него лежал план Берлина. Эту карту он нашел вчера вечером в разрушенном книжном магазине, когда они на несколько минут укрылись там. Его бойцы использовали книги, которые в изобилии валялись между кучами мусора и щебня, в качестве подушек. Фельдфебель сел на ступеньку лестницы перед подъездом одного из домов, достал из кармана карту и начал намечать по ней свой путь.

Неожиданно перед ним появился Райнварт.

– Хочешь удрать?

Хартман удивленно посмотрел на него:

– Я – удрать? Куда? Ведь я родом из Силезии. Так что мне удирать некуда.

– Ведь уже нет больше никакого смысла сражаться, – прошептал унтер-офицер и присел рядом с фельдфебелем.

– Действительно, – согласился тот, – вероятно, нет. Но что мы должны тогда делать? Спасаться бегством? Именно сейчас, в последний момент, когда генерал Венк уже стоит у самого Берлина? Нет, мой дорогой Райнварт. Ты сильно заблуждаешься.

– Хорошо, но что же тогда делать? – спросил Райнварт.

– Все продолжается. Сначала я должен выполнить приказ. Через десять минут я отправляюсь. Только мне еще надо найти двух добровольцев, которые пойдут со мной.

– Одного, Хартман, одного! – ухмыльнулся Райнварт.

– Почему? – удивленно спросил фельдфебель.

– Ну как же, – сказал Райнварт, – один у тебя уже есть, это я.

– Но, – произнес в ответ Хартман, – ты же не знаешь, что нам предстоит сделать.

– Разве это так важно? Если ты идешь, то и я иду вместе с тобой!

– Согласен, – улыбнулся фельдфебель и протянул ему руку. – Пойдем, старина, нам пора сматываться отсюда!

В конце концов они нашли еще одного добровольца из фольксштурма, дом которого находился на Лейпцигерштрассе и который был согласен пойти с ними. И вот втроем они отправились в путь. Раньше Лейпцигерштрассе была одной из наиболее оживленных транспортных магистралей столицы. Сегодня лишь редкие испуганные фигуры пересекали пустынную улицу. Среди них много таких, которые боялись дневного света: дезертиры, беженцы и мародеры.

Три солдата не обращали внимания на эти призрачные тени. Они искали свой путь среди развалин домов и руин. Где-то во дворе одного из домов они натолкнулись на большую группу раненых, которые перевязывали здесь друг друга. В другом месте они встретили женщин и детей, которые метались среди руин, пытаясь найти выход из лабиринта улиц. Много раз появлялись патрули СС. Три солдата всякий раз должны были предъявлять свои документы. Хартман показывал письменный приказ командира, и фельдфебеля беспрепятственно пропускали вместе с его спутниками. Чем ближе они подходили к Потсдамерплац, тем чаще и строже становились проверки.

Сама площадь имела неописуемый вид. Дорогу преграждали груды сгоревших грузовиков. В разбитых санитарных автомобилях все еще оставались раненые. Между машинами лежали мертвые. Через них перепрыгивали спешащие связные, офицеры, бойцы фольксштурма и гитлерюгенда с фаустпатронами в руках и без них. Окрестные улицы контролировала полевая жандармерия. Офицеры старались задержать бредущие мимо группы солдат, отбившихся от своих частей, и направить их в места сбора.

Совсем выбившись из сил, Хартман и оба его спутника добрались до штаба дивизии, с трудом отыскав его в лабиринте подземных станций метро и городской железной дороги, расположенных под Потсдамерплац. Но и здесь прошли долгие минуты, прежде чем им удалось путем расспросов найти командира. Их принял какой-то гауптман, который выслушал их донесение, а затем кивнул:

– Фельдфебель, подождите еще несколько минут, генерал скоро освободится. Я сразу доложу ему о вас.

– Разрешите, герр капитан, обратить ваше внимание на то… – возразил Хартман.

– Нет, мой дорогой, – прервал его гауптман, – генерал сам вас выслушает. Там, – капитан кивком указал на соседнюю комнату, – послушайте-ка!

Громкий голос генерал-майора Муммерта невозможно было не услышать. Генерал стоял в тесной комнатке без окон и кричал на трех молодых офицеров из службы безопасности. Кроме них в комнате находились начальник штаба дивизии и ефрейтор Рамлау.

– Меня вообще не интересует, что вы подчиняетесь непосредственно фюреру! Мне это совершенно безразлично! Здесь командую я! А что делаете вы? Шпионите за всеми, вынюхиваете, хватаете солдат и без суда и следствия – да, да, без судебного следствия! – ставите их к стенке! Такие методы преступны!

Оберштурмфюрер СД решился открыть рот:

– Герр генерал, при всем уважении – прошу не говорить со мной таким тоном!

Покраснев как рак, генерал Муммерт заорал на оберштурм-фюрера:

– А вы заткнитесь! Кто вы вообще такой? У вас на груди крест за боевые заслуги! Позвольте спросить, за что вы его получили? Может быть, за разработку особых методов казни? Как вы додумались до того, – при этом он указал на Рамлау, – чтобы арестовать этого человека? Потому что у него не было документов? Потому что он хотел удрать? Конечно, он хотел удрать! Но он хотел удрать из госпиталя, чтобы попасть на фронт к своим товарищам! А вы? На каком фронте сражаетесь вы? Убирайтесь отсюда! И не попадайтесь мне больше на глаза!

Оберштурмфюрер СД снова открыл рот:

– Герр генерал, если позволите, я хотел бы сказать…

Муммерт резко повернулся к своему начальнику штаба:

– Выгоните этих субъектов отсюда!

Офицеры из службы безопасности сделали резкий поворот на каблуках кругом, поспешно вскинули правые руки в нацистском приветствии и быстро покинули комнату. Теперь генерал Муммерт повернулся к Рамлау, подойдя к нему вплотную:

– А теперь твоя очередь, сынок! Как ты додумался до того, чтобы просто так сбежать из госпиталя, а?

Рамлау молчал. Вытаращив от удивления глаза, он смотрел на неплотно закрытую дверь, в щели которой мелькнуло знакомое лицо Хартмана. Муммерт заметил его взгляд:

– Вы знаете этого фельдфебеля, ефрейтор?

– Так точно, герр генерал! Герр фельдфебель мой… я имею в виду… я был в экипаже его танка!

– Ах, вот как, тогда поступайте в распоряжение своего непосредственного командира! Кругом – марш!

Рамлау пулей вылетел из комнаты, широко распахнув дверь, и во весь рот улыбнулся Хартману и Райнварту. А генерал Муммерт сделал знак своему ординарцу:

– Свяжите меня немедленно с генералом Вейдлингом! Мне надо поговорить с ним насчет этих типов из СД!

Командующий Берлинским оборонительным районом 28 апреля 1945 года не отходил от телефонного аппарата. Он вынужден был отдавать приказы по телефону, так как не было никакой другой связи с отдельными секторами обороны Берлина. Донесения, которые получал генерал Вейдлинг, звучали удручающе. Советские войска усиливали свои атаки, особенно в районе восточнее Потсдама. Русские направили свой танковый клин в место стыка между 18-й и 20-й моторизованными дивизиями. 20-й моторизованной дивизии приходилось вести тяжелейшие бои. Поэтому генерал Вейдлинг приказал соединить его с командным пунктом этой дивизии. На том конце провода к аппарату подошел начальник штаба.

– Могу я поговорить с генералом Шольце? – спросил Вейдлинг.

– Генерал находится на передовой с войсками, герр