– Послушайте, – продолжал Вейдлинг, – вы должны непрерывно докладывать мне о положении дел. Ваша дивизия должна попытаться снова установить связь с 18-й дивизией. Вы понимаете?

В трубке раздался щелчок. Никакого ответа. Положили трубку или связь прервалась? Только полчаса спустя майор позвонил снова. Он был крайне взволнован. Его голос срывался.

– Честь имею доложить, герр генерал: герр генерал-майор Шольце, находясь на переднем крае обороны, только что застрелился! Мы ожидаем дальнейших приказаний.

Генерал Вейдлинг прикусил нижнюю губу. «Теперь еще и Шольце, – подумал он. – Шольце, один из самых добросовестных офицеров, которые у нас были». В начале 1943 года, будучи еще полковником и командиром учебного полка, он получил Рыцарский крест. Образцовый солдат, который три недели назад потерял во время воздушного налета жену и четверых детей и вот теперь не выдержал груза ответственности, сознавая неизбежность поражения…

– Проклятье, – пробурчал генерал. – Неужели эта глупость никогда не закончится? Я хочу поговорить с генералом Кребсом!

Начальник Генерального штаба сухопутных войск ответил уже через несколько минут. Как всегда, его голос звучал тихо и монотонно.

– Послушайте, герр Кребс, – говорил Вейдлинг громче, чем обычно, – я только что узнал, что Потсдам окружен.

Связь с 20-й моторизованной дивизией потеряна. Тем самым мы блокированы и с юго-запада. Я предлагаю немедленно подчинить 20-ю моторизованную дивизию командиру корпуса в Потсдаме. И я хотел бы наконец знать, как все должно развиваться в дальнейшем!

– Нет никаких оснований для беспокойства, герр Вейдлинг, – успокаивал его Кребс. – У нас хорошие новости. Венк пробился к Потсдаму. Уже скоро он выйдет к Ванзе. Поэтому ваши опасения совершенно излишни…

– Прошу не говорить со мной в таком тоне! – взорвался Вейдлинг.

Кребс стал успокаивать его.

– Доложите обо мне фюреру! – крикнул в трубку Вейдлинг. – Я хочу еще раз доложить ему о сложившейся обстановке!

– Хорошо, – отвечал начальник Генерального штаба. – Тогда до вечера.

Вскоре после этого разговора генерал Вейдлинг выехал в рейхсканцелярию с кипой боевых донесений, карт с нанесенными на них условными знаками и списками потерь. Он хотел еще раз объяснить Гитлеру сложившееся положение и убедить его в бессмысленности дальнейшего сопротивления.

В своем докладе в рейхсканцелярии генерал со всей остротой подчеркнул катастрофическое положение, сложившееся со снабжением города. Он докладывал, что с потерей последних аэродромов теперь уже невозможно снабжение Берлина по воздуху и что поэтому, не считая недостаточных запасов боеприпасов, скоро будет израсходовано и продовольствие.

– Население, мой фюрер, – настойчиво заклинал Гитлера генерал, – на грани отчаяния. Оно больше не может и не хочет сопротивляться!

– Стойте! – прервал Вейдлинга доктор Геббельс. – Что вы тут говорите? Это оскорбление!

– Герр министр, сегодня я целый день провел на улицах Берлина. Я разговаривал с людьми на улицах и в бомбоубежищах, я видел изнасилованных женщин, убитых детей…

– Остановитесь, остановитесь, прекратите! – тихим голосом вмешался Гитлер. – Это не имеет никакого отношения к военному положению. Герр генерал Кребс, продолжайте.

Вейдлинг схватился за голову. Неужели он находится среди глупцов? Никто не хотел слышать правду! Его отпустили! Он отступил в глубину кабинета. Никто не обращал на него внимания. Все молча смотрели на Гитлера, который был очень раздражен. Почти никто не прислушивался к голосу генерала Кребса, который элегантными формулировками пытался смягчить разочарование, вызванное тем, что ни Венк, ни Штайнер не доложили о достигнутых успехах.

В этот момент вопреки всем правилам распахнулась тяжелая дверь. В кабинет ворвался доктор Науман. Он бросился к Гитлеру. Пораженный Кребс прервался на полуслове. Науман начал говорить хриплым срывающимся голосом:

– Мой фюрер! Только что радио Стокгольма сообщило, что рейхсфюрер СС вступил в переговоры с генералом Эйзенхауэром! Союзники пока отклонили предложение о капитуляции!

Гитлер побледнел. Он посмотрел на Геббельса, что-то произнес тихим, едва слышным голосом и со стоном осел в своем кресле. Генерал Кребс продолжал читать доклад. Но никто не слушал его. Все были рады, когда Гитлер наконец отпустил их. В кабинете остались только Геббельс и Кребс.

Генерал Вейдлинг вместе с Борманом, Бургдорфом, Науманом, Аксманом, Хевелом и несколькими адъютантами направились в приемную. Там были накрыты столы. Несмотря на сложную ситуацию, секретарши и адъютанты непринужденно беседовали о незначительных вещах. За столом генерал Вейдлинг сидел между Борманом и Бургдорфом, вскоре оба соседа начали расспрашивать его об истинном положении дел «снаружи». Они все постоянно находились в подвальных помещениях рейхсканцелярии, и кроме телефона у них не было никакой связи с внешним миром. И вот теперь они хотели знать, где находятся русские, когда они смогут добраться до рейхсканцелярии…

И генерал Вейдлинг начал говорить. Он считал, что сможет найти здесь поддержку своего плана, с помощью которого удастся побудить Гитлера отказаться от борьбы: Вейдлинг предлагал осуществить прорыв, пока еще есть время. У него уже был разработан конкретный план действий. Он пытался четко и ясно изложить его. При этом он не щадил прежних властителей и их неудачные распоряжения. Во время разговора генерал настолько вошел в раж, что Борман в конце концов произнес:

– Конечно, битва за Берлин – это полная ерунда!

В этот момент появился Кребс. Теперь внимание всех присутствующих было приковано к начальнику Генерального штаба. Все хотели знать: как себя чувствует фюрер, что он сказал, что он намерен делать. Кажется, что предложение Вейдлинга было забыто. Но генерал снова взял нить разговора в свои руки и изложил Кребсу свое предложение. Генерал Кребс сразу понял, что это шанс, и кивнул:

– Герр Вейдлинг, завтра вечером вы изложите фюреру проработанный во всех деталях план прорыва из столицы рейха!

В первой половине дня 28 апреля 1945 года генерал Вейдлинг вместе со своим начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба разрабатывали план прорыва. Генерал Кребс несколько раз звонил из командного бункера под рейхсканцелярией и интересовался, как продвигается разработка плана. Вейдлинг и оба его штабных офицера работали в эти часы над планом судьбоносного значения. Для них речь шла отнюдь не о том, чтобы спасти Гитлера и его окружение от русских и доставить их в безопасное место. Речь шла о другом: они знали, что смогут сохранить Берлин от полного разрушения, а население Берлина от гибели под бомбами и снарядами только в том случае, если им удастся вывезти Гитлера из города. Гитлер связал свою судьбу с Берлином. Но Берлин не должен разделить судьбу Гитлера. Берлин должен жить, обязан жить дальше. И поэтому Вейдлинг должен в соответствии с этой логикой выпроводить Гитлера из Берлина.

Генерал Вейдлинг приказал всем секторам обороны постоянно докладывать о положении советских войск, а офицеры его штаба наносили на карту самые последние данные о противнике. Вейдлинг потребовал