– Советское командование перебросило в город свежие подкрепления, – начал Вейдлинг вторую часть своего доклада. – Противнику удалось осуществить многочисленные вклинения. Лишь в некоторых местах нашим боевым группам удалось локализовать эти вклинения.

– Почему же вы не отдаете приказ своим резервам перейти в контратаку? – вставил едкое замечание Геббельс.

– В зоне обороны, герр министр, уже не осталось никаких резервов!

– Это саботаж! – горячился Геббельс.

Однако Вейдлинг невозмутимо продолжал свою речь. Ссылаясь на имеющиеся у него документы, генерал объяснил, что склады с боеприпасами, продовольствием и медикаментами находятся в зоне постоянного вражеского обстрела, если не захвачены советскими войсками. Вейдлинг зачитал выдержки из докладной записки профессора Зауэрбруха. Однако лица слушателей оставались безучастными. Тогда генерал вышел вперед и встал прямо перед Гитлером. Его голос звучал хрипло и взволнованно. Он должен был убедить Гитлера покинуть Берлин.

– Мой фюрер! Ваши войска смогут вести боевые действия в Берлине самое большее еще в течение двух дней. Затем боеприпасы закончатся, и мы будем вынуждены капитулировать! Поэтому я возьму на себя смелость предложить вам отдать приказ о прорыве из котла в Берлине. Только такой прорыв, – генерал заметно повысил голос, – оправдает наше участие в боевых действиях в городе и положит конец ужасным страданиям мирного населения!

Генерал приказал своему адъютанту подать карты расположения соединений. Он развернул их перед Гитлером. При помощи нанесенных на карту значков Вейдлинг излагал свой план. Он всеми силами пытался убедить Гитлера. Он подробно останавливался на отдельных фазах запланированного прорыва, рассказывал о введении в действие трех боевых групп, о способе подвоза всего необходимого и, наконец, о цели: о соединении с гарнизоном Потсдама и, кроме того, с 12-й армией. Гитлер выслушал объяснения Вейдлинга, не проронив ни слова. Вооружившись очками в черной оправе, он внимательно следил за движением руки Вейдлинга по карте. Кребс, Борман и Геббельс тоже подошли поближе к столу с картами. После долгих, бесконечно долгих минут Вейдлинг закончил свой доклад. От напряжения он тяжело дышал. Все затаив дыхание смотрели на Гитлера. Но тот сидел неподвижно, погрузившись в свои мысли. Наконец, он оторвал взгляд от карты, медленно поднял голову и испытующе посмотрел на Вейдлинга.

– Мой фюрер, – пытался еще раз убедить его Вейдлинг, – я ручаюсь своей головой, что вы целым и невредимым сумеете выбраться из Берлина. Отдайте приказ на прорыв! Вы спасете Берлин!

Но прежде чем Гитлер успел ответить, в разговор вмешался Геббельс. С пренебрежительным жестом имперский министр отклонил предложение генерала. Он цинично высмеял план Вейдлинга, назвал его трусливым и безответственным.

Тут уж генерал не выдержал и вскипел. Его голос звучал резко и громко. Он чувствовал себя оскорбленным не только как солдат, но и как человек, честь которого задета, а ответственность подвергнута сомнению. Он резко повернулся к Геббельсу:

– Герр министр, я несу полную ответственность за то, что предлагаю! И если сегодня вы упрекаете нас, генералов, в трусости, то я позволю себе напомнить вам о том, что мы уже в течение пяти лет постоянно смотрели смерти в глаза и сейчас не боимся ее. А безответственным я считаю то, как вы, будучи ответственным комиссаром обороны города, действовали в Берлине! Вы бросили город и миллионы неподготовленных людей в огонь сражения. Вы, только вы виноваты в этом…

На висках Вейдлинга набухли жилы. Сжав кулаки, он грозно навис над тщедушным министром, который невольно сделал шаг назад и, вертя своей маленькой головкой, попеременно смотрел то на Гитлера, то на Вейдлинга. Тогда в разговор вступил генерал Кребс, решивший разрядить напряженную обстановку. Он обратился к Гитлеру, встав между Геббельсом и Кейтелем. Начальник Генерального штаба произнес подчеркнуто резким тоном:

– Мой фюрер, план генерала Вейдлинга с военной точки зрения безупречен и вполне реализуем. Вам, мой фюрер, решать, будет ли гарнизон Берлина прорываться или останется до конца сражаться в городе!

После этих слов все присутствующие посмотрели на Гитлера. Вейдлинг отступил на полшага назад. Кивком он поблагодарил Кребса за поддержку. Геббельс стоял в стороне и о чем-то перешептывался со своим статс-секретарем. В кабинете Гитлера воцарилась гнетущая тишина. Здесь было душно и жарко. Только негромко жужжали вентиляторы.

Гитлер, который долго сидел с безучастным видом, погрузившись в раздумья, начал говорить. Его голос уже давно потерял свое демоническое звучание. Слова срывались с бледных губ тихо, устало и с большим трудом. Гитлер говорил длинными, повторяющимися предложениями и быстро перешел на жаргон пропаганды. Он сказал, что считает положение безнадежным. Даже если прорыв удастся, то тогда все попадут из Берлинского в Потсдамский котел, а возможно, и в котел на Эльбе. В этом случае не удастся ничего выиграть. Тогда он, фюрер немецкого народа, будет вынужден ночевать под открытым небом или в каком-нибудь сгоревшем крестьянском доме и там ждать конца.

– Нет, – сказал Гитлер. – Если уж конец неминуем, тогда здесь, в рейхсканцелярии! Для меня компромисс невозможен! Не говоря уже о плене! Я остаюсь в Берлине!

– Совершенно верно, мой фюрер, – поспешил заверить его Геббельс. – Ваше предназначение погибнуть вместе с Берлином. История должна сказать о нас, что мы сумели умереть как германские правители!

Генерал Вейдлинг осмотрелся. Он снова остался один. Он больше не прислушивался к вновь зазвучавшему гулу голосов, не слушал последние высказывания генерала Кребса относительно общего военного положения. Он проиграл.

Генерал Вейдлинг проиграл битву за Берлин! Оглушенный, но полный гнева, он поспешил уйти отсюда в приемную.

Полковник Рефиор, который ожидал здесь генерала Вейдлинга, проводил его в расположенный поблизости бункер адъютантов. Там находились командиры отдельных секторов обороны города. Полные ожидания, они вскочили со своих мест, когда Вейдлинг вошел в комнату. Генерал, не проронив ни слова, поздоровался с каждым за руку и предложил им сесть. Генералы и полковники выжидательно смотрели на своего командующего.

– Господа офицеры! Только что я потерпел самое большое поражение в своей жизни! Нам придется испить чашу! Фюрер запретил прорыв!

– Итак, продолжаем сражаться? – спросил генерал-майор Муммерт.

Генерал Вейдлинг кивнул. Затем продолжил тихим голосом:

– Мы во второй раз терпим поражение. Только на этот раз оно гораздо ужаснее, чем поражение 1918 года. Снова все оказалось напрасным. Только еще одно, господа офицеры, – при этих словах голос генерала приобрел былую резкость, – одно остается неизменным! Мы с вами солдаты! Мы приняли присягу, обещая сражаться за отечество и, если потребуется, умереть за него. Я напоминаю вам об этом! Может быть, кто-то считает, что уместнее сдаться. Возможно, это проще! Но это нарушение долга и дисциплины! Мы продолжаем борьбу – до последнего человека!

Генерал-майор Муммерт вскочил со своего места. Он, полный