– Вот уголь – сейчас дороже золота. А я думал – чем приют топить?

– Приют?

– Мы детей эвакуированных да и просто бежавших от немца приютили. Подкармливаем, кров предоставляем, писанию Божьему учим.

– Так что же ты молчал, недопырь? Этого не надо скрывать.

– Да и хвалиться этим негоже.

– Зачем хвалиться. А люди знают? Может, помогли бы чем. Кто продуктами, кто одёжей. Я, наверное, наших подключу. Может, придумаем что вместе. А много детей?

– Под две сотни уже.

В общем, после благословения старого священника, который тоже со мной поговорил, полетел я в контору. А там – Порфирыч собственной персоной. Проговорили несколько часов. Он вернулся из Москвы не с пустыми руками – сорок новейших противотанковых ружей привёз и боеприпасы к ним. Теперь у нас Отдельный истребительно-противотанковый батальон НКВД. И две сотни ППШ, и пять сотен СВТ, две батареи сорокопяток, батарею 37-мм зениток и десяток зенитных пулемётов ДШК. Живём! Вот только сокрушался, что брони не дали. Ни танков, ни бронеавтомобилей.

– Ага, а ещё эскадрилью ИЛ-2 для прикрытия. И так – отлично. Теперь людей поднатаскать – и в бой. А кто комбат? Вы, Тимофей Парфирыч?

– Нет. Пришлют комбата. А ты ротой займись. Ротным у тебя будет Александр Тимофеевич Степанов, знаешь такого?

– А то! К сыну меня пристроил.

– Или его к тебе. Ты зачем в церковь ходил? И так как белая ворона, а ещё по церквям шастаешь.

– Уже доложили? За благословением я ходил. И там проблему нашел, требующую нашего вмешательства.

Я изложил Порфирычу о приюте, попросил помощи. Он хищно оскалился.

– Святошам помощь потребовалась?

– Вообще-то нет. Я случайно узнал. Это нам помощь их нужна. Если им предоставить помещения и полномочия, да просто кивнуть, разрешая – они половину забот об эвакуированных взвалят на себя. Как ни говори, а у церкви грандиозный организаторский опыт.

– Религия – опиум для народа.

– Тимофей Порфирыч, я тебя умоляю, не повторяй ты этой чуши! Да какая разница, кто так сказал. Это было верно тогда, не актуально сейчас. И вообще первый коммунист на Земле – Христос.

– Что?

– Ты что, не знал? Он же призвал людей построить царство небесное на земле, считай – коммунизм, где всё будет общее, где каждому по способностям и труду, где не будет рабов и господ. А буржуи его распяли.

– Кузьмин! Смирно! Кругом! Марш!

Вот так. Рот мне заткнул.

Я – в роту. Пока шёл думал, как же сделать, что задумал. Опять – команда, авторитет, фокус?

А в роте – анархия – мать порядка! Пьяная анархия. Ненавижу ментов. А тут их – чуть не сто пятьдесят. И все расслабленные. Разорался, как резаный. Не помогло. Пришлось свернуть пару челюстей.

– Я вас, сукины дети, научу Родину любить! Или вы забыли, где находитесь? Это армия или где? Вы на службе или как? За махновщину буду на месте расстреливать!

– Кто же тебе даст!

Этому умнику я прострелил ногу тут же.

– Кто мне помешает? Я лучше вас тут положу половину, но зато в другой половине буду уверен на все сто! Родина вас кормит, одевает и обувает для чего? Чтобы вы водяру, мрази, жрали? Элита, гля! В Брестской крепости гарнизон месяц бился без еды, воды и надежды. Тоже – НКВД, но видно, другое НКВД! Вот они элита! А вы – бараны. И немец вас будет резать, как скот. Встать в строй! Да, уберите эту падаль отсюда. Он больше не из нашей роты. И сомневаюсь, что вообще в органах задержится. Нале-во! Бег-ом! А-арш! Да, да, бегом! Основное средство передвижения военнослужащего на войне – его ноги. И от того, как скоро вы можете менять своё местоположение – зависит продолжительность вашей жизни. Если вы покидаете место обстрела быстрее, чем противник успевает переставлять миномёты – вы будете жить. Нет – вы корм червей. А какая разница, где вы будете кормить червей – здесь или под Смоленском? Что, барашки, задохнулись? Как же так? Я – в «доспехе», а вы нет. Но я ещё и разговариваю. Бегом! Пока пирожки домашние из вас потом не выйдут!

Пока бежали, думал над таким парадоксом – почему серьёзные, в общем-то, дядьки, менты, попав в роту, вдруг почувствовали себя полностью свободными от… от чего, кстати? Почему они вдруг превратились в безответственных щеглов, нажрались, зубоскалили, как новобранцы из глухой деревни? Это на них выдёргивание из привычной среды так подействовало или что? Или они себя почувствовали молодыми призывниками? Молодость вспомнили? Так ведь то, что можно салаге – нельзя уже отслужившему.

Ну ничего, сейчас через ноженьки до вас дойдёт, что здесь вам не тут! Что и тут есть командиры, дисциплина и ответственность! И всё наладится. Ну, есть ещё одна мыслишка. Ментов всё-таки я не люблю.

Когда основная масса окончательно выдохлась, я остановил эту толпу, выстроил в строй.

– Если кто-то считает, что излишне суров или требуемое мною – чересчур для вас – пожалуйста, заполняйте рапорт о переводе. Избавьте себя и нас от вашего общества. К жене, под юбку, подмышку нюхать. Ворам наколки пересчитывать. Война – забава только для настоящих мужчин, а не для мальчиков в военной форме. Немец – зверь серьёзный и голой жопой его не испугаешь. Я понятно объясняю? – закончил я фразу любимой присказкой мультяшного Добрыни Никитича из любимого мультфильма сына.

– Запомните, пять литров пота на войне заменяют литр крови. А в каждом из вас не более пяти литров крови, а потерять нельзя и грамма. Поэтому вы спустите по тонне пота, но научитесь побеждать и выживать. И именно в такой последовательности. Не только выжить, но создать условия невозможности выживания противника. Отдышались? Бегом!

При следующей остановке для «передыха» я обратился к строю:

– Если кто-то считает, что не нуждается в подобных тренировках, три шага вперёд! У этих товарищей сейчас будет принят экзамен досрочно и они освободятся от тренировок.

Никто.

– Что, ссыкуны, и никто не бросит мне вызов? Нет достойных?

Вышли двое.

– Ты. Кто такой? Чем занимался?

Оказалось – первый разряд по боксу. И в стойку встал типично боксёрскую, высокую – голову и печень прикрывает, а пах и ноги беззащитны.

– Люблю бить боксёров. Такие они наивные, – за явил я ему. Скинул «доспех» и остальную сбрую. Они были удивлены моей насквозь промокшей гимнастёрке. А я что, железный?

– Давай!

Боксеры опасны сильными, быстрыми и точными ударами руками. А вот ноги для них – только подпорки. Ударами ног я держал его на расстоянии – такого близко пусти – вмиг челюсть свернёт. Потом двумя лоу-киками выбил ему «переднюю», то есть правую ногу, сбил подсечкой и обозначил добивание. Помог подняться, отправил в строй.