мухи успокаивали, навевала лень и умиротворение. Сказочную, рождественскую картинку портили трубы. Всякие: прямые, с коленами, толстые, тонкие, длинные, короткие, на растяжках, на жестких креплениях, с зонтиками, с дефляторами, с искрогасителями торчали из крыш, окон, стен, из-под снега и дымились. То тут, то там открывались люки. Жители, подобно муравьям, выбирались на поверхность. На крыше ближайшей высотки заметил смотровую вышку со стрелком, и на других крышах они тоже были. На одной даже заметил зенитную установку ЗУ-32.

Из широкого тоннеля потянулся людской ручей, кто с лыжами, кто со снегоступами, кто просто в обуви. Их обгоняли снегоходы, какие-то миниатюрные машинки, похожие на кроссовики с лыжами вместо колес. Треск от них стоял громкий.

Со временем поток увеличивался. Большая его часть направлялась к лесу. Многие тянули за собой сани. Из-за многоквартирного дома появилось четыре снегохода. Один за другим с длинными прицепами они направлялись к опушке. Остановились, примерно в километре левее от Андрея. Скоро шум бензопил огласил округу.

Андрей высмотрел поблизости одного мужичка с алюминиевыми детскими санками. Тот остановился возле ольхи, достал из-за пояса топор и начал обрубать ветви. Пожилой, лет шестидесяти, в ушанке, в кургузом пуховике, в валенках работал тяжело. Спину не распрямлял, замах короткий, удар слабый. С кряхтением наклонялся, поднимал срубленные ветви, откидывал к саням.

— Помочь, отец? — Андрей вышел из-за дерева. Шашка осталась за стволом, воткнутая по рукоятку в снег.

С болью на лице мужичок выпрямился, посмотрел на помощника:

— Помоги, коль не шутишь, — проговорил он старческим задыхающимся голосом.

Андрей взял протянутый топор, принялся обрубать ветки.

— Все, хватит. Больше я не дотащу, — спустя некоторое время проговорил незнакомец.

— Так я помогу, вы же в город идете?

— Туда.

Пожилой мужчина, помолчал, затем спросил:

— Ты ведь нездешний?

— Из Кисловодска.

— Далековато будет.

— Да, не близко.

— А чего сразу не пошел в город?

— Хотел сначала узнать, что здесь за порядки, — Андрей вытер рукавом со лба пот.

— Порядки? А чего порядки, как в лесу. Что нашел, то твое. Архаровцы, более-менее, дисциплину в центре поддерживают да на въездах бдят, на окраинах сплошная колобродь, — махнул рукой. Взглянул на Андрея, — смотрю, ты без рюкзачка, припрятал где?

— Нет, отец, я налегке. В лавину попал, еле выбрался, все добро под снегом осталось.

— Голодный, небось?

— Есть такое дело.

— Вот перекуси, — мужчина расстегнул пуховик, из-за пазухи достал сверток. Аккуратно развернул полиэтиленовый пакет, вынул и протянул Андрею бутерброд с заветренным черствым сыром, взял себе второй.

После перекуса погрузили хворост на сани, стянули веревкой. Андрей впрягся, побрели к городу. По дороге Валерий Степанович отвечал на бесконечные вопросы.

Из разговора Андрей узнал, что в Черкесске по-прежнему заправляет известный по рассказам Хусана Бура. В его подчинение вооруженные молодчики, сколько именно пенсионер не знает, но предупредил, что на расправу скоры. Бура здесь закон, порядок и наказание. Его, так называемая «полиция», сплошная банда. Взяли под контроль торговые центры, магазины, склады, хранилища, до которых докопались.

Местные аграрии пытаются выращивать овощи, зеленушку всякую, но выходит, не очень. Роют землю в парке, на газонах и на подоконниках в ящиках устраивают грядки, впрочем, как и он с женой. Без тепла растения гибнут, вынужден постоянно ходить в лес. А тот все отдаляется. Кроме тепла, нужен свет. «Я с Лидией время от времени крутим педали, такой агрегат — велотренажер переделанный в динамо-машину. Лишний хворост меняем на еду. В зале выращиваем вешенки в целлофановых пакетах, там же печка. Жена только тем и занимается, что дровишки подкидывает. Хорошо еще, к нашему дому подвели дымоотвод, у некоторых и того нет. Скотину почти никто не держит — трудно прокормить. Слышал, что начинают переходить на выращивание кузнечиков, сверчков и всяких там червячков. Генераторы все конфисковали, теперь освещаемся керосинками да лучинами. «Мутяры» стали наведываться чаще. Сначала только «многоножки», потом прилетел «кальмар» (о ком речь Андрей догадался сразу). Долбит сволочуга ультразвуком. Некоторые люди даже сознание теряли, были случаи, когда останавливалось сердце. Эту нежить крупноколиберами отогнали, что на крышах. А совсем недавно из РПГ убили «плавуна» — огромный жук, тот же плавунец, только раз в триста больше. Он не раскапывает себе проходы в снегу, хотя и имеет широкие лапы спереди, а каким-то образом проплавляет. За ним остается ледяной тоннель. Может человека за раз перекусить».

Беспрепятственно миновали блокпост, вошли в город. По пологому, трехметровой ширины металлическому пандусу спустились на сумрачную улицу. Широченный тоннель во всю проезжую часть, с фасадами домов вместо боковых стен, примерно шестиметровой высоты сводом, укрепленным металлоконструкциями, освещался редкими люминесцентными лампами.

Из тусклого левого прохода доносился рокот моторов, стук по металлу, визг болгарки. Как пояснил Валерий Степанович, там расположились мастерские и гаражи для снегоходов. Сейчас они идут по улице Доватора — второй по значимости артерии города. По ней выйдут на «центряк» — проспект Ленина. Остальная большая часть Черкесска погребена под снегом.

Мимо катили тележки с трубами, с металлическими листами, со швеллерами… Видимо, строительство тоннелей здесь было приоритетной задачей. В воздухе чувствовался удушливый машинный смрад, солярный запах, гарь керосинок.

По улице сновали угрюмые люди, серые, неразговорчивые. Выныривали из темных боковых проходов кто с фонариком, кто с керосинкой и вливались в потоки.

Пройдя метров триста по дороге, Андрей оглянулся. Дневной свет у входа казался далеким и чистым. Духота, полумрак, стесненность пространства давили, он даже как будто начал задыхаться. «Муравейник. Точно, муравейник. Они здесь, как насекомые», — думал с горечью. Под потолком заметил вентиляционные короба, зарешеченные отводы.

За Валерием Степановичем свернул в правое ответвление. Пенсионер достал из кармана фонарь, включил. Тусклое желтое пятно поползло впереди, едва освещая снежный тоннель. По тесному проходу, в котором двое встречных с трудом разойдутся, проследовали в темный подъезд. Поднялись в квартиру. Хотя Валерий Степанович и упоминал о вытяжке, в помещениях было задымлено. Хозяин провел Андрея в большую комнату, где познакомил со своей супругой. Лидия Никифоровна, сразу было видно, интеллигентная женщина, с умным пытливым взглядом поверх очков напомнила Андрею библиотекаршу в военном училище. С убранными под мохеровый шарф волосами, в керосиновом свете она некоторое время рассматривала гостя, затем улыбнулась:

— Милости просим, сударь.

«Ну конечно, — утвердился Андрей в догадке, — библиотекарша, кто еще так скажет».

Это был совсем не чай, хотя Валерий Степанович так называл мутную бодягу с запахом и вкусом отварных грибов. Надо отдать должное — бодрила. К чаю выставили черствый хлеб с сыром и какое-то варево все из тех же грибов с гречкой. «Да, уж, — думал Андрей, пропихивая в себя склизкое варево, — в моем рюкзачке…, да и в