Два человека, подставив лица закатному солнцу, сидели на завалинке дома и о чём-то лениво переговаривались. Судя по их одежде и манерам, они считали себя «белой костью» и держались наособицу.

Между ними была разложена шахматная доска с расставленными фигурами.

А, мы, значит, особенные, усмехнулся Андрей. Похоже, те семеро – боевики или работяги, а скорее и то и другое. Эти два интеллигента, видимо, гравёр и металлург. Значит, гасить сначала нужно тех, семерых, а этих двух брать живыми.

Андрей взял по пистолету в каждую руку и быстрым шагом вошёл во двор. Заигравшиеся в карты бандиты поздно заметили его. Андрей вскинул пистолеты и открыл огонь. Секунды – и под навесом не осталось живых. Андрей развернулся к интеллигентам. Те оторопело смотрели то на Андрея, то на своих уже мёртвых подельников.

– Кто из вас гравёр?

Дула пистолетов недвусмысленно смотрели в лоб любителям шахмат.

– Он, – выдавил один.

– А ты, значит, металлург?

– Д-д-да, если вам так угодно.

– Обоим лечь на землю! Лицом вниз! Живо!

Оба без промедления распластались на земле. Андрей подошёл к ним и без изысков оглушил обоих. Затем сорвал висящую тут же во дворе бельевую верёвку и крепко связал.

– Теперь можно и перекусить…

Кирилл Иванович Лавров по кличке Гравёр с трудом открыл глаза. То, что он увидел, подтверждало, что всё происходящее с ним не сон. Возле стола в неестественных позах лежали обезображенные смертью тела его рабочих. Рядом скрючился связанный Гришка-Старатель. Он не шевелился, видимо, был ещё в отключке.

Гравёр попробовал перевернуться на бок. Голова сильно болела, но он пересилил боль, подтянул ноги к животу, толкнулся и сел. Картина, которую он увидел, была ещё та.

За столом, под которым валялись ещё не остывшие трупы, сидел юноша лет двадцати и невозмутимо рвал зубами большой кусок отваренного мяса.

– Очнулись? – вежливо поинтересовался парень. – Поговорим?

– Кто вы?

– Ну, этот вопрос сейчас не главный. После нашего разговора вы сами сможете на него ответить. Вопрос в другом, кого вы хотите видеть в моем лице: свою смерть или работодателя?

Парень развернул мосол и впился в него с другой стороны.

– Лично я хотел бы, чтобы вы были живым, здоровым и богатым. Но выбирать вам.

Гравёр понял, что убивать его пока не собираются, а значит, нужно торговаться.

– Что я должен буду делать?

– О! – довольно ухмыльнулся парень, и его лицо сразу стало приятным и даже интеллигентным. – Приятно говорить с умным человеком! Но делать пока ничего не нужно. Даже наоборот, нужно не делать, – усмехнулся он своему каламбуру. – Мне нужно, чтобы вы перестали чеканить фальшивые деньги.

– И это всё?

– Конечно, нет, но с этого мы начнём. Будете работать, не вступая в противоречия с законом, и прилично, нет, неверно, неприлично много зарабатывать! Так доступно?

– Пока не очень, – осмелел Кирилл Иванович, – но направление вашей мысли мне нравится.

– Тогда перекусим? – кивнул парень на лавку рядом с собой.

– Я, в принципе, не против, – замялся Кирилл Иванович, – если бы не пара обстоятельств.

Он кивнул он на связанные руки.

– А, вы об этом? Не проблема. – Парень поднялся с лавки. – Мне почему-то кажется, что вы не станете делать глупости и пытаться сбежать, не дослушав меня до конца.

Он подошёл к Гравёру и перерезал верёвки.

– Разрешите представиться. Андрей Иннокентьевич, можно просто Андрей.

Тот поднялся, размял затёкшие руки и церемонно ответил:

– Кирилл Иванович Лавров, с лёгкой руки мадам Красули – Гравёр, но эту собачью кличку не люблю, предпочитаю обращение по имени-отчеству.

– Что касается мадам Красули, то она уже не обидится, а мне обращаться к вам по имени-отчеству даже удобней. Что же касается вашей клички, то пусть она останется только названием вашей профессии.

– Красуля, значит?..

– Значит, – подтвердил Андрей догадку Гравёра.

– Присаживайтесь. Мясо?

– Нет, – покосился гравёр на лежащие под лавкой трупы.

– А, вы об этих? Понимаю, неприятно. Только бояться нужно живых, а не мёртвых. Но заставлять вас есть среди покойников не собираюсь, как и заставлять делать против воли что-то ещё.

– Вы хотите сказать, что я буду иметь право выбора?

– В известных пределах, да. После того, как я смогу вам доверять, ограничивать вашу свободу никто не будет.

– Вы не полицейский и не бандит, – заинтригованно проговорил Гравёр. – Кто вы?

– Вы ещё не сказали, что я молод и не по годам рассудителен, – ушёл от ответа собеседник. – Давайте на этом этапе ограничимся тем, что пока я вам не враг. А если вы вдруг дадите повод к обратному, то даже пожалеть об этом не успеете.

– Вы мне угрожаете?

– Зачем? Просто я обрисовал ситуацию. Дальше всё в ваших руках. А вообще, я сторонник честных и открытых отношений, и если согласитесь работать со мной, то должны понимать всю полноту ответственности и возможные последствия необдуманных действий. Поверьте, со мной разумней и выгодней дружить.

– Хорошо, я согласен. Что от меня требуется?

– Для начала расскажите мне о себе.

– Да, если честно, рассказывать особо нечего, – пожал плечами Гравёр. – Я родился и вырос в состоятельной и уважаемой семье. Отец был известным портретистом. Заказов на портреты хватало не только на обеспеченную жизнь, но и на мою учёбу за границей. Мне передался отцовский талант, и многие мастера живописи прочили мне блестящее будущее. Но меня увлекла гравюра. Особенно нравилось работать с металлом. Отец не стал возражать, и я получил возможность учиться у лучших мастеров Германии и Голландии.

Всё было хорошо, моими работами стали интересоваться. И вот однажды я был приглашён в дом очень известного коллекционера. Он хотел, чтобы я отреставрировал одну старую гравюру, я согласился. Гравюру мне привезли прямо в мастерскую, и пока я работал с ней, так влюбился, что расстаться уже не смог. Я инсценировал кражу гравюры из собственной мастерской.

Очень скоро всё раскрылось. Дело можно было замять, но коллекционер настоял на передаче его в суд. Дальше три года каторги и два года поселения.

Пока я отбывал каторгу, отец от горя запил и умер. Мать его пережила на полгода. По условиям освобождения проживание в Петербурге мне было запрещено, вот я и остался на Дальнем Востоке. Чем только не занимался, даже старателем успел поработать. Здесь меня и нашла Красуля, предложила работу. А я был рад, хоть так можно было заняться любимым делом.

– Скошенный борт на монете ваших рук дело?