Шен сидел, прижав сжатую в кулак руку к своему правому виску и чуть прикрыв глаза. Что бы он ни делал, он не мог избавиться от воспоминаний. Как бы он ни твердил себе, что это все нереально – это было реально. Это было в одном мгновении от свершившейся реальности. Это могло быть их концом.

Демна-как-его-там больше не было, но он продолжал истязать его мысли и даже тело.

Ему станет легче… Потом ему станет легче. Настанет утро, и ему станет легче. Но сегодня… сейчас… он не мог с этим справиться. Да и не пытался.

Иногда казалось, что ему просто нет места в этом мире… В любом из этих миров.

На него легли резкие тени, отбрасываемые светом фонаря. Шен вскинул голову, и на лице на мгновение отразилась надежда, что вернулся Муан. Но перед ним стоял главный герой, и Шен не смог сдержать разочарования. Он был не в настроении резко переходить в образ учителя, поэтому его обуяло раздражение, что Ал застал его таким. Как он вообще решился войти в черный замок после захода солнца?

– Учитель?

Алу открылась тревожная картина: вещи были разбросаны по полу, осколки, столик и жаровня перевернуты, а посреди этого беспорядка на ковре с бледным видом сидит его учитель.

Ал тут же подскочил к нему, поставив фонарь на пол, и дотронулся до его локтя.

– Учитель, что здесь произошло? Это сделал мастер Муан?! Что он вам сделал?!

Шен непонимающе нахмурился.

– В смысле мастер Муан мне сделал?

Ал смотрел на него как-то странно. Окинув его взглядом с ног до головы, он словно проверял, в порядке ли его одежда.

– Это ведь он сделал! – уверенно произнес главный герой, бросая мимолетный взгляд на беспорядок за спиной Шена. – Он обидел вас? Он ударил вас? Я… теперь я все понимаю!

– Что ты понимаешь? – пуще прежнего нахмурился Шен.

– Понимаю, как вам тяжело! Не волнуйтесь, учитель! Я смогу вас защитить! Я всегда буду защищать вас!

«Но разве… это не от меня нужно защищать остальных?..»

Его голова кружилась.

– Не знаю, чем я заслужил такое расположение, – Шен устало улыбнулся, глядя на него.

– Вы!.. Только тем, что вы есть! – Ал потянулся и дотронулся до прядки его волос.

Шен резко отстранился. Ал на мгновение замер с протянутой рукой, но затем тихонько вздохнул, опустив голову.

– Все хорошо, – произнес он.

Затем он стал убирать перевернутые вещи. Поставил столик на место и, подняв жаровню, вновь наполнил ее углями, которые разлетелись во все стороны. Хотя он перепачкал руки, но предпочел не обращать на это внимания.

Шен поднялся и наблюдал за ним какое-то время, а затем стал оглядываться по сторонам в поисках маленькой пиалы с карпами. Наконец он заметил ее далеко под диваном. Подняв и внимательно осмотрев, он пришел к выводу, что она не пострадала, и чуть не расплакался от облегчения, сжимая ее в руках.

– Ал, спасибо тебе за сегодня, но… Давай продолжим разговор завтра, – попросил Шен.

Он больше не мог хоть что-то из себя строить. Его голова раскалывалась, и с каждой новой мыслью боль только усиливалась.

Шен проводил Ала до главных дверей черного замка. На пороге он замер, глядя в спину удаляющегося ученика. Не для того, чтобы удостовериться, что тот точно ушел, и не потому, что все еще думал о его словах. Он решал, не попытаться ли поговорить с Муаном прямо сейчас. Он с силой вцепился в дверь, боясь сделать шаг наружу. У него все равно нет других слов. Он может всего лишь повторить то, что уже говорил. Он вновь разозлит его своим жалким видом…

Внезапно Шен осознал, что стоит буквально в паре шагов от того места, где сидел, когда Ми Деми вырвала сердце из его груди… Из груди Муана, но… и из его собственной. Картина словно вновь предстала перед глазами. Шен почувствовал, что его мутит.

Он с силой захлопнул двери черного замка.

«Эта ночь такая невыносимая!»

«Все хорошо. Все хорошо, – повторял он, бредя по пустым коридорам и поднимаясь по темной лестнице. – Муан ведь не умер, он просто слегка разозлился. Все будет хорошо. Все больше не выйдет из-под контроля…»

Головная боль сводила с ума. Добравшись до спальни, Шен скинул верхнюю одежду и лег на кровать.

«Просто усни».

Но перед глазами калейдоскопом проносились картинки минувших событий, одна за одной, столько крови, полная беспомощность. Полная беспомощность.

Губ коснулось нечто теплое. Шен провел рукой и понял, что из носа течет кровь. Он сел на кровати, приложив к носу край одеяла. Не было понятно, из-за чего она пошла: из-за его переживаний или энергии смерти, с которой не справлялось его физическое тело. Да и плевать.

Единственное, чего ему на самом деле сейчас хотелось, чтобы гребаный старейшина пика Славы сказал, что Шен не самое раздражающее существо в мире, может быть даже сносный, может, иногда с ним даже приятно иметь дело…

Голова раскалывалась от образов и воспоминаний. О том, как он цеплялся за Муана, как тот проявлял о нем заботу, приготовил чай…

Шен обессиленно опустился на кровать и уткнулся лбом в матрас.

«Все в порядке. Все в порядке. Все в порядке».

Муан стоял в полумраке возле постели, на которой лежал хозяин Проклятого пика. Старейшина пика Славы никогда бы не подумал, что когда-нибудь вот так тайно, без спроса проберется в чужую спальню, но это вышло как-то само собой.

Глаза Шена были плотно закрыты, но он метался в бреду. Пряди грязно-серых волос рассыпались во все стороны и частично прикрыли его лицо. Он бормотал во сне нечто неразборчивое, хмурился и выглядел больным. Муану хотелось верить, что это никак не связано с их разговором и с тем, что мечник на него накричал. Он был не прочь отмотать время вспять и дать себе отрезвляющий подзатыльник.

Шен неожиданно дернулся во сне и взмахнул рукой, словно пытался уцепиться за нечто ускользающее кончиками пальцев. Рука на мгновение застыла в воздухе, а затем Шен прижал ее к груди и свернулся клубком, похоже, так и не достигнув своей цели. Глаза его оставались плотно закрытыми, а между бровей пролегла глубокая складка.

Муан потянулся было, бездумно собираясь ткнуть пальцем в эту складку, чтобы Шен, наконец, перестал хмуриться, но остановился, привлеченный чем-то на периферии зрения. Край одеяла сместился от движения Шена, и открылись странные пятна на светлой ткани. В полумраке они казались черными, но Муан потер ткань и ощутил между пальцами не успевшую засохнуть кровь. Сердце старейшины пика Славы тревожно ускорило ритм. Он присел перед кроватью, положив ладонь на лоб Шена, а другой рукой