пламя, Катю тряхнуло, вывернуло наизнанку, перелицевало и снова вывернуло. В ушах, но, скорее всего, прямо в мозгу раздался тонкий на грани слышимости свист, от которого разом заболели зубы, а пламя тут же взметнулось к исчезнувшему вдруг сводчатому потолку и растворилось в звездном свете…

Очнулась Катя не сразу. Во всяком случае, так ей показалось. Но, вынырнув из небытия, довольно быстро вернула себе ясность мысли и огляделась, пытаясь понять, получилось ли у нее то, что задумывалось, и, если все-таки получилось, куда ее занесло этим «ветром»? Судя по всему, все у нее получилось, потому что она определенно находилась сейчас не в подвале своего особняка, а в типичных развалинах древнего замка. Свода в длинном, но нешироком зале не было, его заменяло низкое небо, обложенное грозовыми тучами. А вокруг только стены с проломами тут и там, груды битого камня и обвалившаяся башня, замыкавшая помещение с дальнего от Кати конца. Все аутентичное и древнее, заросшее мхом и местами декорированное вьюнком, заваленное кучами щебня и занесенное естественным мусором, веточками, сухими листьями, пометом летучих мышей и прочим всем в том же духе.

«Если это замок Килморс, — кивнула себе Катя, — то я, похоже, опоздала лет на двести…»

Она повела плечами и только сейчас почувствовала, что у нее что-то не так с одеждой. Впрочем, как тут же выяснилось, дело было не в одежде, а в ней самой. Брючины и рукава слишком длинны, брюки излишне широки в бедрах, а вот сорочка и куртка, напротив, в плечах ей стали узки. То есть, получалось, что она изменилась, причем как-то странно и неравномерно. И объяснение этому феномену нашлось довольно-таки быстро. Даже без зеркала, просто рассматривая свои руки и ощупывая тело, Катя поняла, что сейчас она уже не молодая женщина, а подросток лет двенадцати-тринадцати, но главное, она перестала быть женщиной, снова превратившись в мужчину. Молодого мужчину, даже, наверное, юного, но мужчину со всем, что полагается иметь самцу между ног. Там у нее нашлись приличного размера член и яйца, а вот ни пи-ы, ни сисек у Кати больше не было. То есть, этого парня и звать должны были как-то по-другому. Ну, не Катей же ей называться, право слово!

«Разрешите представиться, — усмехнулась она мысленно, тут же изменив женский род на мужской, — Бойд, Эрвин Бойд!»

— Кто ты, дитя? — раздался вдруг где-то за спиной Эрвина голос, явно принадлежащий немолодой женщине.

— Бойд! — повернулся он к ней. — Эрвин Бойд. К вашим услугам, миледи!

Женщина выглядела на ухоженные шестьдесят, но по внутренним ощущениям была много старше. Одета… Одета она была стильно, но не современно. Хотя, иди знай, какой у них тут год на дворе! А вот бриллианты у нее были зачетные. Такие в любую эпоху надеть не стыдно. Уж Эрвин-то в этом разбирается. Сам еще буквально пять минут назад был женщиной.

«Пиздец, как меня из крайности в крайность бросает!»

— Бойд, значит… А отца, как звали?

— Дмитрий, в смысле, Деметриус.

— Что-то греческое… Ты из Византии?

— Из Гардарики, — уточнил Эрвин.

— Кем тебе приходится Александр Бойд? — продолжила свой допрос дама, отнюдь не выглядящая так, словно живет в развалинах.

— Александр Бойд — отец моего прадеда Томаса Бойда, принявшего в Гардарике имя Тимофея Бойдова.

— Исчерпывающе, — кивнула все еще не назвавшая себя дама. — А что у тебя с одеждой, мой друг?

«Не поверите, милочка, — усмехнулся мысленно Эрвин, которого все еще тянуло называть себя Катей и говорить о себе в женском роде. — Я еще пару минут назад был довольно крупной девушкой, а у них или, лучше сказать, у нас? В общем, у женщин иные параметры, особенно в бедрах и в груди. Плечи уже, зато сиськи есть».

— Похоже, я превратился при переходе… У вас случайно нет с собой зеркальца?

— Зеркало? — подняла женщина бровь. — Изволь.

Мгновение и в ее руке появилась палочка. Еще одно, и перед Катей… Вот ведь привязалось! Перед Эрвином, разумеется. Перед ним, а не перед ней, материализовалось прямо из воздуха ростовое зеркало. И тогда он впервые увидел себя нового, а новый он был, видимо, монозиготным братом-близнецом Екатерины Гертнит. Высокий, светловолосый мальчик с глазами цвета индиго. Красивый, что есть, то есть, но, слава богам, все-таки парень. Лет ему на вид было двенадцать или тринадцать, но, на самом деле, могло быть и десять или одиннадцать. Просто высокий — никак не меньше метра шестидесяти, крепкий и подтянутый, но, судя по тому, что увидел Эрвин, по тренированности он соответствовал скорее уровню Кати, чем себе прежнему.

«Для начала совсем неплохо!» — решил Эрвин, развеивая зеркало.

Сделал он это не специально, а машинально, и, разумеется, без палочки. Просто захотел и смахнул рукой в никуда. Получилось красиво. Можно сказать, зрелищно, хоть и не преднамеренно.

— Маг, значит, — констатировала пожилая дама. — Что скажешь об изменениях?

А что сказать? Если женщина маг, то она уже много чего о нем знает. Да и невооруженным глазом видно, что на нем надета великоватая ему, но при этом женская одежда.

— Я, вообще-то, там был девушкой, — поморщившись сообщил он. — Ну, вы это и так знаете. Двадцать лет, высокая, сантиметров на пятнадцать выше, — показал он рукой, — грудь третьего размера, бедра, естественно шире, но в плечах почти один к одному. Хотя, пожалуй, все-таки уже. Спортивная девушка и сложена была хорошо.

— Ты так говоришь, словно тебя эти изменения не пугают и не расстраивают. Тебе что не нравилось быть женщиной?

— Это вы очень точно заметили, миледи, — усмехнулся Эрвин. — Мужчиной мне куда больше нравится. И, если я расстроен, то не сменой пола, а возрастом. Все-таки двадцать лет и тринадцать…

— Одиннадцать, — поправила его женщина, и Эрвин не стал ее спрашивать, откуда она знает, сколько ему сейчас лет. Она маг, а маги они такие. Наверное, просто видит. И пол, и возраст, и, возможно, даже его магию. А вот рассказывать ей про первого Эрвина явно не стоило. Не ее это дело. И, вообще, ничье.

— Значит, мои дела еще хуже, чем я думал.

— Ну, ну… — успокоительно взмахнула рукой дама. — А лицо?

— Внешность практически не изменилась, но черты стали больше подходить мальчику, чем девочке.

— Это твой багаж? — указала собеседница взглядом на сундук и прочее, что было сложено вокруг Эрвина.

— Ну, не с голой же…

Он хотел сказать жопой, но вовремя схватил себя за язык, сообразив, что каперанг нахваталась на войне такого, что невместно произносить мальчику его лет, особенно если он происходит из хорошей семьи.

— Я тебя поняла, — неожиданно улыбнулась строгая дама. — Что ж,