место «задняя мысль» бросить здесь все нахрен и сдернуть в другой, более понятный ей мир. Там ведь за границами Статута Секретности лежал мир обычных людей, и, если ее обрывочные воспоминания о виденном когда-то фильме верны, мир этот был куда больше похож на тот, в котором она прожила свою первую жизнь наемника Эрвина Грина. Там она могла бы неплохо устроиться и будучи женщиной. Там рулит феминизм, — ну, пусть не в полную силу, но все-таки рулит, — и там она знает, что и как устроено. С деньгами умная женщина может устроиться совсем неплохо. Вот такие мысли бродили в ее голове, когда она изучала «тайное знание» своего прапрадеда.

А между тем, отпуск закончился, но война-то и не думала подходить к концу, и, поскольку, ее «Сигрлами» все еще стоял в ремонте, Катя получила назначение на другой авианосец. Постарше и чуть поменьше, чем «Сигрлами», но при этом «Александр»[16] тоже был тяжелым ударным авианосцем с семьюдесятью пятью самолетами на борту. И опять Катя летала, «стреляла», но попадала теперь совсем уж редко, потому что противник не дурак и довольно быстро сообразил, с кем именно имеет дело. Так что за ее «Лунем» началась настоящая охота, и теперь они с пилотом не столько «бомбили», сколько отбивались от атак вражеских истребителей. Счет сбитым самолетам, таким образом, рос, — ведь Катя не зевала, — но вот попасть по какому-нибудь значимому кораблю у нее никак не получалось. В результате командование решило, что ее надо перебросить на другой ТВД. Катю отозвали в Новгород и дали новое предписание — 1-я Тихоокеанская эскадра, крепость Росс[17], авианосец «Реггвид»[18]. Звучало неплохо, и Катя уже совсем было приготовилась отплыть по назначению, воспользовавшись оказией, — идущим в Сан-Франциско конвоем, — как неожиданно грянул гром. Беда, что называется, подкралась откуда не ждали, но откуда бы ни пришла, беда — она и в Африке огромные неприятности.

За два дня до вылета в Архангельск, откуда должен был выйти караван, — предполагалось идти Северным Морским Путем — Катю неожиданно вызвал к себе начальник кадрового управления Морского Штаба адмирал Селифонтов.

— Вопрос крайне деликатный, Екатерина Дмитриевна, — сказал он ей, едва Катя устроилась в кресле для посетителей. — Сказать по правде, мне нельзя вести с вами этот разговор. Дело в той конфиденциальной информации, которую мне придется вам открыть. Ничего по-настоящему секретного, но меня и некоторых других прикосновенных к делу людей настоятельно просили не вмешиваться. Однако из уважения к вам я не могу оставаться в этом вопросе беспристрастным наблюдателем.

— Нагнали вы на меня жути, Павел Евграфович, — улыбнулась ему Катя, которую озвученная адмиралом преамбула заставила по-настоящему насторожиться. Просто так такие слова адмирал каперангу не сказал бы. Должна быть причина, и причина более, чем серьезная.

— Ночью на Юго-Западном Фронте погиб ваш супруг, Екатерина Дмитриева. Примите мои соболезнования, госпожа капитан 1-го ранга. Константин Олегович был плоть от плоти земли Новгородской. Старая кровь, да и мне родня, пусть и дальняя.

Говорит и смотрит Кате в глаза. Реакцию ждет, но Катя не сегодня родилась, не здесь, да и не женщиной. Так что «удар судьбы» он приняла молча и без ажитации.

— Когда будет официальное уведомление? — спросила она ровным голосом. — Назначена дата похорон?

— Вас уведомят, полагаю, завтра ближе к вечеру, официальное объявление послезавтра, а похороны, скорее всего, состоятся через два дня.

«Задержка с объявлением? — прикинула Катя. — Он об этом? Ну и какова, на самом деле, причина?»

— В чем интрига? — спросила она вслух.

— Об этом я, собственно, и хотел вас предупредить, — чуть дернул губой адмирал. — Помочь мы мало чем можем, но вдруг вы сами что-то сможете…

«Вот даже как! — поняла Катя. — Это, блин, уже не интрига, это тянет на полноценную подставу. Вопрос — в чем беда?»

— Я вас внимательно слушаю.

— Оглашение завещания произошло сегодня утром… — и опять смотрит на Катю, ожидая ее реакции.

— Без моего участия? — самым естественным образом отреагировала она. — Почему? В чем причина?

— Потому что ваш брак заключался по древнему обряду…

«Так и есть, — пожала она мысленно плечами. — Древний обряд, ну и что? В чем, мать вашу, подвох?»

— Древний обряд? — подняла она бровь.

— Древние обычаи и традиции, — попытался намекнуть адмирал.

— Домострой[19], что ли?

— Нет, Екатерина Дмитриевна. Домострой — это XVI век, а вы брачевались по Праву сильного. От западных франков пришло в XI веке. Традиционалисты любят этот свод законов. По нему, Екатерина Дмитриевна, жена суть имущество.

— Что? — обалдела она от этого откровения.

— То, что слышали, — тяжело вздохнул адмирал. — Понятное дело, никто этот пункт давным-давно не соблюдает. Вернее, мало кто, хотя кое-кто все-таки чтит, так сказать, старые обычаи. Закон дозволяет. Однако Константин Олегович был не из таких, как вы знаете, и все-таки…

— Вы знаете содержание завещания и почему меня не пригласили на оглашение? — поставила Катя вопрос ребром.

— Об этом и речь, — кивнул Селифонтов. — Имелось устное распоряжение князя Гертнита, о том, что его душеприказчиком назначается его единокровный брат князь Неверович[20]. Неверович же приказал провести оглашение, не откладывая, и только в присутствии мужчин. Произошла утечка… Константин Олегович назначил Иоана Олеговича не только душеприказчиком, но и регентом «семьи и рода». То есть, до совершеннолетия ваших сыновей вся власть в семье будет принадлежать князю Ивану, а он как раз из этих, из блюстителей старины. И первым своим распоряжением он уволил вас со службы, а вторым запретил вам пользоваться банковскими счетами и недвижимостью семьи. Теперь этими вопросами будет заниматься он сам.

— А, если счет на мое имя? — сообразила Катя.

— Он может потребовать контроля над финансами, но поскольку для этого нужно решение суда, у вас есть некоторое время, чтобы что-то предпринять. Но немного. Он может в любой момент запретить вам свободное передвижение.

«Теремная затворница? — ужаснулась Катя. — Вот же мудак еб-ий!»

— Разрешите уточнить, господин адмирал, — решила она расставить все точки над «i», — он действительно может запереть меня в тереме?

— К сожалению может, — подтвердил адмирал ее худшие подозрения. — И предвосхищая ваш вопрос, ничто, ни звание, ни ордена, ни ваша слава, ему помешать не смогут. Да, будет выглядеть ужасно, но у него уже есть соответствующая репутация. Новые безобразия к ней ничего не прибавят.

— То есть, я попадаю в полную его власть?

— Именно так! Вы же вдова его брата, а по старому праву…

«Пиздец!» — Катя уже поняла, что влипла по-крупному.

Она ведь не дура, и давно догодалась, кто тот анонимный герой, который сделал ей деток. Удивляло другое, что за двуличие, что за фарисейство, прости господи?! Правоверный, блин, нашелся! За брата