– Ты можешь рассказать мне когда захочешь, – сразу сказал он. – А можешь не рассказывать вовсе. Можешь лучше поделиться с Лэсси.

– Думаю, ей как раз и не нужно знать такие подробности, – Кристен поджала губы.

– Она крепкий орешек.

– Знаю. Но это не ее проблема, – Кристен ненадолго задумалась, а потом задала вопрос в лоб: – Ты знаешь, кто такой Габи? Миранда сказала, ему лет двадцать и у него голубые глаза.

Она видела, как Карри напрягся, но не поняла, в чем причина.

– А что? – спросил он после секундного молчания.

– Ей выпало четыре точки…

– Помню.

– Когда ее отпустили, она хотела поехать домой, но не знала, как. Этот Габи предложил ей помощь. Но подмешал ей в кофе снотворное. И потом украл у нее кольцо, которое подарил ей парень. И изнасиловал вместе со своими дружками. А потом просто бросил валяться на парковке.

– Ясно, – мрачно сказал Карри.

– Ясно?! – вспыхнула Кристен. – Это все, что ты можешь сказать?! Ясно?! Мою подругу накачали, трахнули и обокрали на несколько тысяч долларов, а ты говоришь «ясно»?!

– Ты хочешь, чтобы я поехал к этому Габи, набил ему морду и вернул твоей глупой подружке кольцо?

– Она не глупая!

– Глупая, и ты отлично это знаешь. Хотя она и поплатилась за свою глупость слишком жестоко.

– Так ты знаешь его или нет? – не унималась Кристен.

– Я не хочу о нем говорить, – Карри покачал головой. Ему отчаянно захотелось покурить, поэтому он встал и вытащил из джинсов пачку сигарет. Пока в воздух не взвилась первая струйка дыма, пальцы дрожали.

Конечно, он знал Габи.

Его полное имя было Габриэль Манн. И это имя было высечено у него на сердце кровавыми рубцами.

Он мечтал забыть это имя – или убить его владельца.

Но говорить о нем – нет, говорить о нем он не хотел.

Вот только Кристен ни о чем не имела ни малейшего понятия, а потому продолжала упорствовать:

– А его дружков знаешь? Что они вообще делают с ворованными вещами? Сдают в ломбард? Тратят деньги на шлюх?

Карри продолжал молчать. Между ними пролегла пелена дыма.

– Черт побери, да что с тобой?! – зарычала Кристен. – Тебе настолько насрать? Ты мог бы хотя бы сделать вид, что сочувствуешь!

– Я сочувствую.

– Я вижу!

– Да нет, ты ничего не видишь, – усмехнулся Карри. – Ты не видишь, что мне тошно и больно, или видишь и не хочешь признавать, ведь тебе необходимо думать о Миранде. О, бедная Миранда, она так хотела найти прекрасного принца на железном коне, а угодила в грязные похотливые лапы пьяных мужиков… Трагедия и несчастье!

Он сплюнул и замолчал.

Кристен смотрела на него во все глаза. Обычно Карри так себя не вел. Он либо шутил, либо говорил прямо и сурово. Сарказм звучал из его уст впервые. И это был такой едкий, болезненный сарказм, что ей стало не по себе.

– Эти парни были причастны к смерти Элисон, ясно? – сказал Карри после небольшой паузы.

– Ясно, – тут Кристен быстро кивнула.

– И когда я доберусь до этих тварей, я вспомню, что они обидели твою подругу, и накажу их за это в том числе, это тоже ясно? – снова спросил он. Кристен опять кивнула. – А сейчас я не хочу говорить об этом. Мне слишком хорошо с тобой, чтобы вспоминать и думать обо всем этом дерьме. Помоги своей подруге, поддержи ее, пообещай, что все наладится. Обычно это работает. А я пока ничего сделать не могу. И сочувствие мое ей тоже не поможет.

Кристен нервно сглотнула. Оказалось, она ступила на очень опасную почву. Сама того не подозревая, она разбередила раны мужчины, которого любила. Теперь ей было неудобно и почти стыдно.

– Прости, – пробормотала она наконец.

Карри смягчился:

– Ничего. Иди ко мне.

Кристен поднялась со своего места и забралась к Карри на колени. Он обнял ее, притягивая поближе и целуя ласково в висок.

Кристен прижалась к нему доверчиво и прикрыла глаза.

Карри был для нее мужчиной-загадкой. Она не знала, что значат татуировки-иероглифы на костяшках его пальцев. Не знала, откуда этот шрам через всю щеку. Не знала, кто и зачем убил Элисон. Не знала, почему он до сих пор за нее не отомстил. Карри носил в себе немало тайн – это настораживало и в то же время возбуждало. Но она боялась лезть в его душу и вести борьбу с его внутренними демонами. Она была к этому еще не готова. И не знала, насколько он ей доверяет.

А еще она боялась его потерять.

– Все будет хорошо, – пообещал он. Голос звучал тихо, но уверенно.

– Когда-нибудь, – кивнула Кристен.

– Рядом с тобой я действительно в это верю, – признался Карри.

– Правда? – Кристен улыбнулась.

– Да.

– Хорошо. Потому что я, кажется, люблю тебя.

Наступил июль. Дни были длинными, ночи – короткими, а вечера – теплыми. Кристен проводила с Карри почти круглые сутки.

Каждое утро они просыпались около полудня. Солнце к тому времени было уже высоко, но вставать с постели все равно не хотелось. Они подолгу нежились, разговаривали о миллионе вещей, занимались любовью или просто целовались. В такие моменты Кристен задумывалась, что в итоге все сложилось совсем не плохо. Даже напротив – идеально.

Поздний завтрак они делили с Алисией и Кирой, потому что Брэдли и Лиам к тому времени уже разъезжались по делам клуба, а Лэсси была на работе или бегала по прослушиваниям. После завтрака Карри сменял Лысого за смотровым пультом – нужно было просмотреть последние видеозаписи с камер и убедиться, что «Гиены» не нарушают выдвинутых президентом условий. Пока все было тихо.

– Думаешь, они решили, что воевать ни к чему, и просто нашли другие точки для продажи своего товара? – спросила как-то Кристен, устраиваясь рядом с Карри на подлокотнике его кресла.

Карри хмыкнул, не отрывая глаз от экрана:

– Я так не думаю. Они просто ждут.

– Чего? – Кристен взъерошила пальцами его светлые волосы и положила подбородок ему на макушку. Карри с улыбкой прикрыл глаза, но все-таки ответил:

– Они ждут крупного клиента. Такого, ради кого можно будет рискнуть.

– Зачем? Разве не логичней просто перенести сделку в другое место?

– Это будет означать капитуляцию.

– Ну и что? – Кристен искренне не понимала. – Зачем вообще нужна эта война? Чувство, что глупые мальчишки меряются членами, у кого больше?

– У меня самый большой! – тут же заявил Карри, и Кристен отвесила ему шутливый подзатыльник:

– Эй, ну серьезно! Ведь в этом противостоянии приходится тяжело и вам, и им тоже.