Дом казался холодным и пустым. Свет не горел нигде, кроме бассейна – там под водой всегда мерцали серебристые лампы, обещая прохладу и покой.

Янка стянула с себя платье. Сбросил на пол в гостиной и, перешагнув через него, направилась туда.

Она снимала туфли, бельё, чулки вещь за вещью и, так же бросая где попало, шла дальше, не оглядываясь и не понимая толком, куда идёт.

У бортика она оказалась в одном белье и, тут же стянув его, бросила на пол, а сама нырнула в воду.

Закрыв глаза, сделала два круга – становилось немного спокойней, только по-прежнему тянуло в груди от мыслей о той жизни, которой у неё никогда не будет, и о той, которая её ждёт.

Наконец она вынырнула из воды и, открыв глаза, увидела прямо перед собой Яра – раскрасневшегося, будто тот долго бежал, с выпученными глазами, чужого и страшного, будто выскочивший из своей берлоги разбуженный медведь.

– Яр… – выдохнула она, но больше ничего сказать не успела.

Яр поймал её за плечи и вытянул из воды. Янка поскользнулась на бортике и едва не рухнула обратно, но Яр швырнул её в сторону, так что Янка пролетела пару метров и, успев развернуться в движении, ударилась о стену лопатками.

– Яр! – повторила она обиженно. Яр сделал шаг к ней, и теперь Янка отчётливо уловила запах алкоголя.

Янка выставила перед собой руки, предчувствуя, что будет дальше, но чуть-чуть не успела – зато успел отклониться в сторону, так что кулак Яра врезался в стену.

– Бля, Яр, да что опять не так?!

Яр поймал её за шею и, наклонившись к самому лицу, прошипел:

– Понравилось?

– Что?!

– Как он трахал тебя.

Янка рванулась в сторону, не желая продолжать разговор, но Яр удержал её на месте.

– Дебил! – выдохнула Яна. – Как же я ненавижу тебя!

– Да или нет?

– Я с ним не спала!

– Проверим?

Янка похолодела, поняв, что собирается делать Яр. Рука его скользнула по бедру Янки, пробираясь дальше. И проще простого было бы поддаться, согласиться на эту смешную проверку, которая доказала бы, что не было ничего, но Яне стало вдруг так тошно и противно – от всего. От Яра, от Михаила, от себя самой. Она толкнула Яра в грудь с такой силой, что тот покачнулся и шагнул назад. Покачнулся ещё раз и снова отставил ногу, чтобы удержать равновесие.

– Яр! – вскрикнула Яна и рванулась вперёд, но не успела. Вместо твёрдого пола нога Яра нашла только воду. Он рухнул в бассейн и забил руками по воде, пытаясь вынырнуть. – Держись! – Янка протянула ему руку. Холодные мурашки ещё бегали по позвоночнику, страх не отпускал, но всё же затихал понемногу. А в следующую секунду накатил с новой силой, когда Янка поняла, что Яр уже не бьёт по воде, потому что руки его не достают до поверхности воды.

Янка матернулась и, бросившись с бортика, сама ушла под воду. Поймала Яра за пояс – тот был тяжёлым, как дубовый шкаф, и от его трепыханий было только тяжелей тащить его вверх. Янка уже начала задыхаться, когда они наконец вынырнули на поверхность и синхронно уцепились за бортик свободными руками – двумя другими они плотно сжимали тела друг друга.

– Нога, – выдохнул Яр.

– Зато протрезвел, – не удержалась от укола Янка.

Яр посмотрел на неё – такими бешеными глазами, как наверху, а потом резко прижал к себе, не говоря больше ни слова.

– Могла бы бросить… – прошептал он, утыкаясь носом Яне в плечо.

– Дурак, – повторила Янка. – Я же тебя люблю.

Какое-то время оба молчали, тяжело дыша и сжимая друг друга изо всех сил.

– Яр, я больше к нему не пойду, – сказала Янка наконец. – Нахер не надо таких проблем.

Яр молчал какое-то время.

– Выбраться помоги, – сказал он наконец.

Янка скрипнула зубами, чувствуя, как неотвратимо накатывает злость.

– Сам. Не инвалид, – она выкрутилась из рук Яра и, выбравшись на бортик, принялась искать полотенце. Уже заканчивая вытираться, Янка поняла, что Яр всё ещё остаётся в воде, вцепившись в бортик посиневшими руками. Янка остановилась ненадолго, глядя на него, прежде чем до неё дошло.

– Свело? – спросила она устало, присаживаясь на корточки рядом.

– Нормально. Иди.

Янка вздохнула и, подхватив его подмышки, потащила наверх. Она успела заново вспотеть, пока ей удалось извлечь Яра из воды, и, как и ожидала Яна, оказалось, что тот с трудом опирается на ногу и то и дело тянется к бедру.

Не говоря ни слова, Янка помогла ему добраться до спальни, но, уложив, встала и двинулась к себе. Яр по-прежнему молчал и нечитаемым взглядом смотрел перед собой.

Добравшись до своих комнат, Янка нырнула в душ и долго грелась под тугими упругими струями воды, а когда выбралась из ванной, увидела, что Яр стоит у самой двери, привалившись плечом к стене.

Янка опять вздохнула.

– Я с ним не спала, – повторила она. – Ну что тебе так надо пальцами пощупать, чтобы поверить?

– Янка. Уймись. Просто расскажи.

Яна прошлёпала к кровати и, откинув в сторону край одеяла, устроилась на подушках. Сухо и равнодушно, пропуская все собственные чувства и мысли, рассказала о том, как прошёл вечер.

– Всё, – закончила она.

Яр кивнул и, сев рядом, поймал ладонью её лицо, мягко прошёлся пальцами по щеке и скользнул вниз.

– Яр, – Янка напряглась.

– Ты очень красивая, – сказал Яр тихо.

– Ты только заметил?

– Нет.

Снова наступила тишина. Рука Яра медленно скользила по груди девушки, оглаживая и исследуя, будто в первый раз, пока не подобралась слишком близко к промежности. Янка перехватила Яра за запястье и тут же натолкнулась на его безумный, снова захмелевший взгляд.

– Яр, можно я побуду одна? – спросила она без особой надежды.

Яр наклонился. Коснулся губами её губ.

– Хорошо, – сказал он. Встал и исчез за дверью.

В те далёкие четырнадцать лет Янка вовсе не выглядела ребёнком.

То есть, конечно, назвать её взрослой Яр не смог бы и сейчас. Она была щупленькой и не сказать чтобы слишком рано созрела. И в то же время какой-то сочной. Не такой, какими бывают младенцы или маленькие дети – нет, Яр никогда не ощущал в себе склонности к педофилии и, если бы тогда увидел нечто подобное в Янке, ни за что бы не среагировал ни на её тело, ни на неё саму. Её жизненная сила, энергичность, подвижность, всё это скорее напоминало Яру изображения древних богинь охоты, стройных и гибких, хоть и лишённых женственных форм.

Тогда, в бородатом восемьдесят седьмом, Яр как ни старался – не мог отвести глаз от её свежести, её ничем неприглушённого жизнелюбия – которое, впрочем, вопреки всему, то и дело отблёскивало в глазах Янки и сейчас.