Тем более и Арина на обычную няню не слишком походила. Весёлая, язвительная, болтливая, временами вообще с прибабахом. Как она в них тогда тарелкой запустила!

Хотя откуда ему знать, как должна выглядеть обычная правильная няня. До переезда к отцу, он их видел разве что в кино, да в детском саду, когда туда ходил. Но это же другое.

Правда Макар застал предыдущую. Той было двадцать два или двадцать три. Машину она водила фигово, не умела толком ни припарковаться, ни тронуться с места, будто сдала на права совсем недавно или вообще купила липовые, лишь бы устроиться на работу. Но не только для того, чтобы работать. Уж слишком всё очевидно.

Обычно она носила маленькие, плотно обтягивающие фигуру платья с глубокими вырезами или короткие юбки с тонкими блузками, сквозь которые слегка просвечивал либо красный, либо чёрный лифчик, показательно сюсюкала Еве, называя её то малышкой, то принцессой, с недоверием относилась к нему и старалась как можно чаще попадаться отцу на глаза.

Он что, не видел кого брал? Или настолько привык, что чаще всего незамужние девушки рядом с ним ведут себя именно так, и просто не обращал внимания?

Дальше Макару пришлось думать на ходу, потому что природа брала своё. А тех двоих не разбудили ни торопливые шаги, ни щёлканье засова, ни скрип двери, хотя Макар и здесь старался не шуметь, и когда он вернулся всё так и осталось без изменений.

Ну, если больше некому, он тоже в состоянии – взять телефон, пройти по заросшей колее, позвонить. А просыпаются пусть сами, хотя бы просто потому, что он понятия не имел, как их будить, и как себя вести, когда они проснутся, и как они поведут себя, и… В общем, он направился в комнату, но даже тут не сложилось – в дверном проёме столкнулся с Элей.

Сначала они оба неподвижно застыли, растерянно уставившись друг на друга и разглядывая, будто давно не виделись или не ожидали, что подобное случится. Но, наверное, это действительно было необычным. Он никогда раньше не видел Элю такой, чуть встрёпанной, ещё немного сонной, какой-то по-особому близкой и трогательно беззащитной. Она на мгновенье зажмурилась, сжала губы, сдерживая зевоту – кончик носа забавно дёрнулся – потом поёжилась, обхватила себя за плечи.

– Ты… – начала она, но Макар перебил, прижал палец к губам, прошептал:

– Тихо.

Эля недоумённо насупилась, вытянула шею, заглянула через его плечо и тоже увидела, улыбнулась.

– Они прикольные, – произнесла тихонько, но почти сразу, будто опомнившись, посерьёзнела, посмотрела на него пристально, встревоженно и вроде бы даже виновато, спросила: – У них что-то есть?

Макар опять развернулся в сторону холла, пожал плечами.

– Пока не понял.

Эля придвинулась, встала совсем рядом, почти касаясь рукой его локтя, чтобы удобней было разговаривать шёпотом, опять глянула на спящих.

– И ты так спокойно относишься?

Он опять пожал плечами, признался:

– Раньше хотел, чтобы он к маме вернулся. – Хмыкнул, отвёл глаза в сторону. – А теперь-то чего? – И почти сразу почувствовал лёгкое ласковое касание.

Эля аккуратно сжала его пальцы, а он… поудобней перехватил её ладонь, стиснул покрепче – такую маленькую и хрупкую. И тёплую. Так приятно, так нежно тёплую. Макар даже глаза прикрыл, чтобы ничего не отвлекало от этих ощущений. И только потом повернулся к ней лицом, чтобы посмотреть благодарно.

И не только благодарно, потому что стоило встретиться взглядом, захотелось гораздо большего: обнять, притянуть к себе, и всё-таки дотронуться, до волос, до щеки. Это, наверное, ещё приятней, чем касаться ладони. И до губ. Аж дыхание перехватывало. Но вдруг полуприсутствующие не вовремя проснутся.

Арина наверняка нормально отнесётся, а вот отец… Он же уверен, что сын непременно наделает точно тех же глупостей, что когда-то он сам, не желает понять, что они разные.

– Пойдём, – голос оказался каким-то свистяще хриплым, царапнул внезапно пересохшее горло, и пришлось сглотнуть, чтобы договорить, – поищем, где связь работает? Только телефон надо взять.

– А сестрёнка? – внезапно вспомнила Эля, чуть отодвинулась. – Мы её тут одну оставим.

– Почему же одну? Вон же, – Макар указал подбородком в сторону спящих. – И она ведь тоже ещё спит.

Эля помотала головой, возразила:

– Не спит. Я потому сюда и пришла, что пообещала ей всех вас найти. Она переволновалась, куда все исчезли.

– Ну, можно и её с собой, – согласился Макар. Хотя, конечно, лучше бы вдвоём.

Ева действительно не спала, сидела, завернувшись в плед, увидев его, спросила обиженно и строго:

– Ты где был?

Макар растерялся. Ей правду сказать? Что выходил по нужде.

– Просто. На улицу понадобилось.

– А папа где? И Арина.

А вот тут ещё сложнее.

– Они там, – Он махнул рукой за спину, не особо заботясь, точно ли указал направление. – В зале с камином. С-спят.

– А почему там? – изумилась Ева. – Они же тоже здесь хотели.

– Ну-у… по-моему, они разговаривали. Ушли, чтобы нам не мешать. И… заснули.

Он нарочно подошёл к стоящей под окном сумке с остатками съестных припасов, присел на корточки, заглянул внутрь и, чтобы избежать новых сестрёнкиных расспросов, а заодно сменить тему, спросил сам:

– Ев, есть хочешь? Осталось два бутера, яблоко и банан. Тебе чего?

– Яблоко, – заявила сестра, хотела добавить ещё что-то. Неужели собралась и дальше узнавать? И Макар поторопился перехватить инициативу.

– Разрезать?

– Не-а.

– Тогда держи. Поймаешь?

– Ага, – согласилась Ева. – Кидай.

Он специально бросил аккуратно и расчётливо, стараясь угодить прямиком в сложенные ковшиком маленькие ладошки. Попал. Потом вскинул голову, посмотрел на Элю – вообще-то хотел и у неё узнать, что она выберет – но сразу наткнулся на взгляд.

Эля смотрела… в общем, странно – с таким выражением девушки обычно разглядывают картинки и гифки с котиками, или щеночками, или с неуклюжими бестолковыми пандами – и улыбалась, так же странно. И этот взгляд, и эта улыбка смущали, но как-то приятно смущали, и в то же время тревожили, потому что всё так непривычно и непонятно, и мысли путались, и эмоции.

– Чего? – на всякий случай настороженно поинтересовался у неё Макар.

– Ты такой… – произнесла она и остановилась на середине фразы, явно не собираясь договаривать.

– Какой?

Эля опять улыбнулась

– Милый. Когда с Евой.

Ну, здрасьте. Он торопливо опустил глаза, наклонил голову, уставился вглубь сумки, сердито сдвинув брови, и только тогда поинтересовался, сдержанно и даже сурово: