– Ага. Мой глубочайший страх – неуловимые акулы с крылышками. Всего на один укус, с сочными бедрами.

Ничего не могу с собой поделать. Возможно, дело в том, что я не смеялась уже целую вечность, и теперь попросту не могу остановиться, как и Сэм. Я падаю на мат, пытаясь отдышаться. Сэм перекатывается на бок.

– Подожди, у них есть бедра? – с запинками спрашиваю я, поднимая голову.

Сэм фыркает и плюхается на спину.

– Нет. Это полная чепуха.

Так мы и лежим с пару минут, пытаясь перебороть приступ смеха. Переведя дыхание, Сэм поднимается на локти и протягивает мне руку.

– Ты сможешь, Веспер. Я знаю.

Я вытираю слезы от смеха и поднимаю на него взгляд. Игра стоит свеч. Ложусь на спину и жестом подзываю Сэма. Он садится на меня. Жар в ладонях усиливается. Я уже чувствую, как он поднимается от моей кожи.

– Раз. Два. Три, – говорит Сэм, усиливая хватку, а я поднимаю бедра и ухожу вбок. Затем обхватываю его голову ногой, и магия вырывается вперед. Не успевает Сэм моргнуть глазом, как его локоть оказывается у меня между ног.

– Превосходно!

Его голос полон радости. Я отпускаю его и начинаю вставать, но вдруг замираю, почувствовав хватку. Он у меня на крючке. Его глаза округляются – он тоже это чувствует.

– Не двигайся, Сэм, – шепчу я.

Затем встаю, а он продолжает лежать на спине. Я вытягиваю руку и мгновенно ощущаю сильнейшее притяжение к нему. В голове раздается голос. Мелодичный, как смех, но нечеткий. Закрываю глаза.

Тащи. Тащи.

Желание настолько сильное, что я чуть не падаю на колени, но в конечном итоге опускаю взгляд и стискиваю зубы. Сэм буравит меня глазами, лежа передо мной полностью беззащитным.

– Не останавливай свой силу. Позволь всему просто… идти своим чередом. Ты сама говорила, что она подпитывается страхом. Так… попытайся не бояться.

– Легко тебе говорить, – цежу я.

– Ты все сможешь. Дыши, Вес.

Вес. Никто не называл меня так с тех самых пор, как я сбежала из дома.

Я делаю глубокий вдох и позволяю магии потечь по моим жилам.

«Не сейчас, – говорю ей. – Дальше нельзя».

Я не двигаюсь с пару минут, и ничего не происходит. Сэм просто тихо лежит. Только я собираюсь сдаться и приказать ему бежать – хотя от этого никакого толку, – как магия отступает. Поначалу почти незаметно, но затем крючок на груди Сэма исчезает из моих рук.

Я опускаю на них взгляд.

– Сработало… – шепчу я, улыбаясь. Сэм встает с мата.

– Я знал, что у тебя все получится.

А затем он делает кое-что неожиданное. Сэм тянет меня к себе и прижимает к груди. Его огромные руки обхватывают меня и отрывают от пола. И, прежде чем я успеваю осадить себя, мои руки обвиваются вокруг его шеи, потому что у меня получилось!

Может, со мной еще не все потеряно.

Сэм опускает меня и хватает свою толстовку с края клетки.

А я просто стою – с крупицей уверенности и только родившейся надеждой. На секунду мне хватает эгоистичности забыть о моем плане. На секунду я притворяюсь, что мы друзья и я не замышляю ничего ужасного. И когда Сэм начинает напевать мелодию из «Челюстей» и танцевать танец маленьких утят, я вновь заливаюсь смехом.

Остаток дней проходит незаметно и в некотором роде рутинно. Я просыпаюсь в пять утра и спускаюсь вниз на разогрев. Эбигейл тренирует меня перед работой. Если не она, то Рой. Векс и Сэм приходят после смены на доках. Но, несмотря на это, я начинаю понимать, что это не просто спортзал. Для них он дом. Убежище от остального мира, который плевать на них хотел.

У меня мало времени на разговоры, учитывая, что меня постоянно кто-то мутузит, но каким-то образом мне удается многое разузнать об этих людях. Эбигейл когда-то была гимнасткой от Калифорнийского университета, но после травмы колена ей пришлось бросить спорт. Ее семья хотела вернуться домой в Теннесси, но у нее были другие планы – в этом году ее ждет первый бой в «UFC» [5]. Сейчас она учится на врача. Короче говоря, половину дня она штопает чужие раны, а другую половину – наносит их.

Дункан оказался не просто победителем Олимпийских игр. Он также служил капитаном морского флота, где и познакомился с Джеффри Векслером – отцом Векса. Они были лучшими друзьями, так что Векс практически вырос в этом зале, не считая того времени, что он провел в Ираке.

Рой вырос в приемной семье, и у него есть ужасный шрам через всю грудь. Я не спрашивала, как он появился. И вряд ли вообще хочу об этом знать.

Я учусь боксу с Сэмом, который постоянно надирает мне зад.

Тренирую джиу-джитсу с Эбигейл, которая постоянно надирает мне зад.

Практикую тайский бокс с Вексом и вполне неплохо справляюсь.

Ха-ха, шучу. Он тоже надирает мне зад.

Параллельно я учусь сдерживать свою магию. Та непрестанно рвется из моего тела, но, вместо того чтобы сходить с ума и захлопывать перед ней дверь, я позволяю ей курсировать по моим венам. Я не вытаскиваю ничьи страхи, просто цепляюсь за людей и отступаю. Пока мне этого достаточно.

Рой и Векс демонстрируют мне крав-мага. Векс был прав. Это чертовски мутный вид боя. Можно использовать все подручные средства; уличная драка в лучшем своем проявлении. Поэтому Рой носит нож. Он резиновый – я узнала об этом только после того, как он шутливо пырнул меня в почку, и на долю секунды я подумала: «Не могу поверить, что умру вот так». Все посмеялись от души. Хоть крав-мага и самый грязный вид боя, он все равно мой любимый. Единственное правило – если на тебя кто-то нападает, добей его первым.

Удивительно, но моя мышечная память начинает пробуждаться и жаждет использовать движения, которым мы учились в группе поддержки. Перекатывания в джиу-джитсу порой очень напоминают перевороты, а разные хватки крав-мага похожи на те, что необходимы для построения пирамиды. При всем богатстве воображения – это нелегко. Но я видела, как брови Векса поползли вверх, когда я высвободилась из-под Роя, подняв бедра.

– Ладно, Помпончик. Это было неплохо.

– Помпончик? А что случилось с Разрушительницей?

Каждый день. Ранний подъем. Завтрак. Тренировка. Обед. Тренировка. Ужин. Тренировка.

Тренировка, тренировка, тренировка, сон.

А затем, в понедельник перед вторым раундом, я останавливаю Роя, когда он пытается пырнуть меня резиновым ножом.

Я освобождаюсь от Эбигейл, когда она захватывает меня в «гард» – те медвежьи объятия, которые действительно очень болезненные. Мне даже удается заломить ей руку.

И пнуть Векса.

Единственное, что я вижу, это лицо Сэма за клеткой и его напряженные глаза. Он верит в меня, и каким-то образом это заставляет меня подниматься каждый раз, когда меня укладывают на лопатки.