– Это потому, что руку тебе не позолотили? Плохой из тебя прорицатель, не видишь, что вернусь с трофеями богатыми и буду обласкан Александром. А тебя изгонят с позором!

Прорицатель хотел что-то возразить, поперхнулся, побагровел, закашлялся, махнул рукой и ушел. Воины поблизости, слышавшие разговор, засмеялись.

Прорицателя не любили. Мзду за пророчества брал большую, но большая их часть не сбывалась. Авторитета ошибки не добавляли.

Вышли из лагеря. За гоплитами тянулся обоз. Прошли не более тридцати стадий, как Алексей остановил колонну. Так делалось всегда: у кого-то новые сандалии натирают ногу, другой оправиться хочет. Сарисы – длинные копья – ехали в обозе на удлиненных подводах. Для первого ряда воинов в фаланге копье было короткое, в четыре-пять локтей (мера длины в 45 см), вторая фаланга имела копья на два локтя длиннее. И так до четвертой-пятой шеренги, где сариса была уже в шесть метров длиной. На древке из кизила спереди был закреплен широкий листовидный наконечник, а сзади, на торце, – железный конусообразный подток. Его упирали в землю при отражении атаки конницы. Руками копье при ударе в конскую грудь, прикрытую или панцирем из толстой буйволиной кожи, или бронзовым нагрудником, не удержать. А кроме того, если в бою копье сломается у рожна, его переворачивали подтоком вперед, и им можно было наносить колющие удары. Воин не оставался безоружным. Весила сариса в восемь локтей почти семь килограммов. Если марш на большое расстояние, их везли на подводах, если путь короткий, два-три гоплита клали свои копья на плечи друг другу.

Первая остановка короткая, а уж потом втянулись, шли до полудня. Затем привал. Воинам нужно перекусить, отдохнуть. Все же приходилось нести щит, меч в ножнах, шлем на голове. При марше на чужой территории оружие всегда при себе. В итоге – верный пуд получался. Если переход на своей земле, где не приходится опасаться нападения, щиты и шлемы едут в повозках либо их несут рабы.

Через пару часов, когда жара немного спадала, снова марш. И люди, и кони в обозе отдохнуть успевают, подкрепиться. За день тридцать-тридцать пять километров, по современным меркам, преодолевают. Тяжелее всего в первый день – отвыкли. А потом втягиваются, уже не так мышцы ноют, да и пот лишний уже вышел.

Дорога грунтовая, утоптанная до каменистой плотности тысячами ног и колесами повозок. По этой дороге будет проходить Великий шелковый путь из Синда до Греции. Воины Александра торговые обозы не трогали, торговля выгодна всем странам и правителям. Но все равно с началом боевых действий количество обозов резко уменьшилось. Кто-то из торговцев искал обходные пути, другие решили переждать дома неспокойные времена. Путь из Поднебесной до Греции или Египта обозы преодолевали за полгода, если везло с погодой, не было войн по пути. Иначе приходилось пережидать, терять время. Впрочем, жизнь была неспешной, причем тысячелетиями, и только с появлением пара и электричества начала ускоряться, причем по нарастающей, стремительно. Алексей как раз об этом размышлял, шествуя впереди колонны. А за стадию от него шло двое дозорных. В случае нападения они успеют подать сигнал тревоги, вступить в бой. Дозорные – почти смертники. Нападут десяток персов или горстка конных скифов, их зарубят сразу или посекут стрелами. Поэтому дозорных Алексей менял каждые два часа, чтобы не обидно было, по справедливости. Потому никто не роптал. Алексей не самодурствовал, но службу спрашивал строго, чем быстро заслужил уважение. Тем более воинам было с кем его сравнить.

Пока шли по землям бывшей Персии, провизию покупали на базарах, в придорожных лавках. Александр уже присоединил земли персов, считал себя спасителем и полководцам своим, как и военачальникам рангом поменьше, наказывал персов не обижать: не насиловать женщин, не убивать мужчин, если они сами не нападают, товар не отбирать, а покупать. Персы быстро смекнули, что торговать выгоднее, чем проливать кровь. И когда лох Алексея, да еще с обозом, в котором были и возничие, и рабы, подходил к лавке или харчевне, встречали как дорогих гостей. Еще бы: шесть сотен мужиков голодных, скупающих почти все запасы.

Через сорок дней пути уже к землям вавилонским подошли. Если через них идти, путь короче, но впереди пустыня. И, не зная точно маршрута, мест колодцев или родников – этих оазисов, – легко погубить не то что лох, а даже целую фалангу. К тому же по песку идти тяжело: вязнут ноги и колеса повозок, силы тратятся впустую. Поэтому Алексей принял решение идти на закат, выйти к берегу Средиземного моря и продвигаться по землям бывшего царства Эблы, нынешней Сирии, как раз до селения Мардих. Оттуда и до Библа дорога есть, не заблудишься. Эбла пережила три царства семитских, пока окончательно не была разгромлена хеттами. И столица Эблы всегда привлекала своим богатством алчных соседей. Ныне от былого богатства и величия мало что осталось. Тем не менее Мардих следовало взять, а земли Эблы присоединить к владениям Александра. Искандер желал расширить империю не только на восток, но и на юг.

При одном только упоминании имени Александра содрогались правители соседних земель. Империя Александра множилась. Мощь ее росла, и уже мало кто мог противостоять ей даже короткое время. Вот и когда лох Алексея подошел к Мардиху, жители не думали сопротивляться, открыли городские ворота. Глиняные стены вокруг селения никто не обновлял давно, и преграду они представляли больше для степных шакалов, чем для воинов.

Вошли в селение. Нищета вокруг, значительная часть домов разрушена, причем давно. Алексей распорядился занять площадку на дальнем от ворот конце селения. Поискать золото или другие ценности можно, но найти – маловероятно. Кто-то явно ввел Александра в заблуждение, если говорил о богатстве жителей Мардиха.

Однако деньги, выделенные казной на поход, подходили к концу, и Алексей следующим днем повелел жителям собраться на площади у ворот. Говорил кратко. Пообещал, что ни один волос с головы жителей не упадет, ежели соберут дань в два таланта. Поскольку земли отходили под руку Александра надолго, то и дань платить нужно будет ежегодно.

Новость жителей не обрадовала, но обнадежила отсутствием бесчинств, убийств, грабежей, что обычно сопутствовало захватчикам. Алексей отдавал себе отчет, не строил иллюзий: они никакие не освободители, а оккупанты. Для жителей лишняя обуза и нагрузка на мошну. Так ведь и он человек подчиненный, вынужден исполнять приказ.

На следующий день выставили на площади таз, позаимствованный в соседней лавке. Возле таза двоих воинов поставили в карауле. С одной стороны – стеречь собранное, с другой стороны –