– Да ладно, со всеми бывает, – отхожу в сторону и неуместно улыбаюсь.

– Особенно с теми, у кого кукуха не на месте, – возвращается к своей манере общения Игорь.

Но, если подумать, в его шутке лишь доля шутки.

– Он точно хочет нам что-то сказать этим, – вслух размышляю я. – Взрослый человек на улице ангелов. Почему?

– Может, эта женщина была похоронена здесь раньше? – Гордеев уже полностью взял себя в руки, и теперь внимательно осматривается по сторонам.

– Что ты имеешь ввиду?

– Да чтоб я знал… – бурчит он. – Звони своему Никите.

Действительно, сейчас это лучшее решение. Номер набираю уже по памяти, хоть он и остался в исходящих телефона. Для меня это что-то вроде крохотного вызова самой себе, и я чувствую некое удовлетворение от того, что вспоминаю нужные цифры без труда.

– Никита, привет еще раз, – говорю я, когда он берет трубку.

В этот раз уже без посредника Светы. Похоже секретарь отправилась домой раньше шефа. Оно и понятно, сидеть ночью в офисе у нее нет ни интереса, ни мало-мальски достойной мотивации.

– Я думал уже ехать домой, – хмыкает товарищ. – Надеялся, что ты не попрешься на кладбище ночью. Я бы точно не рискнул.

– Я не одна, – успокаиваю я его.

– А… – по этому разочарованному вздоху понимаю, что его бы больше устроило, если бы я ошивалась здесь в одиночестве.

– Слушай, место на кладбище на ряду АД, – завершаю светскую беседу я. – Номер…

– Семнадцать, – подсказывает Игорь.

– Семнадцать, – вторю я ему.

– Повиси секунду, – Никита чем-то шуршит на том конце провода. – Это не займет много времени.

– Пойдем к машине, – зовет меня Гордеев, и я, кивнув отправляюсь следом за ним.

Странное ощущение сверлит мне затылок. Будто бы из темноты кто-то за нами пристально наблюдает. От неприятного чувства словно шевелятся волосы на голове, а по всему телу пробегает леденящий холод, вызывая поток мурашек. Я пытаюсь убедить себя, что все это лишь игра воспаленного воображения, но с каждым шагом все труднее и труднее игнорировать поднимающийся во мне страх. У самого начала кладбищенской улицы я не выдерживаю.

– Игорь, – я перехватываю его ладонь, но не заставляю его остановиться, а сама ускоряю шаг, чтобы идти с Гордеевым в ногу. – Мне кажется, за нами следят.

– Тебе не кажется, – отвечает он.

– То есть как?!

– То есть так, Лер, – Игорь крепче сжимает мою руку. – Спокойно идем к машине.

– А как же?..

– Идем, Лера, – как непослушному ребенку говорит сыщик. – Мы не знаем, кто это, не знаем, сколько их, и не знаем, что им нужно. Я заметил двоих, и если это все, то я, скорее всего, с ними справлюсь, но если есть кто-то еще, то нам несдобровать. Поняла? Поэтому идем к машине.

Я замолкаю и всеми силами стараюсь не сорваться на бег. А что, если это Макс? Что он сделает с нами? Что сделает с Игорем? Мои шаги становятся все быстрее, и я не сразу обращаю внимание на трубку в моей руке, которая взывает ко мне Никитиным голосом.

– Лера, ты еще здесь?

– Да, да, я тут, – отвечаю я.

– Что у тебя с голосом? – взволнованно спрашивает парень. – Ты бежишь?

– Никит, просто скажи, что ты узнал, – рявкаю я.

– Хорошо. Семнадцатое и восемнадцатое место были куплены Коснягиной Верой Васильевной двадцать шесть лет назад. Восемнадцатое место оставалось пустым до две тысячи пятнадцатого года, и только в пятнадцатом было перепродано одной семье. Могу скинуть их данные, если нужны, но я думаю…

Где-то за спиной раздается шорох, и я вздрагиваю, но не позволяю себе обернуться. Я уже вижу впереди забор, который в прошлый раз мне удалось преодолеть с таким трудом. Игорь рядом тоже напряжен и это пугает меня еще сильнее.

– Никита, ты можешь сбросить на этот номер все, что нашел?

– Да, но…

Я не слушаю, просто сбрасываю звонок.

– Игорь… – я почти шепчу, потому что боюсь, что меня услышат.

– Все будет хорошо, – он коротко сжимает мою руку и оборачивается. – Беги к забору. И только не влезай, пожалуйста.

Люди, которые идут за нами, вполне понятного вида, кричащего об их нестабильном социальном положении. У них могут быть к нам претензии, только если им за эти претензии заплатили. В этом как раз я абсолютно не сомневаюсь.

– Что, ребят, дорогу подсказать? – улыбается Игорь четверым непрезентабельным мужчинам.

Я пячусь к забору и судорожно пытаюсь придумать, что делать. Очевидно, я этим парням не особо интересна, они попросту не обращают на меня внимание. Очень быстро упираюсь спиной в решетку, и в тот же момент, словно по команде все начинается.

Они нападают все разом. Игорь успевает уклониться от пары ударов и даже врезать одному гаду, пока двое из них не скручивают сзади его руки. Гулкие удары обрушиваются на голову и торс Гордеева. Вокруг меня все звенит и визжит, и я не сразу понимаю, что это мой собственный крик разрывает барабанные перепонки. Мужики не смотрят в мою сторону, продолжают исступлённо молотить уже обмякшего Игоря. Еще пару секунд и, когда хватка бандитов ослабевает, Гордеев падает на землю. Он еще в сознании, замечаю, как он группируется, прикрывая руками лицо и голову. Но еще я, как в замедленной съемке, с ужасом вижу замахивающуюся ногу, которая точно сейчас прилетит Игорю в затылок, и, забыв все наставления, бросаюсь к нему.

Выстрел раздается так неожиданно, что я замираю. К счастью, лишаюсь движения не только я.

– А ну пошли отсюдава, паскуды! А то щас жопы солью нафарширую! – дядя Сема с ружьем наперевес застывает в начале главной улицы.

– Иди отсюда, дед, – шепеляво советует один из нападающих.

Отважный сторож быстро, как ворошиловский стрелок, палит на голос и, на удивление, попадает. Мужик отшатывается и с воем сгибается пополам.

– Менты едут на вас козлов! Канайте, пока опять на нары не загремели!

Упоминание сотрудников доблестной полиции действует на граждан, как святая вода на демонов. Они переглядываются, прислушиваются и, быстро подхватив товарища, все же покидают поле боя.

– Игорь! – в мгновение преодолеваю разделяющее нас расстояние и падаю рядом с ним на колени.

– Я ж говорил, все будет хорошо, – пытается бодриться Гордеев, но я вижу, как ему досталось.

Порывисто обнимаю его и только сейчас понимаю, что пока не услышала его голос, словно не дышала.

– Тише, тише, – одергивает меня Игорь. – Я все-таки боец года. Помоги-ка встать.

Он опирается на мое плечо и поднимается.

– Живой? – деловито вопрошает дядя Сема, подходя ближе.

– Живой. Только кусок зуба, уроды, откололи, – Гордеев досадливо сплевывает кровь и ощупывает языком отколотый зуб.