– Спасибо, что напомнил.

– Да не за что.

– Ты можешь хоть иногда быть серьезным?! – не выдерживаю я.

– А ты хоть иногда можешь быть не серьезной? – не остается в долгу Игорь.

– Ты что, не понимаешь, чем все это могло закончиться? – меня злит его беспечность. – Если ты сам не ценишь свою жизнь, то это не значит, что и я ее не должна ценить! Я была не права, когда пришла к тебе. Не стоило этого делать. Я должна была понять, как далеко это может зайти.

Наверное, после этих слов я должна уйти и никогда больше не появляться на его пороге, но я продолжаю стоять, опустив голову и разглядывая его потертые джинсы.

– А еще ты должна была понять, что спать с маньяком, – гиблое дело, – Гордеев не стесняется в выражениях, и я задыхаюсь от резких слов. – Так что, мы с тобой оба знаем, что с пониманием у тебя не очень. Как и у меня. Поэтому давай закроем эту тему. Все обошлось в этот раз, обойдется и в следующий.

– А если нет? – я поднимаю взгляд, вглядываюсь в зеленые глаза с темным ободком по краю и желтыми пятнышками у зрачка. – Я так не могу. Правда.

Он пытается что-то сказать, но я кладу ладонь ему на губы, заставляя замолчать.

– Спасибо тебе огромное, – продолжаю прощание. – За все. Правда. Какие бы цели ты не преследовал, ты сделал для меня столько, сколько никто не делал, наверное, после смерти папы. Ты попытался меня защитить, и я действительно чувствовала себя в большей безопасности рядом с тобой. Это важно для меня, но не настолько, чтобы рисковать тобой. Понимаешь? Я дура, что не подумала об этом раньше. Наверное, мне просто хотелось переложить на кого-то свои проблемы.

Я чувствую его дыхание на своей ладони, и мне нравится то, что он дал мне договорить, хотя это так не похоже на Гордеева. Поддавшись необоснованному порыву, я немного придвигаюсь к нему и практически невесомо целую в щеку. Он все так же не двигается, когда я отстраняюсь, и я убираю ладонь с его рта. Отступаю назад, собираясь уйти из этой квартиры навсегда, когда слышу:

– Лер, сделай мне, пожалуйста, кофе.

Мне не хочется задерживаться. Не хочется действовать себе и ему на нервы моим присутствием здесь, но я понимаю, что после всего, что я сказала, не выполнить его просьбу – это как расписаться в лживости своих слов. А они правдивы, как никогда, и мы оба это знаем.

Я иду на кухню и ставлю чайник. Где стоит кофе я знаю еще с прошлого раза. Гордеев стоит где-то в дверях кухни и не сокращает дистанцию между нами. Меня тяготит повисшая тишина, в которой слышен лишь шум огня, бушующего под чайником, поэтому я, не оборачиваясь, говорю:

– Я так и не спросила, сколько буду тебе должна. Наверное, сейчас самое время это обсудить.

– Ничего ты мне не должна.

Смотрю на чайник так, будто могу ускорить его кипение.

– Нет, я… – мямлю я. – Это же твоя работа. И ты не должен выполнять ее бесплатно.

– Я же сказал, ты мне ничего не должна.

Чайник начинает закипать так же, как и Игорь.

– Знаешь, ладно, – соглашаюсь я, продолжая гипнотизировать кухонную утварь и посуду. – Поговорим об этом после. Или через Эллу Валентиновну решим. Пожалуй, мы оба слишком устали для таких тем.

«Уходи! Уходи! Уходи!» – кричит мне здравый смысл, но голос Гордеева звучит громче.

– Лера?

– Да? – мне стыдно за себя, стыдно, что он, похоже, все понял.

Понял то, как сильно мне не хочется сейчас уходить, как беспомощно я себя сейчас чувствую и как глупо.

– Я сейчас подойду к тебе, хорошо? – словно я на грани истерики, спрашивает Игорь. Но это ведь не так? – И если ты против, просто скажи, ладно?

Я киваю, чувствую жжение в горле и пугаюсь, что сейчас на глаза выступят предательские слезы. Но их нет, я давно все выплакала, и зря волнуюсь на этот счет.

– Я сейчас подойду, – Гордеев делает шаг ко мне, я не оборачиваюсь, но чувствую это движение, и что-то внутри меня дергается словно от удара током. – И поцелую тебя.

Мои губы пересыхают, и я облизываю их, чтобы вернуть им хотя бы часть влаги. Я спиной ощущаю его взгляд. Так, словно он может прожигать дыры на коже прямо сквозь одежду.

– И, если ты не хочешь этого, скажи сейчас, – он уже прямо за моей спиной, его дыхание шевелит мои волосы, и я вдруг понимаю, что лучше проглочу язык, чем остановлю его. – Потому что потом я тебя не отпущу.

Он на мгновение замирает, позволяя мне передумать, но только я не хочу. Игорь расценивает мое молчание, как согласие, и в то же мгновение я ощущаю, как кончик его носа скользит по моей шее, вдыхает мой запах. Крепкие руки со сбитыми костяшками ложатся на мою талию, проводят по животу и резко разворачивают к себе. Я чувствую его запах, чувствую на лице его дыхание, вижу его зрачки, которые уже почти скрыли за собой зеленую радужку. Я хочу, чтобы он поцеловал меня, чтобы снял всю одежду, а вместе в ней и все тревоги и печали последних дней. Хочу дотрагиваться до него, считать его шрамы, целовать их. Хочу, чтобы он вытеснил собой того, кото я сама никак не могу выгнать из своей головы. Эти желания совершенно противоположны тому, что я собиралась только что сделать, и что нужно сделать. Но, как он сам сказал, с пониманием у нас обоих не очень, поэтому я смотрю на него и послушно ожидаю обещанного поцелуя.

Но вместо этого он просто смотрит. Скользит взглядом по моим бровям, запутывается в ресницах, считает темные полоски, лучами расходящиеся от зрачка в голубых глазах, цепляется за приоткрытые губы, дразня меня и заставляя дрожать под этим прицелом. Может, он не хочет меня и надеется, что я пойму это сама? Он сказал, что поцелует, но пока почти не прикоснулся ко мне. Мое желание уже горячит меня, подсвечивает кожу алым, но он еще даже не притронулся ко мне. Может, он и не собирается этого делать? Может, он просто решил меня проучить?

– Я… – горло перехватывает, и мне тяжело говорить. – Пойду, пожалуй.

– Нет, – Игорь говорит тихо.

– Нет? – глупо переспрашиваю я.

– У тебя была возможность уйти, – он медленно поднимает руку, будто бы боясь меня испугать. – Но ты здесь.

Он сжимает край моей водолазки и тянет ее вверх. Мне бы смутиться, оттолкнуть его, но я лишь прикрываю глаза и выдыхаю, когда его горячие пальцы случайно дотрагиваются до моей кожи. Прохладный воздух кухни, подогретый лишь свистящим чайником и нашими пылающими телами, заставляет меня судорожно втянуть живот, и я едва не теряю сознание, когда широкая ладонь едва касаясь меня повторяет мое движение, а затем спускается к молнии джинсов и ловко ее расстегивает.

Я открываю глаза и вижу лишь два омута. Игорь не сводит взгляда с моего лица. Красивые губы приоткрыты, нижняя на мгновение исчезает под рядом белых зубов, скол на одном из которых придает его образу звериной хищности. И меня это просто сводит с ума, так он должен прикусывать мои губы, а не свои. Я непроизвольно тянусь к нему, но он не дает мне до себя дотронуться.