Вот дерьмо, а ведь она не преувеличила, когда говорила про синяки. На ее коже, прямо как татуировка, красовалось большое, почти лиловое пятно.

Я закрыл глаза и сглотнул. Это и вправду я такое сделал? Какой придурок! Не могу понять тех чувств, которые обуревали меня в этот момент, но из-за них мой член тут же поник как пожухший осенний лист.

Поднимаюсь, снова подхожу к ней и кладу свою ладонь на тот кусочек обнаженного тела, который торчит из-под свитера. Ее кожа горит, и я прямо чувствую, как по всему ее телу пробегает дрожь, прежде чем она убирает мою руку.

Не говоря ни слова, она одергивает свой огромный свитер и направляется к своей комнате.

– Я жду тебя в машине, – произносит она, закрывая дверь.

Глубоко вздыхаю и тру руками лицо.

Давай, чувак, соберись!

Беру телефон, сигареты и выхожу из комнаты.

К уродливому наряду львицы добавилась лишь сумка на длинном ремешке. Она надела ее через плечо так, что ремешок оказался как раз прямо между ее грудей. Из нее она достала связку ключей, на которой болтался электронный брелок. Она направила его на гаражные двери, и одна из них открылась. Это была не та дверь, что открывал вчера вечером ее отец, да и машина, которая стояла внутри была совсем другой.

Как только показалась решетка на радиаторе, я сразу же перестал смотреть на задумчивую львицу. Это что за марка такая? Никогда такой не видел. И этот серо-коричневый цвет просто отвратительный!

Львица прошла прямо у меня под носом, бормоча какие-то непонятные ругательства, и нервно забралась на водительское место. Она уже завела мотор, едва я только успеваю сесть. И только я закрываю дверцу, она мне говорит:

– У нас целый день впереди, это точно, что ж, давай оторвемся по полной!

Поворачиваюсь к ней и одариваю ее самым злым взглядом, на который только был способен. Она не опускает глаз. Львица, что с нее взять. Это продлилось несколько секунд, затем она сняла машину с ручного тормоза и начала медленно выезжать из гаража, но в салоне раздался противный повторяющийся писк. Я быстро начал оглядываться и искать, что бы это могло быть, но ничего не нашел.

– Твой ремень, – подсказывает львица.

Я не сдвинулся с места, и писк продолжился. Лично меня это не напрягает. Большие ворота перед домом открывались еще медленнее, и львица опять начала нервничать.

– Пристегни ремень! – настойчиво повторяет она.

Я, не двигаясь, смотрю на нее. Она сжимает крепче руль и набирает полные легкие воздуха.

– Ладно, не пристегивай ремень, – бормочет она.

Отворачиваюсь к окну, чтобы скрыть свою довольную улыбку, едем. И только тогда я замечаю, что у нее не автоматическая коробка передач, как во всех машинах, а механическая, как на европейских моделях.

У нас не часто такую встретишь. Но львица, казалось, знает, что делает.

Вначале она немного резко отпускает сцепление, и машина дергается, но потом мы едем спокойно.

Слишком даже, пожалуй, спокойно и это начинает меня напрягать. Мы направляемся вперед по улице все под тот же аккомпанемент пищащего ремня безопасности.

Так, совсем не торопясь, мы и проехали всю улицу. Меня это настораживает, она до сих пор не переключилась даже на вторую скорость. Какого черта она делает?

Перед следующим знаком стоп она резко затормозила. Это было так неожиданно, что мне пришлось даже за сиденье схватиться, чтобы не вылететь вперед. Львица специально это сделала. В самом деле, ремень был не такой уж и плохой идеей…

– Ты пристегнешь свой ремень? – холодно спросила она меня.

Нет. Просто потому, что ты на этом настаиваешь. Не буду его пристегивать и все тут.

Я показал ей фак и громко зарычал.

– Ты совсем обезумел, – шипит она.

Она срывается с места и так резко поворачивает налево, что нам начинают сигналить другие машины. Но это совершенно не волнует эту придурошную рядом со мной. Она продолжает переключать скорости на своей механической коробке передач одну за другой. Сейчас она едет слишком быстро.

Нельзя сказать, что я какой-то трус – со мной и не такое бывало, чего только стоила та погоня с двумя машинами копов на хвосте – но ей я не доверяю совсем. Ни единой секунды. Поэтому я как можно сильнее вжался в сиденье, пока дома мелькали мимо меня с невероятной скоростью.

Вдалеке я замечаю знак стоп. Я гляжу на львицу, она же смотрит прямо вперед, но, кажется, будто не замечает его и не сбрасывает скорость. Перекресток стремительно приближается, и я уже вижу, какое оживленное на перпендикулярной нам улице движение. А Елена будто и вовсе не собирается нажимать на педаль тормоза. Я начинаю нервничать.

Вот знак стоп уже в нескольких секундах езды от нас, и я покрепче хватаюсь за свое сиденье, как львица вдруг нажимает сразу на обе педали, чтобы остановить машину. Я резко подаюсь вперед под гудение клаксонов других машин.

Да она сумасшедшая! Мы здорово так заехали за стоп-линию. Это было так же страшно, как и быстро. Я выпрямляюсь, как только мне это удается, и поворачиваюсь к ней. Она так крепко вцепилась в руль, что можно подумать, будто ей так же страшно, как и мне. Она не мигает и ее дыхание прерывисто. Ну вот, теперь точно могу сказать, она чокнутая!

Я пнул слегка бардачок, и она, вздрогнув от неожиданности, повернулась ко мне. Этот писк от ремня уже начал конкретно действовать мне на нервы.

– Ну? Пристегнешь ты свой ремень или нет? – очень спокойно интересуется она.

Да пошла ты!

Я сердито хватаю эту черную ленту, резко засовываю ее в замок и слышу характерный защелкивающийся звук.

Львица улыбается и наигранно похлопывает ресничками.

– Ты так быстро все понимаешь, жаль только, что объяснять приходится долго…

Стерва!

Она переключилась на первую скорость, посмотрела по сторонам, пропустила проезжающую мимо машину, убедилась, что движение полностью безопасно и только тогда тронулась с места.

Весь оставшийся путь мы ехали нормально.

Сучка, сучка и еще сто раз сучка!

Мне очень жарко, и я не понимаю ничего из того, что написано на приборной панели ее космического корабля.

Но, глядя на львицу, я думаю, жара ее совершенно не беспокоит. На ней все еще огромный страшный свитер и слишком большие для нее джинсы. Она человек вообще? Потому что любое человеческое существо умрет от жары, если его так одеть.

– Хватит пялиться на меня, извращенец, – вдруг произносит она.

Вздрагиваю и резко отворачиваюсь к окну: я вовсе на нее не пялился. Совсем нет.

После десяти минут дороги, проведенных в полной тишине, она припарковалась на большой стоянке около какого-то склада. Заглушила мотор и быстро вышла из машины.