На экране я увидел себя сверху, как раз в тот момент, когда отправил первого типа на пол и схватил второго, чтобы отправить сверху на его дружка.

Начальник охраны выглядит очень глупо, аргументы отца просто железобетонные. Елена прячется за меня.

– Вот дерьмо… – шепчет она.

Отец слышит ее голос и поворачивается к нам. Его взгляд тут же сосредотачивается на ее руке, крепко обвивающей мое запястье.

Он хмурится.

– И все-таки нам придется их обыскать, – говорит охранник.

Обыскать меня? Да я ничего не крал, кроме чувства собственного достоинства тех ребят, что уложил на землю.

– Тиган, ты позволишь этим господам обыскать тебя, чтобы доказать им, что ты ничего не брал? – сухо спрашивает меня Дэниел.

Ничего не отвечаю. Даже речи быть не может, чтобы меня кто-то трогал.

Он вздыхает и встает со стула.

– Тогда мы смогли бы все отсюда уйти, – добавляет он.

Я рассматриваю парня, который смотрел на меня, и тоже вздыхаю.

Да ничего я не брал, кретин!

Взглянув на Елену, поднимаю руки вверх. Охранник начинает меня ощупывать со всех сторон. Стою как вкопанный и отталкиваю его руки раз, потом еще раз. Он зыркает на меня исподлобья каждый раз, как я совершал какое-то движение. В конце он просит меня поднять футболку. Хватаю ее и резко задираю вверх, показав ему при этом фак двумя руками и выставив на всеобщее обозрение все татуировки.

– Перестань строить из себя крутого парня, маленький драчун, – советует он. – Я вырос в Бронксе и таких, как ты, обычно, кушаю на завтрак.

Я смеюсь, и кто-то смеется вместе со мной. Это львица.

– Кстати, он пришел сюда прямиком из вашей тарелки, – парирует она.

Ее ответ вызывает у меня настоящий взрыв смеха. Она сумасшедшая. И наглая. Как же мне это в ней нравится. Ну, по крайней мере, тогда, когда это не имеет отношения ко мне.

Охранник глядит на Елену и просит меня повернуться к нему спиной. Что я и делаю с по-прежнему обнаженным торсом.

– Тут все чисто, но ее мы тоже должны обыскать, – сказал охранник и тут же в комнате появляется та самая женщина, которая находилась с львицей в комнате.

Елена тут же будто приклеивается ко мне. Что она, блин, делает?

– Нет, вы не дотронетесь до меня, – шипит она, спустя несколько секунд.

– Елена, тебе нечего скрывать, давай покончим уже с этим, – советует ей отец.

– Она может просто задрать кофту, тогда никто не будет ее трогать, – предлагает охранник.

Подталкиваю ее, чтобы она, наконец, от меня отлипла. Пусть снимет уже с себя это дерьмо, и мы пойдем отсюда!

Она как-то странно на меня глядит и снова подходит ближе. Я хмурюсь, но вдруг все понимаю: синяки на ее спине.

Если ее отец их увидит, мы покойники. Наверняка она покажет свое тело кому-нибудь через пару недель. Уж я-то в этом не сомневаюсь. Тетка подошла к Елене, но я быстро среагировал и встал перед ней, словно стена между ними.

– Тиган, что с тобой происходит? – спрашивает отец.

– Я просто проверю, ничего ли она не украла и все, – говорит мне эта добрая женщина.

Нет уж, мы выйдем отсюда, и никто не прикоснется к ней своими руками! Пока я жив, этому не бывать.

Пристально смотрю на женщину, и, в конце концов, она идет обратно.

– Они могут обыскать только мою сумку, но меня они своими ручищами трогать не будут, и я им больше ничего не покажу, – произносит Елена за моей спиной.

Прям чувствую, как ее потрясывает, но она протянула сумку через мое плечо.

Пока охранник вытряхивает все ее содержимое на стол, Дэниел вздыхает. Телефон, кошелек, парочка каких-то девчачьих штук, вот и все, что было внутри.

– Что ж, все убедились, что у нее ничего нет. Мы можем идти? – интересуется отец.

– А если она что-то прячет на себ… – начинает было охранник.

Я вздыхаю, он меня конкретно так достал. Да не воровка она, а просто болтушка.

– Вы можете мне объяснить, зачем молодой девушке воровать что-то в строительном магазине? На видео видно только, как парень пытается защитить свою подругу! Если вы предоставите мне видео доказательства, что кто-то из этих двоих украл товар, то я сам лично отведу их в ближайший полицейский участок. Но и вы, и я прекрасно знаем, что это не тот случай. И мне бы очень хотелось, чтобы вы перестали давить на них, иначе я всерьез задумаюсь о том, чтобы подать на вас жалобу за то, что к моей дочери приставали в нашем магазине, а никто из персонала никак на это не среагировал.

«Защитить свою подругу»? Я все правильно услышал?

Если не принимать во внимание то, что он несет непонятно что, то ему палец в рот не клади, каков папаша Хиллз!

Воцаряется тишина. Дэниел берет из рук охранника сумочку Елены, складывает туда все раскиданные по столу вещи и подал мне знак рукой, чтобы я следовал за ним.

– В путь!

– Подождите, она может пойти с вами, но он не ваш сын, и так как он несовершеннолетний, то за ним тоже должен прийти кто-то из родителей.

Резко останавливаюсь, пытаясь сообразить, что же делать дальше, но пока собираюсь с мыслями, Елена за моей спиной уже нашлась с ответом:

– Нужно набраться терпения, они по ходу не местные.

Лучше и не скажешь.

– Это не важно, подождем пока отец или мать за ним придут, – говорит охранник, глядя мне прямо в глаза.

Если бы я мог, закричал бы, что не знаю даже, как они выглядят и что был бы очень даже рад посидеть тут с ним и подождать их, чтобы увидеть их лица, хоть раз за мою ничтожную жизнь. Но ничего кроме нервного вздоха не вылетело из моего открытого рта.

Елена проскользнула вперед меня и встала прямо перед ним.

– У него их нет, бедный дурачок. Он находится под опекой государства. Может, позвоним президенту, чтобы он за ним приехал? – заканчивает она, повысив тон.

Я заметил, как у отца подскочило давление, он даже в лице изменился. По нему было видно, что он уже с трудом держит себя в руках. Охранник, нахмурившись, посмотрел сначала на меня, потом уставился на Елену.

Львица, однако, разошлась уже не на шутку:

– Вы понимаете, что я вам сказала, господин идиот? Толстый вы…

Зажимаю ей рот рукой, прежде чем она зайдет слишком далеко. Если так будет продолжаться, то дело реально может закончиться копами. Она продолжала всячески его оскорблять сквозь мои пальцы, пытаясь вырваться насколько позволяли ей силы. Она волшебная. Абсолютно невыносимая, но волшебная.

Отец ничего не говорит, а другой охранник пристально смотрит на нас. Я же с трудом пытаюсь сдержать улыбку.