Трегубов с недоверием покачал головой:

– Сомневаюсь, что это возымеет действие. А вот разозлить может.

– Тогда можно просить о передаче дела в прокуратуру соседней области. В принципе ничего невозможного, такие случаи бывали.

Он пожал плечами:

– Попробуйте. Хотя я и в это не верю.

– Вода камень точит, не так ли? – попытался ободрить его я. – Чем больше заявлений и ходатайств, тем лучше. И тем меньше у них шансов творить беззаконие.

Трегубов только развел руками. Очевидно гораздо лучше меня зная повадки местных правоохранительных органов, он не верил в то, что они вдруг возьмут и, прочитав мои ходатайства, кинутся соблюдать законы. Что ж, ему виднее. Но у меня только один путь – делать все в соответствии с нормами права. Только так я могу добиться результата…

– Хорошо, сейчас я отправлюсь в областную прокуратуру и заявлю ходатайства. Как ваше состояние здоровья?

– Вроде здоров как бык, – хмыкнул Трегубов.

– Значит, на здоровье напирать бессмысленно.

Трегубов кивнул:

– Конечно. Сейчас все зависит от местных органов, это… вы меня понимаете?

Он посмотрел вокруг, на стены, потолок. Его взгляд остановился на вентиляционном отверстии. Конечно, он, как и я, предполагал, что комната прослушивается.

– Да… – не то чтобы он читал мои мысли, просто мы думали одинаково, – я намерен проверить документы, где говорится о ценностях, которые нашли в вашей квартире. Я не исключаю, что они подделаны.

Трегубов грустно улыбнулся:

– Я видел их – они сделаны безукоризненно.

– Хорошо. Тогда свидетели? Я буду настаивать на очных ставках со взяткодателями в моем присутствии.

– Да. Можно попробовать. Думаю, с ними сейчас ведется работа. Но это все мелочи. Нужно добиться скорейшего окончания следствия и передачи дела в суд. Чтобы следствие закончилось как можно скорее.

– Я понимаю. В суд первой инстанции вы тоже не верите? Вторая инстанция?

– Да. Надежда только на это. Они будут стараться затягивать дело.

– Зачем?

Трегубов замялся.

– Вы не знаете?

– Нет. – Я действительно не подозревал, о чем он говорит.

– Ладно, это пока неважно. Я не могу сказать сейчас…

Он опять выразительно посмотрел на вентиляционное отверстие.

– Вы были в квартире? – продолжил он.

– Да, я понимаю… – Я понял, на что намекает Трегубов. Раз он связал эти два факта – причину, по которой будут затягивать следствие, и обыск, значит, моя догадка о том, что в квартире искали что-то важное, что не фиксировалось в протоколе, оказалась правдой.

– Значит, так, главное, сохранить Женю. Понимаете? Тогда все будут целы. И убыстрить следствие. Это все.

– У вас есть какие-то пожелания?

– Нет. Пожалуй, нет… Хотя вот что, у вас не найдется сигарет? Здесь с этим туго.

Я не курю, но, направляясь в тюрьму, всегда захожу в табачный киоск – это уже вошло у меня в привычку. Сигареты в тюрьме – большая ценность, это известно каждому читателю детективных романов и, в отличие от многих сведений, излагаемых в них, является чистой правдой.

Вот и сегодня по пути в «Журавлиное гнездо» я купил несколько пачек сигарет.

– Вот, – я достал их из чемодана и протянул Трегубову.

В ту же секунду, когда он взял пачки из моих рук, в комнату ворвалось несколько тюремных надзирателей.

– Сидеть, – закричал один из них, видимо главный, – руки на колени!

Трегубов с улыбкой положил сигареты на стол и последовал приказу.

– В чем дело? – строго спросил я.

Ни слова не говоря, надзиратель осмотрел сигареты.

– Никаких записок! – угрожающе воскликнул он.

– Вы о чем? Это сигареты. Надеюсь, я могу передать их своему подзащитному?

– Можете. Но только после их осмотра. Вы закончили свидание?

Трегубов кивнул мне. Действительно, обо всем, о чем мы могли, уже поговорили.

– Да, закончили.

– Встретимся, – сказал Трегубов. – До свидания.

И его увели. Я не забыл поблагодарить начальника тюрьмы (возможно, придется еще раз уговаривать его дать свидание в непредназначенном для этого помещении) и покинул стены «Журавлиного гнезда».

Этот разговор кое-что прояснял. Значит, Трегубов владеет какими-то документами, которыми хотят завладеть его враги. Их и искали в квартире. Скорее всего, местонахождение документов известно только ему и Жене. Поэтому, пока Женя вне поля зрения бандитов, и он, и она в безопасности, так как они не смогут физически удалить Трегубова, не будучи уверенными, что документы не будут обнародованы.

Теперь становилось понятно, почему было организовано покушение на Женю Трегубову. Если она мертва, документы не имеют значения – они так и останутся лежать в тайнике. Пока же Женя на свободе, у Игоря Трегубова есть серьезный козырь…

Конечно, все это догадки. Но, скорее всего, дело обстоит именно так, во всяком случае, намеки Трегубова иначе толковать было нельзя.

Тогда возникает вопрос: почему Женя не сказала о документах мне, так сказать, доверенному лицу? Тоже ясно, она не могла довериться человеку, с которым познакомилась только вчера.

Понятно и почему Трегубов хочет ускорения следствия. Чем раньше оно закончится, тем скорее суд первой инстанции вынесет свой приговор. И значит, можно будет обжаловать приговор в суде второй инстанции, то есть в Верховный суд Российской Федерации, который независим от областных бонз. Врагам же Трегубова выгодно затягивать следствие, так как им нужно время для того, чтобы выманить у Трегубова документы, скорее всего изобличающие областную верхушку.

В сущности, мне и не нужно знать ни о каких документах, ни тем более о их местонахождении. Хотя почему Трегубов не обнародует документы, если предположить, что они изобличают преступников? Может, он не хочет загонять их в угол – как известно, в этом положении любой способен на самый отчаянный поступок. Эти документы – залог его безопасности. Поэтому Трегубов и будет придерживать этот козырь до того момента, когда ставки достигнут максимума…

Я посмотрел на часы. Да, меньше суток назад я сидел в концертном зале рядом со своей музыкантшей и даже и подумать не мог, что очень скоро окажусь в далеком Сибирске!

Однако время шло, и рабочий день близился к завершению. А мне еще надо было успеть снова заехать в областную прокуратуру и желательно встретиться с прокурором области. Все-таки Трегубов был не последним человеком, и по его делу надо обращаться на самый верх.

В прокуратуру я опять отправился на такси. И снова подивился тому, что таксист отдал сдачу до копейки. Видно, дисциплина среди водителей здесь действительно была повсеместным явлением.