– А где же? – спросил Владислав Капитонович.

– Не могу сказать точно. Мы с ней расстались в Москве.

Он покивал. Прокурор области был лысым, с водянисто-голубыми гразами и скрипучим голосом. Я так и представлял, как он выступает в суде – негромко, повышая голос в нужных местах, глядя на подсудимого так, что тому хочется вжаться в скамью и больше не видеть этого взгляда… Да, именно такие и дослуживаются до городских и областных прокуроров.

– А между тем присутствие Евгении Трегубовой было бы очень желательно.

– Для кого? – поинтересовался я.

– Для всех. Для ее мужа, например, который находится в следственном изоляторе. Для нас, следственных органов, которым могут понадобиться ее показания. Согласитесь, это не совсем обычно, муж здесь, под следствием, жена неизвестно где…

Он укоризненно покачал головой. Честно говоря, я не ожидал, что прокурор заведет этот разговор. Слишком уж одинаково они с Дежневым выражались. Видно, не успели договориться…

– Я понимаю, – продолжал он, – что право выбора адвоката есть у любого человека. Но вот буквально вчера следователь хотел поговорить с Трегубовой. А где она? Нет. А между тем сведения, которые она может сообщить следствию, могут оказать решающее значение для установления истины. Вот вы пишете, что имеете основания сомневаться в подлинности некоторых материалов следствия. Выдвигаете предположение, что они сфальсифицированы. И будет потрачено время, чтобы доказать их подлинность. Время и государственные деньги.

– Простите, но это мое право…

– Право? – раздраженно воскликнул прокурор. – Задерживать следствие? Да еще по такому важному для нашей области делу? Начальник РУБОПа – это вам не старушка, укравшая батон хлеба.

– Если вы хотите допросить Евгению Трегубову, вызовите ее.

– А как? Если ее нет в городе? Прошу вас передать ей нашу настоятельную просьбу явиться для беседы со следователем, ведущим дело ее мужа.

– Хорошо, – ответил я.

– И еще, – поднял руку прокурор, видя, что я собираюсь встать, – это дело находится у меня на личном контроле. Прошу это учесть.

Я кивнул. Никогда еще у меня не было такого странного разговора с прокурором. Выйдя из прокуратуры и направляясь в гостиницу, я долго обдумывал каждое слово моего собеседника, но так и не смог понять, зачем он затеял этот разговор. Пришлось списать это на очередную странность города Сибирска…

Однако надо поесть. Последний раз я ел в самолете, где, как вы помните, порция была рассчитана только на то, чтобы дотянуть до места назначения. Я вышел из номера и спустился в холл гостиницы, где обязательно должен быть ресторан или какая-нибудь пищеточка. Меня бы устроила даже дешевая забегаловка – желудок настойчиво призывал обратить внимание на его потребность в пище.

Кафе называлось «Сибирячка». Наличие двух сонных официанток в несвежих кокошниках, очевидно, причисляло его к какой-то там высшей ценовой категории. Я сел за столик и положил локти на влажную скатерть.

– Что будем заказывать? – лениво обратилась ко мне подошедшая официантка.

– А что есть? – вопросом на вопрос ответил я, не тратя времени на изучение меню, точно зная, что половина из означенного там – блеф.

– Соляночка свежая, с лососем, суп-лапша куриный с яйцом, цыпленок-табака, бифштекс, отбивные… – монотонно перечисляла официантка, вызывая у меня обильное слюноотделение.

– Несите побыстрее, салат, солянку, бифштекс, кофе… А там будет видно.

В ожидании заказа я поступал так, как поступают все бывшие советские люди – ел тонкие ломтики черного хлеба, намазывая его горчицей. И размышлял, каким образом я все-таки могу повлиять на следователя Дежнева, чтобы убыстрить следствие.

Собственно, методов у меня немного – главное, это не мешать следствию и дотошно следить за тем, чтобы все мероприятия проходили без больших интервалов, в пределах максимальных, допустимых законом сроков. Но для этого надо все время торчать в Сибирске! Вот этого мне совершенно не хотелось. В Москве у меня дела, работа, Иоланта, в конце концов, которой нужно объяснить вчерашнее происшествие. К тому же неизвестно, получу ли я хоть какой-то гонорар за свою работу.

Официантка поставила передо мной салатницу с остроконечной горкой неизвестно чего, густо политого майонезом. Разбираться я не стал, а быстро снес пирамидку, после чего во рту остался привкус уксуса, нерафинированного подсолнечного масла и обычной вареной картошки.

Затем я проглотил суп (который оказался весьма неплох) и уже приступил к бифштексу, когда к моему столику подошел какой-то человек и спросил:

– Позвольте?

Надо сказать, в кафе было немало свободных столиков. Я показал взглядом на них (поскольку рот был забит), однако человек не двинулся с места.

– Можно? – опять спросил он.

И не дожидаясь моего ответа, сел напротив. И не просто сел, а поставил локти на стол и уставился на меня.

Я проглотил кусок, положил вилку и вопросительно посмотрел на него.

– Вы – адвокат Игоря Трегубова? – негромко спросил он.

Так! Интересно! Я становлюсь популярным в Сибирске…

– Да… А с кем имею честь…

– Не волнуйтесь, – еще тише, и на этот раз оглянувшись по сторонам, сказал незнакомец, – я знаком с Игорем Андреевичем. Мы встречались много раз.

Он нервно плеснул в стакан воды и залпом выпил. А потом протянул мне ладонь:

– Дмитрий Бондарев. Корреспондент телекомпании «Десятый канал».

Он вынул из кармана визитную карточку и протянул ее мне.

Я взял карточку и пожал протянутую руку:

– Юрий Гордеев. Но как вы узнали, что я адвокат Трегубова?

– Мне сообщили.

– Кто?

Он пригнулся и еле слышно произнес:

– Жена Игоря Трегубова. Евгения.

– А как вы меня нашли?

Он пожал плечами:

– По фамилии. Обзвонил все гостиницы, потом пришел и ждал в фойе. Она мне вас описала.

Я прикончил бифштекс и выпил чашку кофе.

– И зачем это понадобилось?

Он наклонился еще ниже и прошептал:

– Я должен сообщить вам нечто важное.

– О чем?

– О деле Трегубова. И мафии.

Так, интересно…

– А почему мне о вас ничего не сказала Женя сегодня утром?

– Потому что она не в курсе того, о чем я вам хочу рассказать. И потом мысль обо мне пришла ей в голову уже после того, как вы расстались.

Честно говоря, у меня не было никаких оснований доверять первому встречному-поперечному. Да и мне, если честно, совершенно не хотелось глубоко вникать в мафиозные реалии Сибирска. Себе дороже. Я же адвокат, а не следователь. Я защищаю обвиняемого, а не борюсь с преступностью. Вот есть милиция, прокуратура, РУБОП, пусть они и борются.