Душный воздух, в котором смешался смрад гниющего тела и табачный дым, словно скальпель, рассек свист крючьев.

— Ну не тянешь ты на главную роль. Станиславский бы сказал: «Не верю». Не обижайся. И сейчас… сам посмотри, какой из тебя Карабас-Барабас? Максимум, на кого ты тянешь — Джузеппе Сизый нос. Старый пьяница. — Он хохотнул, потом сочувственно добавил: — Ну, на крайняк сойдешь за Дуремара. Кстати, пиявками тоже можно мучить!

Шон недовольно засопел.

— Не обижайся, дружище, — миролюбиво произнес Мурзилка и похлопал его по плечу. — Все будет хорошо. Я даже дам тебе плетку-семихвостку. Правда, ненадолго. А то еще зацепишь свою задницу крючками и полетишь кувырком. Кстати, где моя жвачка? Ты мне должен, Шон, — напомнил Мурзилка.

— Потом. Я забыл.

— У тебя и память хуже стала. Скоро будешь забывать в сортир ходить, раздери меня Мурзилка. Чтоб завтра достал. Клубничную. Смотри, а то включу счетчик.

— Хорошо. — Шон послушно кивнул, рассеянно листая сказку Толстого. — Слушай, может, купишь себе сам? Мне лень в город выбираться.

— Разве мы на деньги забивались? — изумился Мурзилка. — Мы спорили на жвачку. Нужно всегда играть по правилам, Шон. Запомни это.

Шон вздохнул и услышал:

— Приберись тут. И примерь костюмчик. Тебе должен быть в самый раз. А свое тряпье выброси, от него тоже несет как из сортира. — Мурзилка швырнул на диван пакет, из которого выпал смешной полосатый колпак с кисточкой, потом сообщил: — Там еще гетры такой же расцветки есть. И деревянные башмаки.

Из сумки-переноски послышалось тихое мяуканье.

Мурзилка выпрямился.

— С кем поведешься, как говорится. Общаясь с тобой, я тоже склеротиком становлюсь, — сказал он. — Забыл тебе подарок преподнести.

— Что там? — полюбопытствовал Шон.

— Наверное, баран. Или осел. Шон, ты окончательно сбрендил, бухая и забавляясь с мертвяками? У тебя, похоже, единственная извилина и та прямая стала. Кто сказал «мяу»? Кошка. — Он подошел к двери. — С днем рождения, дружище. Это мой подарок. Не волнуйся, лапы забинтованы, не поцарапаешься. «К сожалению, день рождения только раз в году». С прошедшим тебя, дружище!

Шон тепло улыбнулся и сказал:

— «С прошедшим» только с триппером поздравляют. Но все равно спасибо, друг.

— Не забудь прибрать за собой дерьмо. Скоро тут дышать будет нечем.

— Хорошо, уже иду. Бензопила там же?

— Где обычно. В мастерской. Я как раз свежее масло заправил.

Когда Мурзилка вышел, Шон открыл переноску и вытащил наружу упирающееся животное. Напуганная кошка отчаянно сопротивлялась, визжала и мяукала.

— Да ладно тебе, лапуля, — пыхтел Шон.

Он обнюхал животину, затем сунул палец ей в задний проход. Та взвизгнула, изогнувшись дугой. Удовлетворенно хихикнув, мужчина запихнул кошку обратно в сумку.

Это будет после. Вначале надо убраться.

Он зашел в комнату, где на скамье лежал труп. Из металлического шкафчика у стены достал увесистую цепь с громадным крюком на конце. Разрезал жгут, которым были стянуты руки и ноги мертвеца, затем ударом ноги свалил разбухшее тело на пол. От удара внутри трупа что-то хлюпнуло, во рту показалась пузырящаяся жидкость.

Шон скривил губы. Да уж! Сейчас этот тип совсем некрасивый. Толстый, черный и вонючий, вовсе не такой, как три дня назад. Зато Шон оставил на память его волосы. Густые и шелковистые, как говорится в рекламе. Они и до сих пор вкусно пахнут — духами и кровью.

Он с силой воткнул крюк мертвецу под ребро, вздохнул и начал волочить тело из комнаты. Туда, в мастерскую, пол, стены и потолок которой были обклеены несколькими слоями полиэтилена.

Шон вышел оттуда спустя час, усталый и взмыленный, снимая с рук резиновые перчатки. Останки молодого человека, с которым он познакомился в клубе для мужчин нетрадиционной ориентации, были плотно упакованы в коробку, которую он тщательно обмотал скотчем. Через пару часов Шон выбросит ее в речку, предварительно привязав к ней камень. Сейчас он устал.

Шон вытер пот со лба и направился в гостиную, где за большим столом расположился Мурзилка. Он уперся локтями в стол, сцепил перед собой громадные лапы в замок и безмолвно глядел на тоненькую стеклянную пробирку, в которой лежал человеческий палец.

— Не помешаю?

После недолгой паузы Мурзилка отозвался:

— Еще минута.

Шон тихонько уселся рядом, сложил руки на коленях. Он терпеливо ждал, с равнодушным видом поглядывая на пробирку.

— И что? — спросил он, когда Мурзилка наконец-то вздохнул и убрал заспиртованный палец во внутренний карман куртки.

— Завтра все в силе.

Шон визгливо рассмеялся и осведомился:

— Это ты у пальца разрешения спрашивал?

Здоровяк перевел на него тяжелый взгляд.

— Можно сказать, что да.

— Я задам тебе вопрос. А если бы палец сказал «нет»?

Мурзилка прищурился.

— Тогда сказки завтра не было бы.

— Херня! — заявил Шон. — Хочешь сказать, что ты веришь какому-то пальцу?

— Моему пальцу, — уточнил Мурзилка и, словно в подтверждение своих слов, продемонстрировал напарнику ладонь, на которой отсутствовал безымянный палец. — Я проспорил его тебе и, заметь, не тянул с долгом, как ты.

— Кстати, на что мы спорили-то?

— Кто дальше плюнет. Ты даже этого не помнишь, болван! — презрительно бросил Мурзилка.

— Все равно. Это все бред. Если бы он согнулся, как ты говоришь, то сделка не состоялась бы?

— Да.

— Ты псих, — заключил Шон.

Мурзилка хрипло засмеялся и заявил:

— И это мне говорит существо, которое днем руководит магазинами по продаже игрушек, а по ночам трахает трупы? Которое не может и недели прожить, не распоров кому-то брюхо и не нагадив внутрь? Которое мастурбирует под ролики с зоофилией и пытками? Которое собирает коллекцию из человеческих пупков и делает из них погремушки? Сколько уже накопилось?

Небритое лицо Шона побагровело от гнева.

— Не забывайся, мальчик. Это существо вытащило тебя из зоны. Если бы не я, то ты до конца жизни сидел бы за решеткой и жрал щи из тухлой капусты.

— Ох, спасибо, отец родной. — Глаза Мурзилки сверкнули холодом. — Я тебе в ножки поклониться должен?

Шон заерзал на диване. Он не хотел перегибать палку, так как знал, насколько страшен его напарник в ярости.

— Или я тебе должен сказать спасибо за то, что проспорил всего лишь палец? Мол, я ведь сам предлагал спор на член, но ты меня отговорил? — спросил Мурзилка.

Шон благоразумно помалкивал.