— Ты прелесть, Сашка! — заявила Таня, повернувшись на спину. — Иди ко мне, мой рыцарь.

Только глубокой ночью, усталые и обессиленные от любви, они нехотя оторвались друг от друга.

— Расскажи мне что-нибудь. Какую-нибудь сказку, — попросила Таня, устраиваясь поудобнее.

Александр ненадолго задумался, потом, собравшись с мыслями, начал:

— В одной большой семье жила очень старая женщина, прабабушка. Люди считали ее мудрой и постоянно приходили к ней за советом. Она часто делала своим правнукам подарки, но вручала им только очень хрупкие вещи. Дети пытались быть аккуратными, но эти игрушки постоянно ломались. Малыши очень переживали и плакали.

Однажды родители не выдержали и сказали:

«Ты любишь своих правнуков, но зачем делаешь им такие подарки? Они стараются, как уж могут, но игрушки все равно ломаются, и дети плачут. А ведь точно такие же подарки ты делала внукам, то есть нам».

Старуха улыбнулась и проговорила:

«У вас отличные семьи. И это потому, что вы научились обращаться с хрупкими подарками. Такие же вещи я дарю своим правнукам, то есть вашим деткам. Представьте себе, что через несколько лет кто-то подарит им свое сердце. Как они поступят в этом случае? Может быть, это научит их обращаться с бесценным даром бережно, аккуратно?»

Таня повернулась к нему лицом.

— Сказка с намеком?

— Не знаю, — отстраненно сказал Саша, поглаживая ее по голове.

Его пальцы коснулись шершавой, грубой кожи ее лба, но он не убрал руку. Он любил эту женщину.

— Во всяком случае, мое сердце уже давно принадлежит тебе. — Денин потянулся за минералкой, а Татьяна неожиданно спросила:

— Саша, зачем тебе все это?

Он почувствовал, как его руки снова затряслись. Они будто вспомнили ту ужасную ночь, когда он резал их столовым ножом.

— Ты о чем?

— Я ведь чудовище. Кошмар наяву. Не говори мне, что это не так, я ведь все понимаю. Зачем я тебе? Стареющая голодранка, все лицо которой сожжено кислотой. Мне нечего тебе дать. У меня нет ни денег, ни внешности. А ведь вокруг столько красивых девчонок.

— Послушай, не надо, — сказал Александр. — Знаешь, я недавно читал об одной китаянке. Она родилась уродиной. В Интернете есть ее фото, это действительно жесть. Ей можно было сниматься в фильмах ужаса без грима. У нее вся челюсть вывернута наружу, будто внутри граната разорвалась. Но нашелся мужчина, который полюбил ее. Они поженились, и у них родилось двое детей. Она сделала себе серию пластических операций и сейчас счастлива. У нее любящий муж и дети. Эта женщина…

— Саша, прости, но мне плевать на какую-то китаянку. Здесь и сейчас — ты и я. Ты хороший парень. Мозги немного набекрень, но это свойственно творческим натурам, так что тебе даже идет. Понимаешь, к чему я клоню?

— Я люблю тебя.

Таня вздохнула.

— Прости. Но я почему-то не вижу у нас никакого будущего, Сашка. А я редко ошибаюсь.

Денин часто моргал, глядя в темный потолок. Внезапная боль в голове едва не заставила его закричать, и он обхватил виски руками.

«Не вижу у нас никакого будущего».

— Саша?

— Я тебя слышу, — глухим голосом отозвался он.

— Не обижайся, пожалуйста.

Он услышал, как с губ Тани сорвался печальная усмешка, а потом она сказала:

— Ты классный. Добрый и отзывчивый. Последнюю рубаху снимешь, если надо. Ты готов пожертвовать собой. Знаешь, если я кому-то и могла довериться в Москве, так это только тебе.

Денин готов был выдать саркастическое «спасибо», но сумел удержаться. Не сейчас.

«Ты и так наломал дров в свое время. Просто лежи и слушай. Ведь сейчас должно произойти что-то очень важное», — посоветовал ему внутренний голос.

— Теперь моя очередь сказку рассказывать. Просто представь себе такую ситуацию, — мягко начала Таня. — Жил себе один человек. Мужчина. И вот он пошел в лес за дровами. Набрал целую вязанку и потащил ее домой. Она тяжелая, у него спина даже заболела. Вдруг видит — дым идет. В лесу начался пожар. Ему надо бежать прочь, но мужчина понимает, что если бросит дрова, то его дети проведут эту ночь в холодном доме. Но с вязанкой не особенно-то и разбегаешься. А огонь все ближе. Ты догадываешься, к чему я клоню, Саша?

— Вполне.

— Что бы ты сделал? — спросила Татьяна.

— Только не сравнивай себя с вязанкой дров, — выдохнул Александр.

— Нет. Именно сейчас, в нашей с тобой ситуации, я и есть та самая вязанка дров.

В разговоре повисла пауза.

Трясущейся рукой Денин выключил пение птиц, и в номере наступила оглушительная тишина.

— Мужчина не стал долго размышлять. Одну ночь можно провести и в холодном доме, — тихо сказала Таня. — А завтра он наберет хвороста в другом месте.

— Это предательство, — процедил Денин.

— Нет. Это выбор между плохим и очень плохим.

«Дура!» — хотел крикнуть Саша, но в его глотку словно кто-то запихнул кляп.

— Мы не пара. Сашка, ты классный.

— Говори короче, — просипел он, чувствуя, что слышит свой голос будто со стороны — чужой, странный, какой-то каркающий.

— Хорошо. Никаких секретов. Я созванивалась с другом из института. У него в Молдавии свой бизнес. Он открыл для меня счет в рамках какого-то благотворительного фонда. Я получила шанс. Для него это раз плюнуть. Для тебя — муки и неподъемные траты. Я не хочу гробить ради себя твою жизнь и судьбу. Мне нужно мое прежнее лицо.

Александр изо всех сил сжал кулаки, ощущая, как ногти впиваются в ладони.

«Только не сорваться! Ведь я не смогу без нее!»

— Ты… его любишь? — тихо выдавил он из себя и услышал легкий вздох.

— Перестань. Он просто друг. После этого случая многое поменялось. Я до сих пор не разобралась в своих чувствах.

— Выходи за меня замуж, — сказал Денин, вкладывая в свой голос максимум уверенности. — Я не могу без тебя, и тебе это прекрасно известно. Ты получишь гражданство, и все у нас пойдет замечательно. Я всегда буду рядом.

Таня долго молчала.

— Знаю, — прошелестела она. — Сашка, не обижайся, но… я не люблю тебя. Мы слишком разные, пойми, пожалуйста. Не держи на меня зла. Я перед тобой честна. Знаешь, в последнее время у меня в голове крутится одно высказывание. Точно не воспроизведу, но смысл в том, что в мире есть три вещи, которые нельзя вернуть. Это слово, время и возможность. Иначе говоря, не бросайся словами, не теряй время и не упускай возможность.

— Намекаешь, что я в пролете? — несколько отстраненно спросил Саша.

— Прости. Я не буду комментировать твои слова применительно к нашей ситуации.