Люся понимала, что Вильгельм прав, но не могла согласиться с этим. Она ведь не предатель! Как же ее могут осудить? За что? Только за то, что побывала в застенках и выбралась оттуда живой? Нет! Такого быть не может! А, если начнут спрашивать о том, как удалось уйти из гестапо? Что она скажет? Помог друг любимого. А как бежала из лагеря? Помог любимый. Так ты немецкая подстилка?! Смерть немецким подстилкам! Получалось, что не избежать ей трибунала. Как же быть и что делать? Эти вопросы все острее вставали и все более мучили по мере ее выздоровления. Скоро она поправится от полученных в тюрьме травм, и ей придется решать, куда и с кем идти: в Москву – к своим или в Кельн – к врагам. Люся тяжело вздохнула, и решила продолжить начатую тему:

– Наша страна не агрессор. Мы собирались только защищаться.

– Большевики пришли к власти в России, но этого им было мало. Они возмечтали насадить большевизм на всей планете, построить планетарное коммунистическое общество. К этому и готовился Сталин. А Гитлер, так же мечтал распространить свой национал-социализм. Европа боялась Гитлера, но еще больше она боялась Сталина. Магнаты боялись потерять свои состояния, страны боялись быть зависимыми. Лорд Галифакс – лорд-президент совета, личный уполномоченный премьер министра Великобритании Невиля Чемберлена в речи к Гитлеру сказал: «Единственной катастрофой является большевизм. Все остальное поддается урегулированию».[13]

– Да, конечно. Ты, наверное, прав, но я никогда не задумывалась над этим. А разве это плохо, чтобы коммунизм был на всей планете?!

На этот Люсин возглас он только пожал плечами и покачал головой. Его мимика и жесты обозначали: «неисправимый романтизм». Он-то знал, что человечество ещё не готово к такому образу жизни ни в технической, ни в гуманитарной сфере. А, значит, его поджидает столько подводных камней и несостыковок, что долго просуществовать оно просто не сможет, даже, если и наступит момент планетарного коммунизма. Но Люсе говорить об этом бесполезно, потому что она искренне верит в него, и нет ничего сильнее на белом свете, чем искренняя вера, иногда восходящая к фанатизму. Он заговорил о другом.

– Не задумывалась, потому что не знала. Вам же не объясняли всех этих тонкостей. Любое правительство всегда желает иметь податливый народ. И политикой кнута и пряника любое правительство добивается этого. Так было у вас и так было у нас. Одним из любимых изречений Гитлера было: «Люди должны стать тем, чем мы им прикажем быть». И наши с тобой диктаторы делали все, для осуществления этого тезиса. И под ним подписался бы каждый генерал, потому что им просто необходим на войне покорный, не рассуждающий солдат. С такими воевать легко – они выполнят любой приказ. В Германии такого солдата воспитывала нацистская партия, у вас – коммунистическая. Но у вас воспитание начиналось еще намного раньше. Была же ты октябренком, потом пионеркой, потом комсомолкой. Разве не по комсомольской путевке ты пошла на курсы?

– Да, по комсомольской путевке. Но, я пошла защищать свою Родину, в отличие от ваших солдат – завоевателей.

– Просто сейчас такой расклад вышел. Ты бы пошла воевать и в другие страны под девизом освобождения их от рабства капитализма. Разве не так? Вот и наших солдат готовили в штурмовых отрядах, в «Гитлеровской молодежи», в рядах национал-социалистической партии. Они пришли освобождать народ от большевиков. Из немецкого пролетария дубинкой и плеткой выбивали его классовое самосознание, лишали его политических и профессиональных организаций. Нацистский писатель Ганс Гримм писал: «немецкий народ – это народ без пространства». Много писали и говорили о том, что есть страны, обладающие большой территорией, имеющие владения, а Германия не имеет ни того, и ни другого. Людям вбивалось в головы, что немцы – великая арийская раса, и она должна обладать такими же великими владениями. Россия, как раз для этого подходила – для увеличения жизненного пространства. Она всегда пугала мир своей огромностью. Раньше – своей огромной территорией, а потом большевизмом и коммунизмом.

– В чем заключается величие арийской расы?

– Прежде всего, они должны быть красивы и лицом, и телом.

– Ты, Геля, подходишь к этой элите. А в чем еще? Может быть, ты у меня и есть «сверхчеловек», а я не знаю об этом?

– Они должны быть наделены огромной физической силой и бесстрашием, чего я в себе не замечал. Кроме того, они должны обладать магическими способностями и телепатией. Все это предполагалось достигать чистотой крови. У желающих служить в СС, родословная проверялась, начиная с 1650 года. Все эсэсманы должны были документально подтвердить, что в жилах их предков на протяжении трех столетий текла только арийская кровь.

– А в вашем роду – только арийская?

– Только арийская, но мы не фашисты.

Вильгельм промолчал и не стал говорить Люсе о том, что не только эсэсовцы, но и все высокопоставленные чиновники, занимающие ответственные посты в государстве, а он к таковым принадлежал, должны были не только подтверждать свое арийское происхождение, но и выбирать себе жен из школы невест. В эти школы выбирали девушек «чистой крови» путем тщательного отбора. Их обучали не только кулинарии и рукоделию, но и основам националистического мировоззрения и сексуальному искусству. Он не стал нагнетать тревогу воспоминаниями прошлого, рассказывать ей, как мучился оттого, что должен был лавировать между двух огней: между коммунистами, у которых был запрещен брак с иностранцами и нацистами, которые считали славян низшей расой.

– Ты мне целую лекцию прочел, и я не могу с тобой не согласиться. Все правдоподобно и логично.

– Люсенька, ну зачем мне тебе врать, зачем мне тебя вводить в заблуждение? Я только одного хочу, чтобы ты разбиралась в мировой политике и правильные делала выводы. И ты, и я всего лишь фигуры в большой игре, и скорее даже пешки. А пешками, как ты знаешь, жертвуют в первую очередь. Подумай над тем, что ты сегодня услышала, а мне на работу пора.

* * *

По вечерам они собирались втроем на совместный ужин, иногда вчетвером. Для Кати присутствие Вильгельма и Курта в ее доме было хорошим прикрытием, и она только радовалась этим посещениям. Люсю Курт обеспечил надежными документами, по которым она являлась Кате двоюродной сестрой, на случай немецкой проверки. В такие вечера они безжалостно пытали Курта и Вильгельма, удовлетворяя свое любопытство. Возникало много вопросов в новом мировом порядке, с которым им пришлось столкнуться, и они очень хотели знать на них ответы.

– А почему орел, вцепившийся когтями в свастику?

– А потому, что он – герб и символ третьего Рейха. Дубовые листья и орла они позаимствовали в символике Древнего Рима, которая обозначала абсолютную императорскую власть.

– Со свастикой мы знакомы, а орел?

– Орел – символ необыкновенной силы и непобедимости! Гитлер выбрал себе этот тотем древних ариев. Орлы – провидцы и защитники государственности. Их не пугают никакие преграды, им не страшны никакие препятствия. Им свойственно чувство долга, аристократизм, высокие идеалы, рыцарское поведение и даже, в некоторой степени, высокомерие.