— Ты права, пора вспомнить о своем супружеском долге.

— Поздновато опомнился, не находишь? — Повернувшись, я столкнулась с ним практически нос к носу. И застыла, забыв, как дышать. Глаза, потемневшие, ясные, смотрели прямо в душу, вытаскивая наружу желания, что тлели годами. Не отводя взгляда, Стивен продолжал удерживать меня одной рукой, в то время как вторая нырнула под платье, скользя между плотно стиснутых ног, поднимаясь выше. Мы молчали, и воздух между нами густел, а каждый новый вдох давался тяжелее. Кончики пальцев мягко поглаживали, не спеша, но и не собираясь отступать, и я сдалась, расслабляясь, разводя ноги шире, позволяя проникнуть глубже, коснуться внутренней стороны бедер. Я чувствовала, как растет возбуждение Стивена, как туманится его взгляд, и приоткрываются губы.

Хотелось склониться над ними, почувствовать их вкус, запустить руку в его волосы… Но я медлила. Боялась, что в любой момент он оттолкнет, заявив, что все это — шутка, а я как всегда вижу то, чего никогда не будет. Но время шло, а он молчал, поднимая руку выше, пока не коснулся места, где соединяются ноги. Мой вздох получился тонким и высоким, когда он двинулся дальше, обводя клитор, слегка надавливая и проникая внутрь. Глаза закрылись, и я невольно подалась вперед. Стивен приник к моей шее горячим, влажным поцелуем, насаживая на свой палец, заставляя двигаться навстречу его движениям, неосознанно вращая бедрами, поддаваясь древнему инстинкту, который невозможно побороть.

Горячая волна прошла по позвоночнику, растекаясь внизу огненной лавой, когда я наконец позволила себе поверить: это — по-настоящему! Руки взметнулись к его голове, погружаясь в каштановую копну волос, притягивая к себе, впиваясь поцелуем, требовательным, ищущим, ослепительно сладким. Я прижалась к нему всем телом, будто со стороны наблюдая, как порхают по пуговицам его рубашки мои руки, как она летит на пол, а мое платье поднимается выше и выше, пока Стивен не стягивает его через голову.

Я горела, плавилась в его руках, стремясь коснуться везде и сразу, одновременно. Стивен подхватил меня на руки, перенося в спальню, опуская на кровать. Замешкался, избавляясь от остатков одежды, и тут же вернулся, опускаясь сверху, целуя, снова и снова целуя горячо, обжигающе. Дыхание, шумное, прерывистое, путалось, смешиваясь, смазывая границы, заставляя забыть обо всех недомолвках, о ссорах и злости, о том, что мы столько лет молчали, теряя время.

Когда он заполнил меня, замирая, впиваясь взглядом в мои глаза, я застонала. Приглушенно, протяжно, сладко. Чувствуя, что готова взлететь к потолку от одного только ощущения, от одной только мысли, что это — он. И когда он начал двигаться, крепко сжимая мои бедра, я улетела, буквально оторвалась от тела, взмывая куда-то вверх, туда, где не осталось ничего, кроме стонов, звуков и запаха страсти, и невыносимого чувства наполненности.

Эта ночь была долгой. Очень долгой. И в то же время короткой, пролетевшей в один миг. Мы не разговаривали. Совсем. Отрывались друг от друга на несколько минут, чтобы снова нырнуть в кольцо рук, медленно очерчивая невидимый рисунок на спине или груди, дыша размеренно и глубоко, или сплестись в объятиях, находя нужный ритм, двигаясь в такт. За окном серел рассвет, и я уже могла разглядеть выражение лица Стивена, его усталую, рассеянную улыбку. Уютно устроившись на его груди, я моргала, последним усилием воли отгоняя сон. Страх возвращался. Страх, что я проснусь, и пойму, что мне все приснилось. Или, что в нашей жизни ничего не изменилось. Но в конце концов усталость сморила, и я провалилась в сон.

Мне снилось поле. Яркое, зеленое, усыпанное маргаритками. По синему небу плыли белоснежные облака, и мир вокруг был так сильно похож на пасторальную картинку, что я не удивилась, опустив глаза и увидев себя в костюме пастушки: в пышной юбке до колена с розовыми рюшами и с перевитым лентами посохом в руках. И в эту прелестную картинку врывался дребезжащий инородный звук, заставляя овечек вздрагивать и укоризненно морщить длинные морды. Небо раскололось надвое, земля ушла из-под ног, и я резко проснулась, распахнув глаза.

Солнце почти не пробивалось сквозь плотно задернутые шторы. Кровать рядом со мной была пуста. Ну, конечно. Источник звука нашелся почти сразу — телефон, лежавший на тумбочке. Алан.

— Разбудил? — извиняющимся тоном спросил он. Я попыталась что-то сказать, но во рту было так сухо, что из горла вырвалось сипение.

— Прости, я думал, ты давно на ногах, — продолжил Алан. — Я выступаю через полчаса, думал, мы встретимся перед докладом…

Что? Сколько сейчас времени?! Отняв телефон от уха, я посмотрела на часы — одиннадцать. Стивен уже выступает, а я проспала! И он меня не разбудил. Сбежал по-тихому, боясь посмотреть в глаза. Во рту разлилась горечь, и я прикусила губу, чтобы сдержать вскипевшие на глазах слезы.

— Дороти, — послышался в трубке голос Алана. Я совсем забыла про то, что он все еще ждет ответа.

— Я скоро буду, спасибо, что разбудил.

Бросив телефон на кровать, я резко села, тут же пожалев об этом — голова запульсировала. Схватившись за виски и прикрыв глаза, я побрела в ванную, тяжело передвигая ноги. Нет, дело было не в выпитом вчера алкоголе. И не в безудержном сексе до утра. Дело было в том, что он опять меня от себя оттолкнул, и на этот раз точно навсегда.

Бледно-голубой брючный костюм, рубашка цвета слоновой кости, застегнутая на все пуговицы под горлом, конский хвост, приглаженные волосы; губы плотно сомкнуты, глаза чуть прищурены. Я полыхала ненавистью. Ледяной и беспощадной. Но в то же время пыталась успокоиться, чтобы не натворить глупостей.

Спустившись в холл, нашла глазами Алана и приветливо ему кивнула. Черт возьми, неужели я не могу поздороваться с коллегой?! Вместе мы зашли в зал, где докладывал Стивен, и остановились у стены. Мне показалось, что он меня заметил, скользнув глазами по рядам, но на таком расстоянии, конечно, утверждать это было бы глупо. Стив еще говорил, когда Алан ушел готовиться. А когда закончил, его тут же подхватил под локоть один из топ-менеджеров «Бичем Груп», увлекая из зала. Проводив его взглядом, я опустилась на свободный стул и уставилась на сцену невидящим взглядом. До сих пор не верилось, что Стив так поступил. Сбежал поутру, тайком, не сказав ни слова. Как он представлял себе сегодняшнее утро? Думал, что я буду вешаться ему на шею и говорить о вечной любви?

Я горько усмехнулась — так бы оно и было. И стоит, наверное, благодарить Бога за то, что все вышло так, как вышло. У нас никогда ничего не будет. И встреча с адвокатом, назначенная на понедельник, тоже состоится по плану. Никаких сомнений и раздумий, точка — значит, точка. Я посмотрела на часы — доклад будет длиться еще как минимум час. Хотелось встать и уйти. Забиться в уголок, свернувшись в клубок, и вволю нареветься. Именно так, размазывая слезы и жалея себя. Но нельзя. Туда в любой момент может вернуться Стивен, а видеть его сейчас, разговаривать, да и вообще — просто находиться в одном помещении, я не хотела.

Все тело ныло, каждую мышцу ломило, и в другой ситуации это могло бы быть приятным напоминанием о страстной ночи. Сейчас вызывало лишь раздражение. Я намерено гнала от себя любые воспоминания, понимая, что если позволить себе погрузиться в них, можно сойти с ума. Потому что не может человек, который так смотрел на тебя, так нежно касался, так целовал, не чувствовать ничего. Совсем ничего.