«Отнеси вещи в свою комнату» — вроде бы такие простые слова, но как же мне их не хватало, когда я приехал в своё время к родителям. И я чётко ощутил, что именно здесь, у бабушки, а не в Павловске, я чувствую себя дома. Я быстро отправился в комнату с моим детским рисунком на стене. Оставив там чемодан, я пошёл во внутренний двор, благо, с прошлого раза запомнил, как туда пройти.

Бабушка уже стояла у Источника. Когда я подошёл к ней, она спросила:

— На сколько дней ты приехал?

— Почти на три недели, — ответил я. — Если срочно не вызовут раньше.

— Это хорошо. Тогда торопиться не будем. Сегодня ты просто восстановишь силы. Инициацию оставим на завтра. А всё остальное на оставшиеся дни.

Мне стало интересно, что бабушка имела в виду под всем остальным. Обучение или что-то ещё? Уточнять было неудобно, но всё же я не удержался и осторожно спросил:

— Остальное? Вы имеете в виду тренировки с наставником?

— И это тоже, — ответила бабушка улыбнувшись. — Я не думаю, что в Кутузовке тебя научили чему-то стоящему.

— Со мной занимался хороший наставник в Москве! — заявил я, немного обидевшись на то, что бабушка изначально так сильно занижает мой уровень подготовки.

— Это хорошо, — сказала бабушка, не переставая улыбаться. — Это очень хорошо! Значит, совсем простым вещам тебя учить не придётся.

И я понял, что лучше мне не спорить на эту тему. Последнее слово всё равно осталось бы за княгиней Белозерской с её острым языком. Если я хотел доказать, что чему-то научился, это надо было делать на арене во время работы с наставником. Однако бабушка заметила, что я немного обиделся. Она подошла ко мне и взяла меня за руку. Я рефлекторно слегка дёрнул рукой — слишком уж ледяные были у бабушки пальцы, а я об этом постоянно забывал.

— Ты пойми, мальчик мой, — сказала бабушка, глядя мне в глаза. — Я ни в коем случае не хочу сказать ничего плохого ни про преподавателей Кутузовки, ни про того, кто обучал тебя в Москве. И уж тем более я не сомневаюсь в тебе и твоих навыках. Ты уже доказал, чего стоишь и больше тебе ничего доказывать не нужно. По крайней мере, мне. Но ни в Кутузовке, ни в Москве тебя не готовили к тому, с чем ты, скорее всего, столкнёшься в Польше.

— Не готовили, — согласился я. — А с чем я там столкнусь?

Бабушка не ответила. Она некоторое время молчала, затем сказала:

— Я два раза принимала участие в крупномасштабных битвах одарённых. Это страшно. Очень страшно и невероятно опасно. Не думаю, что в Польше у вас будет нечто подобное, но и не исключаю. Признаюсь, как бабушка, я бы очень хотела, чтобы ты туда не ехал. Но я знаю, что отговорить тебя от этой поездки я не смогу.

— Не сможете, — согласился я.

— И просить тебя не лезть в самую гущу событий бесполезно.

— Бесполезно.

— И ты не изменишь своего решения, даже если я тебе доходчиво и на пальцах объясню, что твои шансы выжить в Польше не более чем десять процентов?

— Не изменю. Там ребята.

— Как же ты похож на своего прапрадедушку, просто удивительно, — сказала бабушка Катя и опять улыбнулась, но в этот раз очень грустно.

Затем она ещё некоторое время помолчала, внимательно при этом меня разглядывая, а затем неожиданно заявила:

— Что ж, раз ты не собираешься менять своё решение, то у меня просто не остаётся выбора.

Слова бабушки мне не понравились, я сразу же занервничал и осторожно спросил:

— Вы о чём?

— О том, что, если я не могу отговорить тебя ехать в Польшу, где шансов на выживание у тебя не более десяти процентов, значит, за эти три недели я должна сделать всё от меня зависящее, чтобы ты поднял свои навыки и увеличил шансы на выживание хотя бы до пятидесяти процентов. Ты будешь заниматься почти круглосуточно. Это не составит для тебя труда — Источник поможет быстро восстанавливать силы.

— Здесь я только за, — радостно ответил я, поняв, к чему клонила бабушка. — Когда я увижу своего наставника?

— Завтра сразу же после инициации, — ответила бабушка. — Но давай мы это всё обсудим лучше за ужином. А сейчас подойди к Источнику! Ты знаешь, что делать.

Я подошёл к Источнику и положил на него руку. Как и в прошлый раз серовато-синий немного светящийся камень никак не отреагировал на прикосновение моей ладони. Но я уже знал, что надо просто подождать. Как я и предполагал, через несколько секунд свечение камня усилилось, а я почувствовал ладонью тепло и невероятное умиротворение.

Как и в прошлый раз это тепло сразу же разлилось по всему телу, а я почувствовал уже знакомое ощущение — будто готов свернуть горы. А ещё я ощутил желание их свернуть, и уверенность в том, что у меня это получится. Я не понял, сколько я так простоял — ход времени при прикосновении к Источнику не ощущался. Когда меня немного отпустило, и я повернулся к бабушке, она сказала:

— Испей из чаши, умойся и пойдём уже в дом.

Я осторожно поднял с земли серебряную чашу и сделал из неё несколько глотков. Затем, как велела бабушка, вылил немного воды на ладонь и умыл лицо. После этого вернул чашу на место и подошёл к бабушке. Она поправила мне намокшую чёлку, улыбнулась и сказала:

— Пойдём, мальчик мой, сегодня тебе надо хорошо отдохнуть. С завтрашнего дня у тебя начнётся новая жизнь.

Глава 13

Премьер-министр Британской империи герцог Герберт Эджертон принимал в своей резиденции на Даунинг-стрит британских дипломатов: посла в Российской Федерации барона Ричарда Томлина, консула в Москве барона Джорджа Фоули и консула в Санкт-Петербурге виконта Фрэнсиса Карингтона. Также на встрече присутствовал глава внешней разведки МИ-6 барон Уильям Бреннан.

Через два дня у премьер-министра была запланирована встреча с королевой Викторией Второй, и герцог знал, что главной темой предстоящего разговора будет ситуация в России. На прошлой встрече с Эджертоном королева высказала недовольство тем, что её спецслужбы до сих пор не вернули замороженный конфликт между русскими эльфами и людьми в горячую стадию.

В интересах британской короны