Быстро отвернувшись, девушка почувствовала его внимательный пронизывающий взгляд, скользнувший по её спине. Её потеряли? Подождут. Сейчас не до них. Покосилась через плечо на охранника Шамси, мысленно выпроваживая его: «Иди уже».

— Сюда нельзя! Никому! — Корбл вертелся юлой вокруг вооружённого мужчины. — Баронесса фон Фестер разрешается от бремени. Если вам нужен её супруг, то он внизу.

В подтверждение его слов Тэрэсия застонала.

Ингваз, смерив всех женщин изучающим взором, обследовав камору, развернувшись, вышел.

Следом за ним выскочил Гоблин.

«Не узнал, что ли?» — удивилась пфальцграфиня. Как же она выглядит? Провела ладонями по горящим щекам. Под пальцами прощупывались волдыри. Казалось, они стали ещё больше.

Таверна гудела…

Слышались недовольные возгласы потревоженных постояльцев и возмущённые женские вскрики…

Разъярённые стражники заглядывали во все щели и щедро раздавали по сторонам пинки и шлепки…

Вездесущие мужские руки раскидывали утварь и вытряхивали сундуки, перекатывали бочки, опрокидывали ящики…

Отовсюду нёсся грохот падающих предметов и грязная брань…

Визжали испуганные девки…

Казалось, что на постоялый двор напала слаженно орудующая орда изголодавшихся степных головорезов, не выпускающая из вида никого и ничего.

Шамси, полуодетый, стоя над сундуком, изучал — уже в который раз — содержимое сумочки Вэлэри. Всё на месте. Не считая того, что было при ней: серебряный оберег да немного золота. Мелочь… Вертел в руках небольшой простенький хорошо отточенный обоюдоострый кинжал, перебирал странички маленького прошитого папируса с крошечным ликом пфальцграфини. Женщина стащила у него штуку со светящимися лучами. А вот свой свиток, о котором так заботилась, не забрала. Почему? «Tempo al tempo — всему своё время», — всплыли в памяти чьи-то, недавно слышанные слова. Сцепив зубы, пробормотал:

— Времени нет, — тряхнул головой, резко обернувшись на шум распахнувшейся двери. — Что? — Нетерпеливо уставился на вошедшего.

— Всё обыскали. Как сквозь землю провалилась, — выдохнул взмокший Ингваз, поправляя сбившийся шейный платок.

— Где Бригахбург?

— Съехал вчера вечером.

— Разве он не?.. — Палец застыл в направлении стены, за которой всю ночь слышались похотливые стоны.

— А… Нет, — охранник повёл плечом. — Там парочка новобрачных… блудила. — Ухмыльнулся. — Сосунки совсем. Жениха пришлось успокоить. — Потёр сбитые костяшки пальцев.

— Значит, она не с ним… — Араб отвернулся к оконцу, почёсывая волдыри на тыльной стороне ладоней. Проклятые клопы! — Кони? Кто-нибудь выезжал ночью, на рассвете?

— Затемно выехал гонец в Штрассбурх. Всё.

— Что думаешь?

— Похищение? — предположил Ингваз.

— Кто посмел? Как? — Эксиленц застегнул поясной ремень. — Тосканцы здесь?

— Да. Смирные. У старшего глаза бегают. Чую, неспроста здесь отираются.

— Возьми людей, прочеши округу. Следы поищи… Ступай. — Опустил взор под ноги.

На полу перевёрнутый короб с одеянием и обувью. Отложенное в сторону расшитое блестящими нитями иноземное платье, округлая из тонкого металла ёмкость с порошком из семени плодов эль кафвы — видел в руках скиталицы в замке Бригах, — ароматные кусочки иномирной сухой и твёрдой мыльной массы. Кошель с монетами.

Лицо вспыхнуло от негодования. Как она догадалась, что в кубок подсыпан сонный порошок? Провела его, поменяв кубки… Дьяволица!

Сбежала? Усыпила его и сбежала в своё время. Знала, как открыть туда вход. Знала, что в любой момент сбежит. Даже показала ему наглядно, как всё происходит. И держало её здесь уж точно не желание помочь ему излечить сына. И не страх перед ним, пообещавшим убить её за смерть Наки. Её держала страсть к этому графу. А ведь он, Лемма, предполагал подобное: она выгородила Бригахбурга, разыграв представление, и им до сих пор не удалось переговорить. Она ждала встречи с ним. А он… Ночная выходка прелюбодея поколебала её веру. Она не знала, что в соседней каморе не он. Поверила и ушла…

Взор зацепился за кошель с монетами, переметнулся на крышку сундука.

Нет. Женщина из другого времени, да и любая другая, не оставила бы всё это — такое для них необходимое — добро и, главное, золото.

Похищение? В лесу на неё покушались. Кто? За что? Знать бы — за что, понял бы — кто.

Покушение и похищение разыграл Бригахбург?

Шамси ничего не понимал. Голова пухла от мыслей.

— Побег или похищение? — беспокойно повторял снова и снова, как заклятье, то ли вслух, то ли про себя.

Если пфальцграфиня не будет найдена мёртвой или живой, то…

Заложив руки за спину, прохаживался по покою. Такого серьёзного промаха с ним никогда не случалось. Последствия непредсказуемы. Вчера он изменил своему правилу: никогда ни к кому не проявлять ни жалости, ни сочувствия, ни снисхождения. Впервые пожалел женщину. Уже не сомневался — опытную интриганку. Идиот! Поверил её искренности, скорбному виду, слезам. За что и поплатился. Расплата не заставила себя долго ждать. Вот чего стоят лживые женские слёзы — жизни единственного сына. Ладно бы что-то иное…

— Tempo al tempo. Времени нет, — повторил засевшие в сознании слова, таращась в закопчённый над камином потолок.

Дьявол! Что бы там ни было — побег или похищение, — начать нужно с Бригахбурга и исключить этот вариант.

— Убью сучье отродье! — шагнул к выходу, хватаясь за джамбию, отступая от неожиданно распахнувшейся двери.

В проёме, с багровым, искажённым яростью лицом, стоял тот самый Бригахбург. На ловца и зверь бежит. Тайный советник повеселел. Сучье семя не пришлось даже искать!

— Куда ты её спрятал? Где она? — гаркнул с порога гость, схватив мужчину за грудки.

Шамси, перехватив его запястья, дёрнул вниз. Сжал так, что налитые кровью глаза Герарда помутнели от боли.

— Бригахбург, ты-то мне и нужен. — Араб свёл густые брови к переносице. — Спрашиваю тебя о том же: где она?

Вырвав запястья из захвата цепких пальцев, граф вплотную шагнул к гехаймрату:

— Где моя женщина?!

— Ты никудышный лицедей, Бригахбург, — скривился дознаватель, остановив напор незваного гостя. — Кого ты хочешь обмануть? То, что тебя не было здесь этой ночью, ничего не значит. — Тосканцы… — Его словно осенило. — Ты нанял их.

— Какие к дьяволу тосканцы?! — взревел мужчина. Рука легла на рукоять кинжала.

— Вижу, ты не уймёшься. — Злость рвалась наружу, требуя выхода. Лемма отступил на шаг, готовясь отразить атаку, ловя малейшее движение противника. — Мои люди достанут твою лицедейку из-под земли, а ты ответишь за похищение. — Голос звучал глухо, враждебно, угрожающе.