От раздавшегося у камина стона едва не выронила чадящее светило.

Осторожно приблизившись, рассматривала связанного мужчину, расплывшееся пятно крови на его порезанной рубахе.

— Герард? — Наташа не верила своим глазам.

Обездвиженный, привязанный к каминной решётке, с перекошенным лицом от стягивающей его верёвки, он уставился на неё, как на… привидение. В бездонных зрачках плясали язычки свечного пламени.

По тому, как рванулся мужчина, и на его лике мелькнула тень удивления, девушка поняла — её узнали. С трудом. Ингваз, как оказалось, вообще не узнал. Лицо чесалось. Не только лицо. Всё тело. Аллергия набирала обороты. Таблетки находились в сумочке, а та… Тю-тю.

Страшная? Именно так расценила дёрганье сиятельного.

«Ты тоже не красавец», — мысленно ответила на своё же предположение, медленно сканируя пленника, возвращаясь к его лику с посеревшими потрескавшимися губами над полоской белых зубов, прикусивших толстую пеньковую верёвку. Губы, которые не так давно целовали её, а сегодня ночью целовали трактирную потаскуху… Может быть, даже ту, которая мыла пол в соседнем номере. Чувствуя подкатывающую тошноту, сморщив нос, пфальцграфиня не спешила освобождать изменника от пут, тщательно всматриваясь в него. Нарастающая неприязнь мешала мыслить здраво. Щека дрогнула от гадливости.

Герард, заёрзал. Ей показалось, что он правильно понял причину её брезгливости. Он отрицательно закачал головой и, сопроводив действие глухим мычаньем, скосил глаза в сторону.

Наташа проследовала за его воспалённым взглядом. Кинжал Бригахбурга с чёрным мутным камнем на рукояти лежал вне зоны его досягаемости.

Поставив свечу на пол, подняла оружие, взвесив в руке, перехватив удобнее. Тяжёлый. Крупный.

Опустилась на корточки рядом с бывшим возлюбленным. Коснулась пропитанной кровью верёвки на боку. Судя по обсохшему краю пятна, расплывшегося на рубашке, рана не глубокая. Из-под полы кафтана выглядывал туго набитый монетами кожаный кошель, прикреплённый к поясному ремню.

Мужчина с ожиданием смотрел на неё. Глаза, с покрасневшими белками в сеточке лопнувших сосудов, полыхнули радостью. Кляп в виде верёвки, от уха до уха сковавший его челюсти, не давал произнести ни звука.

Девушка вздёрнула бровь. Хочет, чтобы она освободила его? Кто и за что его связал? Нужно ли спешить с освобождением? Что здесь произошло? Где Шамси? Вздохнув, села по-турецки на пол напротив сиятельного. Уперев кончик кинжала в половицу, и накрыв конец рукояти ладонью, вращала за гарду вокруг оси, прокручивая дырку в доске. Думала, прислушиваясь к своим ощущениям.

Мужчина перестал дёргаться. В глазах мелькнуло беспокойство. Он не спускал глаз с её сосредоточенного лица с отчётливо проступившими морщинами на лбу, со скорбными складками у губ.

Пфальцграфиня, прищурившись и наклонив голову набок, изучала подтянутую мужскую фигуру, распластавшуюся перед ней. Мысли рождались и исчезали, выстраивая последовательную цепочку событий. Самым простым и притягательным был вариант мести парня или мужа шлюхи, с которой сегодня ночью развлекался Бригахбург. Как у них тут говорят? Прелюбодействовал. Что ж, судя по всему, он получил по заслугам. Только почему его бросили связанного именно в этой комнате? Опустила взор в распахнутый ворот рубашки. Свежая широкая царапина с мазками подсохшей крови навела на другой вариант развития событий. Графа мог пленить темнокожий Бонд. За что? Пылкая дама и её кавалер не давали спать не только ей, но и гехаймрату и тот решил таким образом наказать бессовестных любовников. Такой вариант понравился больше. Да-а! Вот такая месть.

— Fignya, — отвернула голову, упершись глазами в дверь. Какая разница, что да как! Раз он связан, значит, есть за что.

Тяжёлый вздох Герарда вернул её к действительности.

Девушка поняла его уныние по-своему. Она не станет устраивать сцен ревности и требовать объяснений. Она ему никто. Он поступил, как типичный представитель своего племени. Сильная половина человечества во все века поступает аналогично. Предательство, измены, ложь, грязь.

Поймала себя на мысли, что ей нравится покорность мужчины и, главное, его молчаливость. Ей не мешали думать. Посмотрела на него и то, что увидела в глазах — не понравилось: грусть и… безграничная нежность? На миг заколебалась — а может всё-таки…

Неправильность происходящего напрягала. Он пленён и нуждается в помощи. Робкие ростки сомнения пробивались сквозь горечь предательства и циничной, безжалостной демонстрацией измены.

Недоверчиво фыркнула, качнув головой, приблизилась к нему:

— Ложь. — Злость охватила мгновенно, опутывая сознание. Её предали, растоптали, устроили под носом постельные игрища, а она ещё сомневается?

Ну, развяжет она изменника и что? Ничего на ум не приходило, кроме того, что он, скорее всего, скажет ей спасибо и уйдёт. А она уже привычно останется один на один со своими проблемами. Если раньше она находилась под кровом своего поместья и могла рассчитывать на защиту нанятых стражников, то теперь…

Наташа не спеша поднялась, отбросила кинжал, слыша, как звякнуло лезвие о черепки разбитого кувшина. Не оглядываясь на мычащего и задёргавшегося сиятельного, подхватила короб и, поставив на кровать, собрала одежду и обувь с пола. Машинально, как робот, аккуратно сворачивала и складывала в «чемодан».

Мысли витали у каминной решётки. Там, где мужчина её мечты ждал от неё помощи.

Отёрла баночку из-под горчицы, наполненную лечебной мазью, кладя сверху. Недовязанная пелерина, индийское платье, чудесное мыльце, банка с кофе. Кофе… Вспомнила, что почти ничего не ела. И не хочется. Может быть, потом поест? Поднос, уставленный яствами, возвышался на прикроватном столике. Собрав в глубокую миску немного еды и прикрыв её салфеткой, сунула в короб.

Прислушивалась к звукам в коридоре, поджидая, что сейчас войдёт Шамси и скомандует отправляться в дорогу. Замерла от пронзившей мысли: «Никто сюда не вернётся!» Сумочки-то нет. Гехаймрат покинул «отель». Она? Её бросили. Лемма получил весть о смерти сына и срочно отбыл? Нет, не мог он так поступить с ней, прихватизировав мешочек с золотом и оставив её без денег. Пфальцграфиня хмыкнула: «Всё, нажитое непосильным трудом…» Ирония судьбы. Всё, что связывало её с прошлым — пропало. Конечно, забрал любитель заморских вещичек.

Нет, не всё пропало. Коснулась цепочки с крестиком. В кармане звенели монеты. Фонарик тёрся о зажигалку…

Хоть особого доверия к супершпиону не было, но он за время пути показал себя с лучшей стороны. В любом случае он должен был объясниться, выделить охрану и доставить её обратно в поместье. Она одна из них — пусть и обедневшая — и это нельзя сбрасывать со счёта. Пазл не складывался. Что-то тревожило и настораживало. Спросить эту сволочь, притаившуюся у камина? Он-то знает, что здесь произошло. Обернулась к нему. Тряхнула головой: «Нет, солжёт и глазом не моргнёт». Умеет красиво говорить и быть убедительным. Запутает её, как путал раньше, используя в своих целях. Не выдержав его взгляда побитой собаки, отвернулась. Сердце сжалось от тоски. Умеет же, гад, давить на жалость.