Дьявол и Борзеевич, резко обернувшийся, тоже удивленно воззрились на парившее чудо.

– У этой птицы есть имя, – ответил Дьявол спустя минуту, наблюдая за полетом существа. – Знакомьтесь, Змей Горыныч Пекельный. Можно просто: дракон! Существо мифическое, самое, пожалуй, древнее рукотворное существо, но, безусловно, жизнеспособное. Выдержанный, как яд, который поднял его из земли. Врагу не спится, – он усмехнулся довольно.

Борзеевич как-то сразу побледнел, охрип, или потерял голос, издавая надсадный свист из легких.

– Братва, атас! Поджаримся! – он бросился прятаться за скалы. Отдаленное равнодушие слетело с него. Сгребая камни, старик хоронил себя заживо, не обращая внимания на язвительную насмешку Дьявола, бормоча громким шепотом: – Я жил, я жив, я буду жить… Каждый раз наши встречи заканчивались смертельными ожогами! Нет, нееет, на этот раз не дамся! – залез в вырытую яму, вопросительно взглянул на Маньку и, поняв, что она не собирается с ним под землю, начал закладывать себя камнями.

Манька растеряно смотрела то на Дьявола, то на Борзеевича, не понимая, какую позицию занять.

– Это вампиры прилетели посмотреть на чудо – ищут избы, чтобы понять, какая Манька в них погостила! – хохотнул Дьявол. – Им сейчас не до нас, но у Горынычей очень хорошее зрение. Схоронись-ка за камень, – предостерег он, подталкивая ее к валуну. – Не приведи Господь, увидит! Здесь он будет через пять – десять минут, и тогда мне придется карать вас вместе с ним и за присвоение чужого имущества, и за Матушку Царицы земли и неба, и за тетку ее – Кикимору. И за колодец, Маня, и за колодец!.. Что-то поздновато они одумались, – проворчал он, выразив сожаление. – Я столько намеков сделал, даже ты, Манька, сообразила бы, что лень надо побороть и бороться за свое место под солнцем. Теперь, хочешь не хочешь, придется пожинать плоды.

Встревоженная Манька спряталась за камень, наблюдая за драконом.

– Но… как же избы? А вдруг вампиры нападут? – она до боли сжала кулаки и закусила губу, болезненно наблюдая за огромным многоглавым драконом с кабиной на спине.

– Помилуй, Маня, избы не дуры! – Дьявол оттянул ее назад. – Не станут они выходить за границу дозволенного, а дерево не даст их в обиду. Полетают вампиры, полетают, да и улетят. Дерево избам силу прибавляет и ума. Вампиры не живые, им на землю, где полено корни пустило, не ступить. Оборотни – люди, а и те пожалели, что связались.

Манька недовольно посмотрела на Дьявола, обнаружив в нем еще одну неприятную черту – он не договаривал. Или утаивал. Может, знай она, что на земле безопасно, ни в какие горы калачом бы ее не заманили, жила бы себе с избами и в ус не дула. Но если не сказал, значит, так было нужно, Дьявол беды издалека примечал. Ступить не ступят, но похоронить современными тактическими разработками – запросто.

Пока летал дракон, она не спускала с него глаз, особенно, когда он на горе остановился. Теперь она могла рассмотреть его и без бинокля. Выдохнуть с облегчением, получилось только когда он набрал высоту и полетел в обход гор в сторону дороги. Дракон летел очень быстро. И высоко. Выше, чем гора, на которую они взобрались. А зрение у него было, наверно, как у орла.

Шли бы по той же дороге, уже бы поджарились. Манька облилась холодным ужасом.

Из-под камней Борзеевича пришлось выковыривать насильно.

– В спячку впал, – констатировал Дьявол, когда Борзеевич так и не появился на поверхности. – Всегда так! Ишь, чудак, – расстроился он, – сгниет, как есть! Говорил ему, в глиняном кувшине надо, запечатанном сургучом. Лежал бы тысячу лет без ущерба, – и добавил торжественно: – Достань его, Маня, пробил его час!

Манька отвалила валун, разобрала камни. Глубоко Борзеевич закопался и лежал с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. Оклемался, лишь когда она вытащила его на поверхность и напоила живой водой.

Спасенный открыл глаза, не сразу признал ее, но Дьявола узнал сразу, заулыбавшись и попытавшись встать на ноги.

– Место ты выбрал удачное. Вот так лежал бы вечность! Прах к праху, – рассмеялся Дьявол. – Кто нашел бы тебя здесь? – проворчал он. – Древности из-под земли собираем, будто Манька у нас археолог, а откуда у нее знания такие? Ведь должен быть диплом государственного образца! И солнце вот-вот сядет… – взглянул он на запад, где разгорался красный закат.

– Ох, Маня, я под землей долго не могу быть! – виновато пожаловался Борзеевич, все еще пьяно блуждая глазами, щупая больную голову. – Как угодил под землю и сверху присыпало, глаза слипаются, сон накатывает. И вижу я, как рассеялся один народ – и ушел в Небытие, и рассеялся второй…

– И тоже в Небытие ушел, – подсказал Дьявол, похлопав Борзеевича по плечу. – Знаю я эту историю. А про месяц ясный под косой, не видал ли? Был бы сон в руку! А то Манька у нас косу увидела, а месяц ей пока не светит! Ох, Маня, сколько неприятностей от тебя… Думаешь, от хорошей жизни тут летают?

– Ах, Маня, спасибо тебе, красная девица! – Борзеевич сложил руки перед собой и низко поклонился, не обращая внимания на сарказм Дьявола.

– Она не красная – это она в крови утопленная, – Дьявол оценивающе окинул ее взглядом. – Не в том веке, – напомнил он Борзеевичу. – У нас все по-простому. Спасибо говорят, подсчитывая, чем расплачиваться придется, жалея, что спаслись.

– Совсем даже… И ничего мне не надо! – ответила Манька, слегка покраснев.

Опять Дьявол спал в ее мыслях. Именно так оно и было, но ведь не со зла подумала, чего у Борзеевича попросить: ну помог бы ей маленько нести железо – ведь не железная она! Но Дьявол решил железом ее убить, выставляя на осмеяние любые мысли, которые облегчили бы ее существование. Это он ей так мстил за то, что в избах про него забыла. Почему он был так против помощи, она не знала, но не обижалась. Борзеевич тоже не пустой шел – нес живую воду, свою одежонку запасную, которую подкладывал ей под голову и на камни, чтобы было чуть помягче, котелки и много чего еще. Но с железом-то не сравнить!

Она последний раз взглянула на землю. Дальше дорога шла вниз к подножию второй горы. Вторая гора была выше, но две горы срослись между собой, и, если подниматься, то примерно столько же. Солнце опускалось за вершину, и выглядела гора, как темная голова великана, увенчанная огненным ореолом.

Борзеевич смотрел в ту же сторону, и взгляд у него был удрученный – еще одной горе он не обрадовался. Оглянувшись назад и заметив Дьявола, он мужественно взял себя в руки, деловито обозревая место для лагеря. Было еще не поздно, но тень второй горы быстро ползла по склону в их сторону. Гораздо быстрее, чем закатывалось солнце. Тень покоренной горы, на которой они стояли, уже накрыла и озеро, и благодатную землю, и реку. Манька, к своему изумлению, внезапно заметила, что тень не проглотила их. От земли тотчас поднялось голубое сияние, которое разгоралось все ярче и ярче, земля отсюда казалась необыкновенно сказочной, таинственной, словно нарисованная неоновыми красками.

Дьявол тоже сканировал местность, чему-то улыбнувшись. Он вдруг взял из ее рук посох, спустившись ниже на ровную широкую площадку, ударил по снегу в неприметном углублении двух скальных выступов, обваливая снежный сугроб. За ним обнаружился вход в пещеру с небольшим залом, а дальше пещера сужалась. Манька и Борзеевич ахнули от восторга – такие пещерки им попадались нечасто, но получалось, что Дьявол знал их наперечет. Оставалось как следует ее прогреть – и выспаться можно было по-человечески.