Максимус хотел что-то сказать в ответ, но передумал, махнул рукой и пошел в ванную.

Оля догадалась, что происходило прошедшей ночью. Еще один укол. Ей бы совсем не хотелось самой принимать в этом участие, но выходило, что она стала выпадать из команды. А они были ее единственными друзьями в этой жизни и ее пропуском в другую жизнь. Без них ей там просто нечего было бы делать. Поэтому, когда стали обсуждать поход в магазин, чтобы купить новую одежду для Витаса, она вызвалась идти с Эммануэль, чтобы как-то восстановить былое единство. Одежда Витаса, из которой тот не вылезал, представляла собой жалкое зрелище, и откладывать покупку было просто нельзя.

Они выбрались втроем. Максимус не захотел идти и остался в квартире, чтобы поработать. В первом магазине, куда они зашли, продавщица демонстративно ходила за ними по пятам, даже не скрывая того, что она считала, что они пришли, чтобы что-то у нее украсть. Во втором неприветливая тетка сразу же спросила, как они собираются платить. Узнав, что это будет карточка Виза, она тут же потребовала документы, которых, естественно, ни у кого не оказалось. Настроение было окончательно испорчено.

Они нашли банкомат, где Витас получил наличные, и только после этого зашли в очередной магазин и подобрали все, что ему было нужно. Продавщица приняла у них деньги с таким видом, будто они ее смертельно обидели, и просто швырнула им пакет с купленной одеждой. До этого Эммануэль еще сдерживалась, но подобное отношение переполнило чашу ее терпения, и она, перегнувшись через прилавок, тихо сказала в лицо продавщице что-то такое, от чего та покрылась красными пятнами и открыла рот, чтобы ответить, но так и не смогла этого сделать.

– Поехали быстрее домой! – зло сказала Эммануэль, когда они вышли на улицу. – А то я прибью кого-нибудь.

В дополнение ко всему шофер машины, которую они остановили, потребовал деньги вперед, прежде чем их везти.

Это был враждебный им мир.

– Нет. Это не моя жизнь. Я хочу другую жизнь, – в сердцах сказала Эммануэль, когда они наконец поехали.

Водитель из враждебного мира с недоумением посмотрел на нее через зеркальце.

У себя дома она первым делом приказала Максимусу:

– Доставай свой запас!

Тот побрел в коридор и вернулся с пакетиком. Они с Витасом стали привычно набивать травку в пустые папиросы «Казбек». Только на балконе после пары затяжек Эммануэль немного успокоилась.

– Я просто не хочу больше выходить из этой квартиры. Если не хотите помереть от голода, будете ходить в магазины сами.

В подтверждение этих слов они заказали по телефону пиццу, чтобы не терять понапрасну время. В другой жизни их время становилось все дороже и дороже.

Оля не заметила, как наступил вечер, и ей пришлось возвращаться в эту жизнь. Она успела научить летать все те модели, которые разработала Эммануэль, помочь Максимусу улучшить имидж аукциона, но приходилось собираться и ехать домой, чтобы изображать послушную и во всем положительную дочь в спектакле, который там каждодневно разыгрывался.

Она уже протянула руку к телефону, чтобы вызвать такси, но услышала колокольчик, извещающий, что пришло послание из Солнечного города в адрес Эммануэль. В суете последних двух дней они забыли о предложении издателя Sun City Vogue о создании линии для широкой продажи, и она напоминала о себе. Все повернулись к Эммануэль.

– 50 процентов – слишком жирно, – заявила она.

Но все ожидали, что она считает «не жирно». Никто не разбирался в тонкостях подобного бизнеса, и Эммануэль тоже, поэтому повисла тишина. Сначала хотели соединиться с американкой, но, вспомнив о ее ставке за работу, решили обойтись своими силами.

Оля начала припоминать отрывки деловых разговоров, которые ей иногда приходилось слышать от родителей, и в них часто звучала цифра 10 процентов, поэтому она робко предложила:

– Давайте начнем с 10 процентов комиссионных с продаж для нее, а там посмотрим.

Ответом был шум одобрения. Каждый был рад, что прозвучала какая-то отправная цифра, с которой можно было начать торговлю. Максимус сел к компьютеру и послал письмо от имени Эммануэль. Ответ пришел незамедлительно:

«Это совершенно нереальная цифра. Я вам предлагаю 50 процентов».

Эммануэль просто взвилась.

– Я тут горбачусь и изобретаю. А что делает она? Лишь помещает мои модели у себя в журнале и собирает бабки.

Оля опять почувствовала болезненный укол. Эммануэль не считала ее соавтором в своем творчестве. Кто же тогда она? Технический работник, который делает черную работу? Ей даже не удавалось остаться с Эммануэль вдвоем и побеседовать об этом с глазу на глаз. Обязательно кто-то из мальчишек вертелся рядом.

Между тем обсуждение продолжалось.

– Предложи ей максимум 15 процентов, и все, – скомандовала Эммануэль, и Максимус покорно отпечатал текст.

Прошло несколько минут, пока не пришел ответ:

«Это предложение также нереально. Учитывая репутацию моего журнала, максимум, на что я могу пойти, это раздел 40 на 60».

– Пусть катится! Найдем других, – был ответ модельера.

– Я не буду так категоричен. Хорошо? – спросил Максимус и, не дожидаясь ответа, напечатал:

«К сожалению, ваше предложение не подходит. Предлагаю отложить переговоры на более поздний срок».

Щелчок клавиши, и послание ушло. Опять никто не поинтересовался мнением Оли.

Всю дорогу домой у нее не выходило из головы, что в один прекрасный момент она может просто стать лишней в другой жизни, в их жизни. Они научатся обходиться без нее. Она всеми силами гнала от себя эту мысль, но заноза уже крепко засела в сердце. Оля знала себя. Теперь, что бы она ни делала, эта мысль будет неотступно ее преследовать, пока она не решит проблему.

Избежать матери не удалось. Оля надеялась, что сможет проскочить незамеченной в свою квартиру или матери не будет дома, но все получилось по-другому. Мать присутствовала, была пьяна, и ей хотелось общения. Она выпивала за обедом бокал-другой вина в их загородном доме, но впервые Оля видела ее такой, когда отца не было дома. И здесь она не ограничилась двумя бокалами. Мать пришла к ней в комнату с бутылкой французского шампанского, которая была уже почти пуста.

– Тебе не предлагаю, – сказала она, наливая остатки в свой бокал. – Хотя вы там, наверное, балуетесь понемногу?

Оля промолчала, чтобы не сказать, что их поколение балуется совершенно другими вещами. Но матери ответ и не требовался. Она пришла, чтобы предаться воспоминаниям.

– Мы в твоем возрасте пили «Советское шампанское» за два рубля и сколько там копеек и считали его самым лучшим напитком на свете. Потом появился «Амаретто», затем что-то там еще, по мере того как росло наше благосостояние, и теперь вот лучшие напитки для нас – это французские. И когда-то отцу приходилось в банях литрами пить водку с потенциальными клиентами, а я в это время дожидалась его снаружи. Но в те годы без этого не проходила ни одна сделка. Слава богу, что мы уже поднялись на такую ступень, и больше этого не требуется.