– Рад тебя видеть, нетерпеливый посол, – заговорил князь.

Воевода Войтишич вздрогнул и прикусил губу. Князь заговорил с послом первым? Что же это в голове у Владимира? Негоже так поступать Великому князю. Или Владимир хитрит, играет с послом? Но Бисет стар и искушен в таких делах не меньше Владимира. Не зря именно его хан послал на переговоры. От посла тоже не укрылось, что разговор начал сам князь. Он удивленно поднял брови, но промолчал.

– Князь простит мне, – поклонился Бисет. – Всему виной хмельные меда, они ударили старику в голову. А в голове была одна лишь мысль, которую не смутили ни меда, ни ласка князя киевского. Мое желание угодить и хану Итларю, и князю Владимиру.

– Говори, с чем тебя прислал хан?

– Хан прислал меня передать тебе, что он пришел в гости к своим старым друзьям. Он хотел бы приветствовать князя киевского.

– Как друг пришел, говоришь? А разве друг жжет селения, угоняет скот, убивает людей?

– О чем говорит Великий князь? – очень правдоподобно удивился посол. – Уж не о том ли, как кто-то из подданных князя случайно напал на воинов хана? Хан уверен, что твои люди перепутали его с кем-то другим. Может, воины хана и убили кого сгоряча, но они защищались. А скот? Зачем мертвым скот, да и пропадет он в пустом селении. Благое дело сделал хан, помог твоим селянам, князь. Поверь мне, что только из желания показать тебе свою дружбу.

– Ах же ты собака, – прошептал Войтишич. – Глумиться вздумал. Или ждет, что князь взбеленится и прикажет выгнать его из города, или терпение испытывает?

– А что же хан без моего ведома вдруг стал помогать моим селянам? – спросил князь холодно.

– Так хан Итларь очень хочет спросить! – горячо заверил посол. – Он и мне говорил уже не раз, что вот, мол, князь Владимир и в гости не приглашает. Как к врагу ко мне относится, а ведь я ему друг.

– Буду рад видеть хана Итларя у себя в гостях, – сухо сказал Владимир. – Так и передай, посол.

– Не могу, Великий князь, – вежливо склонил голову Бисет. – Не могу передать.

– Что? – хмуро спросил Владимир, повысив голос. – Почему не можешь? Или не хочешь? Забываешься, посол!

– Не верит тебе хан, князь Владимир, – сузил хитро глаза половец. – Он опасается, что ты его снова обманешь. Как под Черниговом обманул, так и здесь обманешь. Хан пришел Олегу помогать, ваш спор разрешить. И если бы довелось в битве встретиться, хан Итларь честно выступил бы. А что сделал ты, князь Владимир? Ты обманом убедил родовых вождей уйти и бросить хана. Ай-яй-яй. Но хан не сердится, хан любит веселую шутку. Он так и сказал, что князь Владимир пошутил. Да так, что вожди поверили и уехали. Но потом хан их нашел, они вместе посмеялись шутке князя Владимира и снова сидят в одном шатре и пьют кумыс. И новые вожди приехали, тоже посмеяться хотят.

Князь слушал посла, а в душе снова недобрым словом поминал Илью Муромца. Тот вроде сделал все правильно, да только обернулось так, что теперь князь сам не знал, как ему поступить. Как спокойно было без Ильи – князь сам думал и поступал, как хотел. И ни с кем не ссорился, ничего не доказывал. Хотя ссорился, конечно, а досада на Муромца была потому, что без спросу, без ведома князя норовил сделать то, о чем его не просили. Неповиновение раздражало, даже если и прав был Илья.

– С тобой, посол, мы говорить об этом не будем, – немного помолчав, сказал Владимир. – Ты пришел, мы тебя встретили и выслушали. Теперь отправляйся к своему хану и передай ему мое приглашение в гости.

– Хану не надо передавать, – голос Бисета резко изменился, стал холодно-пренебрежительным. – Хан завтра с первыми лучами солнца сам въедет в Переславль. И князь Владимир встретит его, как полагается старым друзьям. А я назад не поеду. Я останусь в гостях у князя. А утром вместе с ним окажу великое уважение хану Итларю – встречу его у ворот города.

Воевода Роман поперхнулся и закашлялся, одной рукой прикрывая рот, другой сжимая рукоять сабли, висевшей на поясе. Князь строго глянул на него и снова перевел взгляд на посла.

– Оставайся. Постель и еда тебе будут. Утром тебя разбудят, посол. Можешь идти, тебя проводят.

Посол вежливо поклонился Владимиру и, пятясь, пошел к двери.

Когда Бисет ушел, в горницу стали собираться старшие дружинники, бояре, сотники.

Первым с молчаливого согласия Владимира заговорил боярин Глызарь.

– Он издевается над нами, он уже видит, как мы испугались и побежали. А он будет грабить наши земли. Не бывать тому!

– Не стоит так думать о Бисете, – возразил Войтишич. – Мы его давно знаем – ядовитый, как паук. Его слова – одно, хана Итларя – другое.

– У нас каждый воин на счету, а их уже больше четырех тыщ под стенами, – начал было Алекса, но Войтишич еле заметно покачал головой, и сотник осекся.

– Ну? – в повисшей тишине раздался голос Владимира. – Кто еще как думает? Сапоги Итларю целовать будем? Побежим в Киев за крепкими стенами прятаться? Отправим гонцов дань собирать да под ноги половецкого хана сваливать?

– Нужно сражаться, – горячо прозвучал голос одного из сотников. – Сражаться и с честью умереть, не оставив после себя позора детям и внукам.

– Можно и умереть, – согласился Владимир. – Выйти в поле и всем полечь под стрелами и саблями половецкими. И дорога на Киев будет свободна. Некому будет его защитить.

– Но платить Итларю тоже негоже, княже, – тихо напомнил Войтишич. – Может, успеем собрать дружину? Ведь не вернулись еще гонцы.

– А успеют ли прийти нам на помощь другие князья? – повернулся к воеводе Владимир. – Дружину еще собрать надо, вооружить и сюда привести. А хан в гости собрался уже завтра. И чтобы торговаться или спорить с ним, мне нужно знать, когда и сколько у меня будет воинов. Или возов с добром, которым я откуплюсь от набега. Сегодня половцев против нас вдвое. Завтра будет втрое или вчетверо. Нам не совладать с такой силищей. Правда, есть у меня сомнения, что старый Бисет обманывает нас, что у хана не так велико войско. Но мы не знаем, какие силы еще подойдут к нему…

Проговорили весь вечер, да все без толку. А наутро, едва забрезжил рассвет, воевода Роман взбежал в хоромы и с порога закричал:

– Едет Идолище! Итларь через реку переправился, и с ним около сотни воинов. Едут неторопливо строгим строем, впереди скачут толмачи и кричат по-русски, что-де хан едет в гости к князю Владимиру и что-де у хана мир с князем Киевским.

– За ворота к нему не выеду, – отрезал князь. – Много чести. Но и в хоромах ждать не буду. Во дворе приму! У красного крыльца.

– Нельзя, княже, – вздохнул Войтишич. – Если у ворот не встретишь, обидишь. Сам ведь знаешь, как принято. Может, пошлешь кого вместо себя?

– Святослава пошлю, – решительно заявил князь. – Толку от него здесь мало, нерешительный он больно. Зато один из старших моих сыновей. Скажу, что Святослава в Переславле посажу князем, потому он и встречать выехал.