Владимир сидел на княжьем дворе в окружении бояр и старых дружинников. Сидел долго. Уже и солнце поднялось, а половцы еще не прибыли. Галопом, нещадно нахлестывая коня, прискакал посланный воеводой Романом сотник. Спрыгнул наземь, бросил подбежавшему воину повод, поспешил к Владимиру.

– Воевода велел передать, княже, – громко зашептал сотник, склонившись к плечу Владимира. – Не едет хан дальше. Полверсты не доехал, стал лагерем. Князь Святослав вызвался выехать навстречу. Воевода ему десяток дружинников успел вслед послать. Сейчас Святослав возле хана верхом. То ли разговаривают, то ли ждут чего. А дружинников близко не подпустили. Те верхами стоят поодаль и ждут.

– Будь ты проклят, поганый! – рявкнул Владимир, стукнув что есть мочи по подлокотнику кресла кулаком. – Коня мне!

Войтишич встретился Владимиру уже почти у ворот в нижнем городе. Покусывая губу, Роман заговорил, сокрушенно качая головой:

– Не знаю, что и сказать-посоветовать, княже. Неведомо, что на уме у хана.

– Едут! – закричали со стены. – Тронулись, и все едут сюда!

– Открывай ворота! – со злостью в голосе приказал Владимир.

Князь остался в седле, приказав всем отъехать подальше, кроме воеводы Романа и десятка старых дружинников. Воям на стенах приказал держать наготове луки и сулицы. И по команде бить, да князя Святослава не задеть.

Потом со стены прокричали, что дружинники скачут впереди, но сам Святослав едет бок о бок с ханом.

Владимир и сам уже видел приближающихся всадников. Ехали они плотным строем по пятеро в ряд. Во главе ехал Итларь, его сразу было видно по большому чреву и широкому лицу с длинными черными усами. Святослав ехал рядом с ханом, их окружали нукеры и воеводы хана.

Владимир неподвижно сидел на коне и смотрел на половцев. Тишина опустилась на город; одни знали, что происходит, другие выбежали на улицу, но все молчали и ждали. Никто не разговаривал и не перекрикивался, как обычно. Сам половецкий хан, грозивший недавно сжечь город, подъезжал к воротам. Как гость или… как хозяин? Князь Владимир никак не выказывал ему ни своей дружбы, ни своей ненависти. Он просто сидел верхом и ждал. И это тоже настораживало горожан.

Половцы остановились у самых ворот. Итларь сидел на коне подбоченясь, с видом хозяина, въезжавшего в свой собственный двор, где его встречали слуги. Он поднял руку, на запястье которой висела плеть с искусно выделанной рукоятью, и провел пальцами по усам. Владимир внутренне сжался от ненависти, но внешне выглядел спокойным и равнодушным. Он смотрел не столько на хана, сколько на своего сына, который сидел на коне слева от Итларя. Вид у Святослава был виноватый и растерянный.

– Ты приехал как гость? – громко спросил Владимир. – Я ждал тебя.

– Ты приглашаешь меня к себе? – спросил хан, прищурившись и глядя на князя с усмешкой.

– Приглашаю, ты же гость. Выслал тебе навстречу своего сына, а сам, как почетного гостя, встречаю тебя у ворот.

– Я не верю тебе, Владимир! – вдруг заявил Итларь. – А твой сын будет все время возле меня. Знаешь, почему? Чтобы я был уверен, что твои воины не нападут на меня.

– На тебя никто здесь не нападет, хан. Я же сказал, что ты мой гость, а гостям всегда почет и уважение.

Половцы тронули коней. Владимир и его дружинники развернулись и поехали первыми. Странно все это выглядело. Гость и хозяин не ехали рядом, мирно разговаривая. Гость ехал сзади с хорошо вооруженной охраной, держал при себе сына хозяина и почти открыто заявлял, что убьет его, если на него нападут в стенах города. А хозяин ехал впереди, как пленник. С гордым и независимым видом. В городе стали шептаться.

Возле стен детинца Владимир повернул коня и остановился.

– Я приглашаю тебя, хан, за свой стол. За трапезой мы поговорим о делах. Я думаю, мы найдем то, что потеряли, – дружбу и добрые отношения.

– А если ты вздумаешь меня отравить? – захохотал Итларь. – Нет, не проведешь. Сегодня я сильнее! И не я твой гость, а ты гостишь в моем городе. И все его жители – мои, и все добро, что есть в домах, тоже мое.

– Чего ты хочешь, хан? – с трудом сдерживая гнев, спросил Владимир. Он видел, что здесь, у ворот, воинов хана больше, чем его дружинников. Напади они на русичей, князю не отбиться, и подмога не поспеет. А если половцы в это время еще и на приступ пойдут?

– Я хочу, князь киевский, чтобы через пять дней ты приехал ко мне, в мой шатер с дорогими подарками. И такими дорогими, чтобы у меня пропала охота жечь Переславль. А чтобы ты не горячился, я заберу с собой твоего сына Святослава. Погостить в моем шатре!

– Воевать с Русью хочешь, хан? – не удержался воевода Роман.

– Не спеши, воевода! – крикнул Итларь, повернул коня и в плотном кольце своих воинов двинулся назад к воротам нижнего города. – Пусть твои нукеры не открывают рты, когда я говорю с тобой, князь. Иначе я им языки отрежу и брошу собакам.

Владимир не двинулся с места. Его побагровевшее от гнева лицо было страшно. Рука стиснула повод коня так, словно готова была разорвать кожаный ремень. Подъехавший боярин Глызарь попытался утешить князя:

– Это еще хорошо, что он пять дней нам дал. Не скорое это дело по окрестным городам и весям дань собирать. Тут и пяти дней мало будет, но все же лучше, чем три. Или чем завтра.

– Прочь! – рыкнул князь и, пришпорив коня, погнал его вниз к воротам из города.

Воевода Войтишич догнал князя уже почти у стен, когда половцы выезжали из города. Он смело схватил повод княжеского коня своей сильной рукой.

– Не дело, княже, не дело замыслил. Не теряй головы! Так ты мира не получишь, только кровью все зальешь до самого Киева.

– Убить, убить его надо было прямо здесь!

– А он тут же убил бы Святослава! – напомнил воевода.

– Что делать, Роман, что же делать? Не можем мы сейчас воевать, дань собрать и ту не сможем. Такое унижение! И сыном пожертвовать не могу, он ведь плоть и кровь моя. Приехал, обманул, забрал сына и уехал. Зачем он приезжал?

– Ты сам сказал, княже. Он получил защиту от твоего удара. Он закрылся твоим сыном. А еще посмотрел, готов ли город к осаде.

– А город не готов, – процедил сквозь зубы Владимир. – Тяжела же ты, княжья доля…

– Города нам не удержать. И отдать на разграбление нельзя. В поле нам половцев не победить. За пять дней рати не собрать. За пять дней можно только часть выкупа наскрести.

– Часть и соберем! – зло ответил Владимир. – Он хитер, а мы хитрее, прикинемся овечками безобидными, собачонками, что под клеть забились. За это время бояре соберут хоть сколько-то выкупа. Выиграем время. А ты, Роман, будешь собирать рать и станешь на Днепре выше Переславля. Пять дней пройдет, отвезем хану, сколько собрали, пообещаем еще, а за это время ты новых воев приведешь. И когда силы будут…

– Ты забыл, княже, через пять дней тебе самому ханом наказано приехать к нему. Он тебя не выпустит назад.