— Хенли Стюарт?

— В точку! Знаешь такого?

— Слышал. Ученый, известный своими опытами и теориями насчет сущности Вестников.

Мы озадаченно переглянулись. Я же подумал, что это начинает смахивать на фарс. Слишком много на первый взгляд случайных совпадений, но связать не получается.

И нужно ли?.. Ведь я действительно похоронил отца. Похоронил вместе с собой, когда понял, что старой жизни конец. Не стало больше Лира Берака МакМорана. Не стало и Ормонда Лира. Остался Эбер Уилсон, ученик искателя, молодой ученый-историк из Дормунда, скованный гностик.

Долгие годы я старательно гнал мысли и воспоминания, жил новой жизнью. До тех пор пока не пришли Тени. И теперь прошлое нагнало на новом витке жизни, подбрасывает вопросы, на которые я не хотел искать ответы, вернуло старое имя.

— Очередная загадка, — пробормотал Бран и мотнул головой, будто отгоняя навязчивую мысль. — И самое главное, я ведь говорил тогда с людьми, работающими на Лира. Каждый изучал какую-то специфическую проблему, но вот связи между изысканиями нет.

— До сих пор надеешься разгадать тайну? — спросил я.

— Нет. Наверное нет, — неуверенно ответил он.

И, похоже, солгал, так как явственно потянуло застарелой злостью и разочарованием, серой тоской. Или пытался в этом убедить сам себя, что нет. Но и я не собирался копаться в чужой душе, некоторые старые раны лучше не бередить.

— Прошлое надо оставлять в прошлом, — выдал банальность, чтоб разбить неловкую паузу.

— Да, — кивнул приятель. — Расскажи, чем ты занимался эти годы? Где пропадал?

— Учился, работал, — уклончиво ответил я. — В Университете Дортмунда преподаю, обычный книжный червь.

В глазах приятеля мелькнуло недоверие пополам с насмешкой, и я осекся, вопросительно приподнял брови. Он поморщился чему-то, но вопрос задал явно не тот, что вертелся на языке:

— А почему не возвращался?

Поколебавшись, я закатал правый рукав и показал запястье, сплошь исчерченное красными линиями татуировок, символов, геометрических фигур. Зрачки Брана сузились. Подался вперед, а затем нахмурился и кивнул, будто мысленно сверялся с какими-то своими наблюдениями.

— Давно?

— Связь обнаружили при поступлении в Академию, мигом перенаправили в Семинарию.

— Истязали долго?

— Достаточно. Но, скажем так, не прижился. В конце концов, отправили в Лигу. С тамошними я тоже не нашел взаимопонимания, меня наглухо сковали и отпустили на все четыре стороны. И как ты знаешь, гностиков нигде не любят. Да, пользуются услугами, с удовольствием покупают хитроумные устройства, услуги по зарядке батарей. Но при первой возможности плюют в спину. Слуги Тьмы, первосортные оболочки для Вестников. Ну и прочее-прочее, некоторые думают, что именно наш брат открыл Люциферу путь в мир, стал причиной Исхода.

— МакСуини с этим как-то живут, — осторожно заметил Бран. — У них в роду каждый второй гностик.

— Всегда есть исключения. Но если кто-либо из Суини не способен стать Бардом, отправляют учиться на Паладина в числе прочих, — возразил я. — А бестолочей вроде меня презирают и игнорируют независимо от фамилии.

— Боялся, что молва отразится на матери?

— Да. У нее оставался шанс стать Регентом. Если бы приняла соответствующие гейсы и прошла посвящение. Потом вышла замуж за кого-то из родственников погибшего мужа и родила нового наследника.

— Как-то… несовременно, — поморщился приятель.

— Законы Старших Домов не имеют срока давности, — хмыкнул я. — Считая и те, что в наш цивилизованный век кажутся темными и дикими. Или заклейменные Церковью как языческие и богохульные.

— Понимаю. Если б кто-то узнал, что тебя коснулась Изнанка, ей бы не позволили такого.

— Да. Женщину, единожды родившую выродка, ни за что не допустят к власти, устроят развод с лордом. У тех же Суини леди становится та, что первой родит мальчика без способностей. Остальные живут в фамильном гроте, но никаких прав не имеют.

— Лордов-гнозис история знает.

— Да. К счастью для меня. Но на женщин послабление не распространяется. Да и таких лордов никогда по-настоящему не признавали.

Я приподнял брови в ироничной гримасе и отсалютовал кружкой. Приятель кивнул. Несколько секунд о чем-то думал, потом спросил:

— Но ведь твоя мать не решилась?

— Нет.

— И ты вернулся, чтобы сохранить грот?

— Примерно так, — согласился я.

— А почему тянул? Мог ведь сразу, когда понял, что никому не помешаешь.

— Не знаю. Наверное, сомневался, а нужно ли.

Все-таки помнил меня, знал, когда говорю правду, а когда лишь ее часть. На лице Брана промелькнуло недоверчивое выражение. Явно хотел спросить что-то еще, но сообразил, что и так бесстыдно выпытал многие тайны. Неловко подхватил кружку и осушил в пару глотков, вытер губы тыльной стороной ладони. Встал и кивнул на выход.

— Пожалуй, пойду. Время позднее.

— Ты мог бы остаться.

— Орм, я прекрасно понимаю, ты приехал и не успел отдохнуть. К тому же попал в передрягу. Если останусь, будем болтать до утра. Тебе сейчас не до приема гостей. И мне надо выспаться. Самайн на носу, время беспокойное и будет много работы.

— Охранять важных господ от мстителей в масках? — блекло улыбнулся я.

— В том числе, — с легкой заминкой ответил Бран.

Со вздохом поднявшись с дивана, я проводил приятеля к шлюзу. Нажал на кнопку и подождал, пока огромная плита люка со скрипом вкатится в стену.

— Рад повидаться, дружище, — сказал я. — Заходи завтра, когда освободишься.

— Не обещаю, но постараюсь, — кивнул Бран. Пожал руку и переступил порог, оглянулся через плечо. — Я никому не скажу, Ормонд.

— Буду благодарен. Хочется максимально оттянуть момент встречи с Советом по поводу моего изъяна.

Криво улыбнувшись, я снова нажал на кнопку и подождал, пока дверь закроется. Вернулся обратно и упал на диван, задумчиво посмотрел в пустоту.

Разговор оставил на языке терпкий привкус полуправды. Я не говорил всего, Бран тоже многое скрывал. И в итоге вроде и радовались друг другу, но испытывали некое напряжение. К тому же смутило то, что почти не удивился, увидев татуировки. Обычно люди буквально взрываются эмоциями, а тут ощущение, будто подозревал. Хотя знать не мог, никак не мог.

Головная боль усилилась, в ушах зашумело. Я помассировал виски и спрятал лицо в ладонях. Но раньше, чем услышал шаркающие шаги и лязг металлической двери, выпрямился и посмотрел на вошедшего с небольшим саквояжем и парой полотенец в руках Старика. Окинул меня критическим взглядом и сердито нахмурился.

— Красиво тебя разукрасили, парень, ничего не скажешь. Когда били, специально лицо подставлял?