— Так может, заберем то, что проверил? — спросил старший и протяжно зевнул.

— Пожалуй, ты прав, — поколебавшись, согласился второй искатель. — Меньше будет помех… Дай-ка мешок.

Вытащив из рюкзака футляр из темного металла с красноватым отливом, щипцы и набор пинцетов, светловолосый осторожно поддел инструментами один из кастетов. Стараясь, не задевать соседние предметы, медленно поднял и переложил в подготовленную коробку. Выдохнул, и потянулся за вторым.

— Долго тебе?

— Похоже, мы тут на весь день. Игрушки очень сложные. Даже с оптоскопом крайне трудно искать характерные узловые точки.

— О господи…

— Ну-ну, не ной. Зато мы нашли кое-что стоящее. Не зря в грязи купались.

— Сейчас заверещу от счастья.

— Ого, неужто в дело пошел сарказм?

— Учти, Эб, я не использовал все свои запасы яда. Так, пробный залп.

— Учел, Ли. И готов к твоей атаке… А-а-а-а… Дьявол!!!

Светловолосый парень отчаянно ругнулся, когда прямо под пальцами в сундуке возник яркий разряд и с громким хлопком прошил воздух. Едва успел выдернуть второй кастет, отпрыгнул, поскользнулся и чуть не упал, подняв тучу брызг. Но каким-то образом умудрился удержать добытый предмет и сунул в футляр.

— Что стряслось? — напряженно спросил старший. Тоже отпрыгнул, поднял рюкзак перед собой, будто тот мог защитить.

В ответ в камере возник неприятный звук — гул, смешанный с шипением и треском. Нарастающий, меняющий тон ближе к инфразвуку. Над ящиком вспухло марево из частичек воды, испаренных со дна. Совершенно ясно стали видны мелкие злые искры, прошившие мглу. И буквально через секунду с потолка обильно полилась вода, посыпалась грязь и мелкие камешки. Раздался отчетливый треск, и на лике скалы возникла глубокая трещина, медленно поползла наискосок по стене.

— Твою мать! — с чувством воскликнул младший.

Торопливо прыгнув к штативу, сорвал прибор. Мельком заглянув в ящик, убедился — там, будто возникло землетрясение в миниатюре. Кольца и медальоны танцуют и дрожат, между ними часто сыплют искры, метал плывет и плавится, а драгоценные камни трескаются. Светловолосый отпрыгнул прочь, вырвал свой мешок из рук напарника и запихал туда прибор, очки и футляр. Посмотрел на приятеля и уже спокойно рассудительно сказал:

— Похоже, стабильность одного из артефактов нарушилась после того, как мы вытянули кастеты, возникла цепная реакция.

— И что теперь? — выдохнул старший.

— А теперь мы уходим. И быстро… Бегом, я сказал!

Последний возглас совпал со вторым хлопком и яркой вспышкой разряда, ударившей в потолок и породившей обугленную воронку, множество трещин. Пол под ногами ощутимо подпрыгнул, скалы вокруг угрожающе загудели и застонали, а вода тревожно взволновалась.

Обоих парней вышибло из камеры как пробки из бутылок. Перемахнули через завал, плюхнулись в воду. Младший ушел чуть ли не с головой под тяжестью рюкзака, а старшего бросило на стену. Последний клацнул зубами, взвыл от боли в боку и спине — туда угодило пару увесистых булыжников. Сумел выровняться, вытащил захлебывающегося светловолосого.

Они побежали со всех ног, без памяти. Оскальзываясь и падая, спотыкаясь, ныряя в ямы и увязая в грязи, завывая от боли и испуга. А за спинами будто ворочалось древнее чудовище, хрипело и рычало, потягивалось, раздвигая и ломая скалы. Сверкали разряды, шипело и хлопало.

Взрыв раздался в тот момент, когда почти вырвались из норы, вбежали в место расширения тоннеля и увидели впереди гнилую решетку с выгнутыми и сломанными прутьями. Позади глуго жахнуло, густую черноту развеяло багровое сияние.

Старший оглянулся и увидел клубы чадного пламени, перевитого электрическими дугами и искрами, стремительно настигающих беглецов. Мчащихся подобно селевому потоку. Младший тоже заметил опасность, оба искателя заорали от отчаяния и длинными прыжками, которые ни за что не смогли бы совершить в момент душевного покоя, помчались к спасительному залу впереди. К площадке подъемника, подземному озеру.

Лавина огня настигла за решеткой, ударила твердокаменным кулаком сжатого воздуха, обняла и швырнула вперед, поглотила. А затем пламя бессильно опало и потухло — кислорода для горения и так немного, — и в гроте вновь воцарилась кромешная темнота. Лишь где-то вдалеке ворчало чудовище, ломая камни, с потолка падали камни и стекали ручьи воды.

Мгновение тишины нарушил громкий плеск — будто взыграла крупная рыба. Раздался кашель, хрипение и стон. И тотчас эхом повторилось то же самое. Сверкнул луч фонарика, изрядно потускневший, и стало видно, как оба искателя тяжело гребут к берегу подземного озера, тащат за собой вещевые мешки.

Первым вскарабкался на каменный уступ старший, протянул руку младшему и помог взобраться. Оба упали — обессиленные, обожженные и задыхающиеся. Но сумели дотянуться до спас-комплектов. Достали кислородные баллоны, и припали к резиновым раструбам, сделали первые сиплые вздохи. Затем принялись менять фильтра на противогазах, вновь рухнули на камни и долго лежали — живые, но уставшие и избитые настолько, что не могли говорить.

— Тебе еще скучно, Ли? — с трудом спросил светловолосый.

Пару секунд длилось задумчивое молчание, а затем старший нервно хихикнул. Смешок переродился в заливистый безумный хохот, а младший поддержал.

Парни валялись на берегу подземного озера и смеялись. Радуясь тому, что живы. Что целы. И что избежали бесславной гибели, пригнулись за секунду до удара ангела Смерти.

— Беру свои слова обратно, Эб! Как минимум сейчас мне безумно весело! — искренне воскликнул старший. — Жаль, что происходит нечасто…

* * *

Время суток понятие довольно зыбкое, ведь солнца и звезд никто не видел многие поколения. И деление на ночь и день сохранилось не везде. В поселениях того же Ньювотера освещение не отключают вовсе. Зачем морочится, если соларитовые реакторы дают достаточно энергии?..

В поселениях Шельфа двинулись дальше и переняли систему Дальних, ввели термин «цикл». Часть людей, предположим, бодрствуют в первом, спят и отдыхают во втором, другая наоборот. Весьма эффективно, города не впадают в окоченение, заводы, лечебницы, магазины и банки работают бесперебойно. И размышляя логически, какая разница, когда спать, если привязки к движению солнца нет?..

Но эпоха относительного изобилия наступила не сразу.

После Исхода обитали в полумраке, чтобы не тратить дефицитные нефть и кислород, на ночь лампы гасили полностью. Да что там, тогда остатки человечества существовали практически в полной темноте, мерзли, голодали и задыхались из-за нехватки ресурсов. Сейчас избыток энергии позволяет обогревать жилища, получать кислород электролизом воды, в целом терпимо с едой, хватает и иных благ. Не для всех, но лучше, чем в те времена.

Впрочем, в Таре обстоит иначе, ночь здесь почти настоящая. Город старый, один из первых. Тут чтят архаичные законы и правила, гордясь тем, что сохраняют частичку памяти о древних эпохах, о том, откуда пришли. Отношение сквозит в архитектуре, в обычаях, в каждой мелочи. Вот и лампы тушат, создавая искусственный полумрак. И тот каждый вечер медленно расползается по тоннелям, пещерам, коридорам и гротам. Улицы и площади пустеют, трамваи и лифты ходят гораздо реже.