– Эш, – услышал я сексуальный голос Микки. – Ты не видел Лиама?

Ее язык уже заплетался. Не хватало еще, чтобы этот ублюдок Вайдман воспользовался этим. Поэтому, перед тем как пойти отлить, я наклонился к ней и прошептал:

– Еще один бокал, и ты уволена.

В уборной клуба воняло сексом. Позади меня, в одной из кабинок спаривалась какая-то парочка. От громких женских стонов закладывало уши. Тонкая деревянная дверь кабинки ходила ходуном. Я вымыл руки, вытер их бумажным полотенцем и уже было собрался выходить, как вдруг услышал:

– ДА, ЛИАМ!

Ноги приросли к полу. Я медленно повернул голову на звук, и глаза тут же заволокло красным туманом ярости.

Недолго думая, я резко дернул ручку кабинки и увидел полуголую задницу Вайдмана, который драл раком какую-то телку. Заметив меня, он стал поспешно натягивать штаны, что-то бормоча при этом, но я его не слышал.

Первый удар пришелся ему в нос. Пустая голова откинулась назад, но надо отдать должное физической подготовке профессионального хоккеиста, – он устоял на ногах и не рухнул. Нос съехал набок, и кровь залила белоснежную дизайнерскую рубашку. На смазливой морде отразился шок.

До смерти перепуганная шлюха с диким криком выбежала из уборной. Вайдман мотнул головой и сплюнул кровь, а затем, сгруппировавшись, попытался заехать мне в челюсть. Я уклонился и нанес ему еще один удар. В этот раз он не удержал равновесие и завалился прямо на унитаз.

Между нами словно из-под земли вырос Чехов, отбрасывая меня подальше кабинки. Я выругался и снова рванул вперед. Чьи-то крепкие руки взяли меня в кольцо, полностью обездвиживая.

– Приблизишься к Микки, и я без колебаний убью тебя! – зарычал я. – Ты слышишь меня, уебок?

– Спокойно, Дэйв, – раздался напряженный голос Эша прямо над ухом. – Если не остановишься, о карьере можешь забыть.

Я тяжело дышал, продолжая сжимать кулаки, и смотрел перед собой невидящим взглядом. Мне не верилось, что этот кусок дерьма позволил себе так поступить с Микки. Педик выиграл в лотерею, и что он сделал? Помочился на свой выигрышный билет.

У дверей в уборную уже собралась толпа. Передо мной встали еще трое парней из команды и два охранника, переводя ошарашенные взгляды с меня на окровавленного Вайдмана, который уже выполз из кабины. Все о чем-то переговаривались между собой, но я слышал лишь собственный пульс, который громко стучал в ушах.

Захват Эша немного ослаб, и я снова рванул вперед, но стоящие передо мной парни не позволили мне приблизиться к вонючему шакалу. Клянусь богом, я хотел разорвать его.

Внезапно чья-то теплая маленькая ладонь обвила мой кулак.

– Дэйв, – тихий голос Микки словно вывел меня из транса. – Посмотри на меня.

Я повернул голову и встретился с парой взволнованных зеленых глаз.

– Поехали домой, – большой палец ее руки принялся нежно гладить мой кулак, и я почувствовал, как сумасшедшее напряжение медленно отступает.

Черт возьми, она уже знала, что здесь произошло. Ее короткий разочарованной взгляд, брошенный на Вайдмана, говорил больше всяких слов. Микки снова посмотрела на меня, и все вокруг вдруг перестало существовать.

– Я приготовлю тебе яичницу, – она робко улыбнулась, и тогда я окончательно понял, что пропал.

Стоящий рядом с нами Эш громко хохотнул.

Напряжение слетело с меня, как шелковое покрывало, уступая место новым эмоциям, о существовании которых я даже не подозревал. Я разжал пульсирующий кулак, взял Микки за руку и повел к выходу.

На хрен Эша с его гребаной красной линией.

Он может поцеловать мою задницу.

Я проснулась в объятиях Дэйва.

Громадное тело хоккеиста прижималось ко мне, а его эрекция бессовестно упиралась в мои ягодицы. Наши тела так безупречно соединялись, что мне захотелось разрыдаться. Эти проклятые объятия ощущались слишком правильными. Идеальными.

И это казалось самой большой ошибкой.

События вчерашнего вечера пронеслись в голове американскими горками, отзываясь тупой болью в висках. Вопли полуголой девицы. Картина в уборной. Предательство Лиама. Кровь. Много крови. Безумие Дэйва. Такси и…

Утро.

Кажется, алкоголь в очередной раз подействовал на меня как снотворное, а Дэйв…

Он ведь не воспользовался этим?

Я опустила глаза и похолодела от ужаса, когда обнаружила, что на мне нет ничего, кроме спортивных белых трусиков. Рука Каллахана по-хозяйски лежала на моей обнаженной груди, наши ноги были переплетены, а его горячее дыхание щекотало мне затылок.

– Доброе утро, маленькая пьянчужка.

Мое сердце не было готово к этой сонно-сексуальной хрипотце. Я сделала глубокий вдох и постаралась успокоить подскочивший пульс.

– Напомни, когда это я дала тебе разрешение прикасаться к моим девочкам?

– Вчера, – усмехнулся негодяй. – Где-то в промежутке между фразами: «Дэйв, ты как благородный лев в мире лживых хорьков» и «Долбанный Каллахан, если ты сейчас же меня не трахнешь, клянусь собственными яичниками, я убью тебя».

Мое лицо запылало от стыда. Я снова глубоко вдохнула, чувствуя, как теплый колючий воздух болезненно наполняет легкие, и зажмурилась. С сегодняшнего дня я вношу серьезные поправки относительно «сухого» закона в свою жизненную конституцию.

– Мы же не…

– За кого ты меня принимаешь? – в голосе Дэйва обида смешалась с раздражением.

Спасибо тебе, господи.

– Окей, благородный лев, ты не мог убрать свой королевский хвост подальше от моей задницы.

В считанные секунды Дэйв перевернул меня на спину и оказался сверху, вжимая меня в жесткий матрас. Его возбужденный член, сдерживаемый лишь тонкой тканью красных боксеров, уперся в чувствительную плоть. Святые небеса… Я задохнулась от неожиданности, которая тут же сменилась безумным желанием.

– Так лучше? – губы мерзавца сложились в сексуальную ухмылку, а затем встретились с моими губами.

Жадный поцелуй Дэйва был сексом в чистом виде. Чем дольше его горячий язык развязно играл с моим, тем больше мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание или скончаюсь от крышесносного оргазма, как какая-нибудь старая похотливая сердечница.

Я обвила руками его шею, а ногами – бедра, прижимаясь сильнее к идеальному телу, и громко застонала, когда внушительная эрекция настойчиво потерлась о клитор. Дьявол тоже издал низкий горловой стон, повергая меня в пучину своего ада.

– Что ты творишь со мной, Микки? – прошептал он мне в губы.

Его вопрос проник в самое сердце. Влюбленное сердце, подаренное мужчине, который вряд ли будет бережно с ним обращаться.