Полуторачасовая тренировка в зале выжала нас досуха. Далеко не каждый хоккеист НХЛ может похвастаться полноценным оборудованием для занятий дома, но мы с Эшем разбили целый чертов спортивный комплекс. Ну а мой сегодняшний стояк мог бы запросто послужить новой стойкой для гирь, например. Подвесной.

Когда одна маленькая эгоистичная стерва этим утром оставила меня ни с чем, я почувствовал себя банкой колы, которую хорошенько потрясли, и она была готова вот-вот взорваться. Сексуальная голодовка – это не то, к чему привык мой приятель. Знаете, после того как я впервые в жизни решил пустить в ход свой язык, удовлетворяя девушку, надрачивать в душе было пиздецки унизительно!

Сегодня Микки безжалостно погрузила меня в иную реальность. В странный мир, где девушки имеют собственное мнение, занимаясь сексом, а не жадно берут все, что им предложат. И, кажется, я уже готов играть по новым правилам…

Буду ли я блефовать? Конечно.

Но привычные бездушные потрахушки – это не то, чем бы мне хотелось заниматься с Микки Сантаной. Она не походит для стандартного соси-раздвинь-пошире-ноги-а-теперь-проваливай сценария.

– Красное или белое?

– Белое, – ответил Эш, помешивая в сковородке рис.

Я вытащил из холодильника бутылку старого сотерна, откупорил и полил ароматной жидкостью будущее ризотто.

– Подлить мясной бульон?

– Подожди. Сначала вино должно испариться, – терпеливо пояснил Вегас.

Отец Эша – владелец крупнейшей сети итальянских ресторанов, поэтому парень с раннего детства знает толк в итальянской кухне. Клянусь богом, когда Сандерс готовит нам томатный суп, капонату или ризотто, я сам готов отвезти его в Лас-Вегас и окольцевать.

Вот настолько он хорош в этом.

– Что-то Микки долго гуляет с собаками, – нахмурился Эш, поглядывая на свои ядерно-оранжевые спортивные часы.

Я закатил глаза.

– Это же очевидно. Сатана свалила, чтобы нам не помогать. Вернется на все готовенькое.

– Думаешь? – Эш задумчиво сдвинул светлые брови. – Ну не знаю… Ты видел ее сегодня? Бледная, синяки под глазами, размером с континенты, и никакого тебе: «Привет, Здоровяк», или «Вот твоя любимая яичница, Дэйв»… Мне кажется, это все из-за Вайдмана.

Стоило услышать гребаную фамилию, как меня тут же затрясло.

– Да при чем здесь это чучело? Микки плевать на него!

– Он изменил ей.

– Он не мог изменить ей, потому что между ними ни хрена не было! – рявкнул я.

Белоголовый полудурок уже действовал мне на нервы.

– Серьезно?! – широкая улыбка разрезала нордическое лицо пополам. – Зачем же ты тогда сломал бедолаге нос? Кстати, с тебя двенадцать штук. Ровно столько я вчера отвалил, чтобы о твоей выходке не пронюхала пресса. Многовато, но все равно обошлось дешевле, чем когда ты трахнул в самолете дочку посла Германии.

– Это был минет.

– Который стоил тебе сто штук.

– Ну, это был хороший минет, – подмигнул я.

Эш ткнул в мою сторону деревянной лопаткой.

– Молись, чтобы Вайдман не подал на тебя иск и держал язык за зубами.

Если он проболтается, то меня ждет дисквалификация. Я пропущу пару игр, потеряю несколько спонсорских контрактов и попаду на крупную сумму денег. Все это будет приправлено грязными заголовками в СМИ, криками главного тренера и разочарованными вздохами парней из команды, которых я подвел.

Но знаете что?

Мне плевать.

Я не являюсь Королем Опрометчивых Поступков. И я прекрасно осознавал, что делаю, когда бил морду лживому мудаку, поэтому готов принимать последствия своих действий.

Всегда, черт возьми, готов.

– Он не станет болтать.

– Скорее всего, иначе Орланы превратят его жизнь в ад. Но тебе придется оплатить Вайдману пропущенные игры, если он не захочет играть со сломанным носом.

– Это не будет проблемой. Я уже связался с нашим агентом и сказал, что готов подписать любой чек.

Эш кивнул, поливая рис горячим мясным бульоном, и глубоко вздохнул.

– Если хочешь знать мое мнение – ты все правильно сделал.

– Я знаю.

– Я поступил бы так же.

– Знаю.

Со стороны гостиной раздался приглушенный стук.

– Микки? – позвал Эш.

Ответа не последовало, но звук, похожий на скрежет, не затихал.

Я вышел из кухни и направился в гостиную. Звуки доносились из прихожей. Желудок скрутило узлом от дурного предчувствия, когда к скрежету прибавился громкий вой собак. Я бросился к входной двери и распахнул ее.

Лабрадорихи тут же влетели в дом. Они принялись возбужденно кружить по гостиной. Фрида громко зарычала и вцепилась зубами в штанину моих джинсов.

– Какого дьявола?! – с нарастающим чувством тревоги я схватил куртку и выбежал из дома на поиски Микки.

Собаки неслись впереди, указывая дорогу. Сердце стучало о ребра, как ненормальное. Я не понимал, что происходит, но продолжал бежать. Страх подгонял меня, презрительно хлестая по спине невидимым кнутом.

Когда я добежал до лесной поляны, передо мной открылась картина, которая еще долго будет преследовать меня в кошмарах.

Посреди лесной поляны виднелась яркая куртка Микки, которая резко выделялась на белоснежном зимнем фоне, подобно маленькому красному маяку, стоящему на подводной скале. Микки лежала на спине в колыбели из снега, а вокруг нее, тихо поскуливая, бегал перепуганный Халк. В считанные секунды я оказался рядом с ней.

Я упал на колени и взял в ладони ее лицо. Оно было очень горячим.

– Микки, ты слышишь меня?

Ее ресницы задрожали. Дыхание стало резким и прерывистым. Я бережно опустил ее голову и поднялся, чтобы как следует осмотреть. На первый взгляд – никаких повреждений. Халк громко гавкнул и лизнул ей щеку.

Я осторожно взял Микки на руки, и, прижимая к себе, понес в сторону дома. Она казалась такой маленькой и беззащитной и весила чуть больше воздуха. Сердце щемило от страха. Весь обратный путь к дому я разговаривал с ней. Микки не отвечала, но я почему-то был уверен, что она меня слышит. И это странным образом немного меня успокаивало.

Эш уже суетился на пороге. В голубых глазах плескалась паника. Он придержал для нас входную дверь, и я сразу же понес Микки на второй этаж. Вегас плелся следом, забрасывая меня вопросами, ответы на которые, мне и самому до смерти хотелось бы узнать.

Я занес Микки в свою спальню и положил на кровать, невольно подмечая, что Миссис Робинс уже успела замести следы утреннего беспорядка. Никаких смятых простыней, разбросанного белья и крышесносного тропического аромата возбужденной Микаэлы…