Запиликал сотовый телефон.

«Едрёна мать! — ковыряясь в замке, я одновременно выуживал трубку. — Кому я теперь понадобился?»

Отперев дверь, я шагнул через порог, поднося к уху мобилу.

— Алло.

— Госоподин Потехин? — прозвучал в трубке безошибочно узнаваемый голос комтура Ордена Алькантара и я понял, что время огорчений не кончилось. — Нам нужно встретиться.

* * *

Для солнечного удара были созданы все условия. Пыльное марево расстилалось над проспектом и небо, ярко-синее над головой, делалось у горизонта белёсым, как в пасмурные тёплые дни. Дома словно присели за деревьями, таясь в их скудной тени. А впереди пылал раскалённый воздух, и трамвайные рельсы казались сверкающей, дрожащей полосой, повисшей над тёмной дорогой.

— Жарко, как в Андалусии, — сказал я.

— Под Кандагаром было круче, — ответил Слава.

Я удивлённо посмотрел на него и тут же отвернулся, обессиленный жарой. Никогда бы не подумал, что Слава читал «Generation’П» и способен так пошутить. Впрочем, я часто недооцениваю корефана. С другой стороны, он мог и не знать пелевинских приколов, а честно поделился впечатлениями. Уточнять я не стал. От духоты спирало в груди.

К часу дня стало припекать, особенно, по петербургским меркам.

— Когда? — спросил я, закрывая ногой дверь на лестницу.

— Чем скорее, тем лучше. Возьмите с собой друга и полный комплект инструментов. Действуйте быстро, время сейчас очень дорого.

Я вызвонил Славу и, сложив в багажник наш арсенал, отправился на стрелку. Эррара не поинтересовался, есть ли у меня возможность и желание приехать сейчас, а мне и в голову не пришло заартачиться. Славе, впрочем, тоже. Мы стали наёмниками, платными исполнителями воли испанских рыцарей. Мария Анатольевна была права. Осталось только узнать, насколько именно. И как далеко могут себе позволить зайти члены тайного общества, живущие под видом коммерсантов в чужой стране.

— Тринадцать ноль-одна, — Слава поглядел на часы. — Опаздывает дон Кихот.

— Вот они, — сказал я, заметив белый «Фиат-темпра».

Машина прижалась к обочине за «гольфом». Задняя дверь «Фиата» открылась. Из него вылез крошечный Хорхе Эррара и горделивой походкой направился к нам.

— Здравствуйте, госопода, — руки, однако, не подал. — Надеюсь, вы готовы немедленно поработать?

Я кивнул, дело было за моим другом.

— Всегда готовы, — буркнул Слава.

— Готовы, — уверил я.

— Отлично. Тогда поезжайте за нами.

— Насчёт денег, — напомнил Слава.

— Сколько нам заплатят? — поинтересовался я.

— Три тысячи евро вам обоим.

Похоже, расценки у Ордена были стабильными.

— Годится, — согласился я с молчаливого согласия другана. — Едем.

А что нам ещё оставалось? Деньги были нужны.

— Киллеры, сука, тупые, — прошипел я сквозь зубы, когда мы загерметизировались в «гольфе» и рыцари гарантированно не могли нас услышать.

— Не буксуй, Ильюха, — добродушно пробасил Слава.

— Ты знаешь, что с киллерами обычно бывает?

— Это ты кина насмотрелся. Не забивай голову. В таких делах мозги лучше оставить дома, целее будут.

Типичная славина позиция, которую я не разделял.

— Надо думать и о завтрашнем дне, — я ещё не ознакомил корефана с теорией тайных обществ Марии Анатольевны, но теперь пришла пора исправить оплошность. — Как ты считаешь, испанцам нужны будут соучастники по грязным делам из числа туземцев-уголовников, когда эта заварушка кончится?

— Когда она будет кончаться, тогда и поглядим, — ответил Слава. Он отлично всё понимал, вероятно, даже раньше и лучше меня. — Пока что у нас особого выхода нет. Также, как и у этих… кабальеро.

Ведомые белым «Фиатом», мы свернули во дворы и встали возле грузовичка «ГАЗ-66». Мы были в сонных трущобах на окраине города. Гражданка — район спальный, но местами он «спальный» не потому, что люди приезжают туда дрыхнуть после работы, а будто сам погрузился в спячку. Есть в Петербурге такие кварталы послевоенной застройки, с длинными жёлтыми пятиэтажками, с заросшими сорняками дворами, засаженными чахлыми тополями и кривыми яблонями, с сохнущим на верёвке бельём. Такие дворы, словно вырезанные из заштатного городишки и вставленные в Питер, источают затхлую атмосферу провинции. И тут же рядом — высотные здания, грохочущие заводские корпуса, супермаркеты и запруженные дороги. Жизнь кипит, стоит лишь отойти на шаг в сторону.

Но сейчас кипения жизни заметно не было. Дворовая аура словно силовым куполом накрыла нас и отрезала от шумов мегаполиса. Даже Хорхе Эррара и вылезший с водительского места здоровяк Хенаро Гарсия, казалось, были разморены сонным покоем захолустья.

— Госопода, — предупредил нас Эррара перед входом в дом, — ваши коллеги, с которыми вам придётся работать, взяли себе клички зверей. Чтобы не открывать ваши настоящие имена, выберите для себя клички заранее.

— А у них какие? — спросил Слава.

— Лось, Енот и, э-э… Бобёр.

«Значит, трое,» — подумал я.

— Тогда я буду Медведь, — моментально отреагировал афганец.

— А я буду Выхухоль, — сказал я.

— Как? — хлопнул глазами Эррара.

— Выхухоль. Это такой водяной зверёк, живут в России, питается рыбой, — больше я ничего о выхухоли не знал и объяснил, как сумел.

— Выхухоль, — довольно чисто повторил испанец. — Пусть будет Выхухоль. Я вас так и представлю. Теперь, госопода, прошу следовать за мной.

Довольный тем, что в очередной раз удалось поставить неприятного мне комтура в затруднительное положение, я со Славой поднялся по лестнице на второй этаж. Ступени были грязные, лифт в доме отсутствовал, на площадке, где остановился Эррара, доставая из кармана ключи, не горела ни одна лампочка. Возможно, специально, чтобы соседи не могли подсмотреть в глазок, кто навещает конспиративную квартиру.

В жилье, сдаваемом хозяевами в наём довольно продолжительное время и потому загаженном на совесть, нас поджидала троица бандитов, убивая время за просмотром телевизора. При нашем появлении они насторожились и уставились испытующим взглядом на незнакомцев.

— Знакомьтесь, госопода, — с нарочитым достоинством произнёс Эррара, — это ваши коллеги. Это Медведь, а это, э-э… Выхухоль.

Я уже пожалел, что взял кличку. С этими пацанами шутить не следовало.

— Похухоль, — тут же сказал вертлявый парень в пёстрой бежевой рубашке с короткими рукавами.

— Это Енот, — представил его комтур. — Это Лось.

Костлявый здоровяк с широким крестьянским лицом и глубоко посаженными глазами кивнул, не вставая с кресла.