нельзя. Учитель по истории и политике позаботился, чтобы поняла - без Министра не выживу. Уничтожат и меня, и ребенка. Больше и не думаю вернуться к тете, и вообще не мыслю дальнейшей жизни без Эшара. Потребовалось для этих перемен в моем настроении не так уж много - забота, человеческое отношение и общее ожидание малыша. Как-то случайно подслушала разговор Министра с Корделией. Он буквально пытал ее, что любят и не любят женщины. Выскочила из ванной она с таким испуганным лицом, что мне ее жалко стало. Надеюсь, главная гончая хотя бы своим любовницам такие вопросы не задает. Мысль о других его женщинах подтачивает. Доктор Джонас велел воздерживаться, пока срок слишком маленький. И Эшар ни разу не попытался нарушить предписание. Но я сама уже прилично извелась от отсутствия ласки, поэтому и представить не могу, что обходится без встреч с другими.

Медленно идем по тропе, взявшись за руки. Страшную зверюгу, от которой стараюсь держаться подальше, Министр ведет в поводу. Гончие сегодня как-то не особенно прячутся и, кажется, что краем глаза то там, то здесь вижу их тени на промерзшей земле. Внезапно из-за ближайших деревьев появились какие-то люди. В грязно-серой одежде, с масками на лицах и вооруженные до зубов. Эшар сразу же задвинул меня за спину, и снял кнут с пояса. Через мгновение вокруг началось что-то невообразимое. Гончие моментально повылазили из-за кустов, но и нападающие не медлили.

Закончилось все столь же внезапно, как и началось. С ужасом наблюдала за тем, как Министр орудует кнутом. Это действительно смертоносное оружие без малейшего преувеличения. Любой противник, до которого дотянулся хотя бы самый кончик, тут же падал как подкошенный. А если удар приходился на незащищенные участки тела, то глубокие, рваные раны практически не оставляли шансов на выживание. Очень скоро поняла, что атакующие вовсе не люди. Они двигаются иначе – более плавно, местами почти незаметно перетекают с места на место. Демоны? Получая удар, они не кричат, вообще не издают каких-то звуков. И хоть перевес с самого начала боя на нашей стороне, мне очень жутко смотреть на эти молчаливые тени.

Лишь когда падает последний из нападающих, с ужасом замечаю, что и Эшару прилично досталось. Лицо и руки в крови, правую ладонь он прижимает к боку и весь как-то неестественно выгнулся в эту же сторону. Меня начинает чувствительно мутить, прикрываю рот рукой, но не двигаюсь с места. Министр с гончими осматривают погибших и раненых, добивают при необходимости. Ни за что не пойду туда, на залитую серой кровью поляну. Успокаиваю, чем могу, нервничающую лошадь и гадаю, почему на руках Эшара кровь красная. Главная гончая постоянно оглядывается на меня, и каждый раз мне кажется, что он все бледнее и бледнее. В конце концов, не выдерживаю:

- Эшар,  - зову срывающимся голосом. – Мне нужно к доктору Джонасу.

На самом деле это ему нужно к доктору, но так я вряд ли уговорю его вернуться в замок. На мой притворно слабый голос Министр реагирует мгновенно. Оставляет все на подчиненных, сажает меня на лошадь впереди себя и несется в город во весь опор. Вцепляюсь в гриву, тошнота усиливается. Так скоро мне, и правда, врач понадобится. Но я держусь, ведь на руках Эшара крови очень много. И сейчас уже не кажется, что она может быть чужой.

Нас встречают около ворот. Доктор Джонас встревоженно смотрит на меня. Усиленно мотаю головой и показываю взглядом на Министра. Он в это время практически сваливается с седла в руки караульных. К счастью, доктор прекрасно все понимает без слов. Говорит главной гончей, что немедленно осмотрит беременную и перенервничавшую, а сам ведет его к экипажу. Вскоре мы уже в наших покоях. Эшар полулежит на диване и тяжело дышит, прикрыв глаза. Джонас кромсает его одежду и раздает нам с Корделией указания. Подбегаю с тазиком теплой воды и бинтами к дивану и замираю – обнаженный живот Эшара и его разрезанная одежда, все в серой крови. Хочется протереть глаза. Что это за морок?

- Наведенная иллюзия, - чуть слышно шепчет Министр, заметив мое недоумение.

- Да, и именно поэтому вы сейчас в таком состоянии. Предупреждал же, работайте с амулетами! Нет, я почти всесильный, обойдусь!

Доктор Джонас практически орет на пациента. Эшар в ответ лишь усмехается:

- Меня не так просто убить.

Понимаю, что от присутствующих у него секретов нет, и спрашиваю то, что не дает покоя:

- Это были демоны? Почему они пришли за нами?

- Родственники, Майра. Подарок на свадьбу. Своеобразный.

Не могу поверить, но он смеется. Разве такие отношения в семье – это смешно?

- Они меня хотели убить?

- Всех. Они хотели убить всех, но кишка тонка, - последнее произносит с ненавистью. – Ты как?

- Нормально, только тошнит немного.

- Джонас, осмотри Майру. Ты обещал, - пытается надавить на доктора, но тот непреклонен.

- Вы видите на Майре рану размером с ладонь? Вот и я не вижу. Лежите спокойно, сейчас чистить буду.

Чтобы Министр лежал спокойно, мне пришлось сесть рядом. Держать за руку, говорить что-то успокаивающее о том, что скоро все наладится. Что он обязательно поправится. В какой-то момент Министр потерял сознание, а я заплакала.

- Не надо, Майра. Все нормально будет, у демонов отличная регенерация. Через неделю вернется к работе. А то, что отрубился, даже хорошо, вертится все время.

Наконец, доктор закончил перевязку и привел Эшара в чувство. Вдвоем с Корделией они перенесли его на кровать. После Джонас ушел, сказав, что придет через пару часов проверить пациента, а Корделия принялась наводить порядок. Я же прилегла рядом с раненым и продолжила лить слезы. Министр попытался успокоить, а потом и разозлить, чтобы как-то отвлечь, но я упорно жалась к нему и плакала. В конце концов, он уснул, наглаживая меня по голове. Вскоре и я задремала. Сквозь сон слышала, что доктор действительно приходил, но тревожить нас не стал.

Проспали полдня, проснулись голодные. Корделия тут же организовала все. Ели прямо на постели. Кормила Министра практически с рук и радовалась каждому проглоченному им кусочку. Он ведь меня защищал сегодня.

- Не бойся, в ближайшее время они больше не сунутся, - будто разгадал мои мысли.

- А сколько это по демонским меркам?

- Долго. Я границы так закрою, что это будет равняться практически никогда.

- Почему раньше не закрыл, если тебя так родственники не любят?

- Раньше некого было оберегать.