– Нет, она оставалась с нами.

– А служанка?

– Нет, служанка ушла вскоре после нашего прихода. По-видимому, она вышла через дверь на кухне. Я видел, как она проходила по саду, как раз перед тем, как стемнело. Она еще несла фонарь, который оставила за входной дверью.

Питт живо представил себе путь по саду от заднего выхода из дома до Саутгемптон-роу. Он неизбежно вел к двери в садовой стене на Космо-плейс.

– Так она вышла из садовой двери? – спросил Томас.

– Да, – подтвердил Кингсли. – Вероятно, потому и взяла фонарь. И оставила его на главном крыльце. Я слышал ее шаги по гравию и видел свет.

Телман сделал вывод за него:

– То есть либо эта дама убила мисс Ламонт, либо это сделали вы или тот неизвестный, вернувшись через садовую дверь. Либо кто-то еще, совершенно нам не известный, пришел на какую-то более позднюю встречу, и мисс Ламонт сама впустила его через главную дверь. Но последнее сомнительно: по словам горничной, мисс Ламонт обычно уставала после сеанса, так что, распрощавшись с визитерами, сразу уходила спать. В ее ежедневнике никто больше не упомянут. И никого больше там не видели и не слышали. А в какое время ушли вы, генерал Кингсли?

– Примерно за четверть часа до полуночи, – ответил военный.

– Да, поздновато для нового гостя, – заметил Питт.

Рональд потер пальцами лоб, словно у него разболелась голова. Он выглядел усталым и подавленным.

– Я действительно не представляю, что произошло после моего ухода, – тихо произнес он. – Она казалась совершенно спокойной, ни малейшей тревоги или недовольства. И уж наверняка не могла кого-то бояться или вообще ожидать появления нового визитера. Верно, она устала, очень устала. Общение с духами умерших всегда приводит к сильному истощению. Обычно у нее едва хватало сил, чтобы пожелать нам доброй ночи и проводить до двери. – Генерал умолк и страдальческим взором уставился в раскинувшуюся перед его мысленным взором пустоту.

Сэмюэль мельком взглянул на Питта. Его смущали как глубина чувств Кингсли, так и абсурдная тема обсуждения. Замешательство инспектора явно выдавали нервно дергающиеся на коленях руки и напряженная неподвижность позы.

– Будьте добры, генерал Кингсли, опишите нам, пожалуйста, тот вечер, – попросил Томас. – Что именно происходило после того, как вы прибыли туда и собрались все остальные? Возможно, завязался какой-то разговор?

– Нет. Мы… каждый из нас приходил туда по своим личным причинам. Я не имел желания делиться ничем личным с другими, и, по-моему, остальные его тоже не испытывали. – Говоря это, Рональд отвел глаза, словно по-прежнему упорно держался за свою тайну. – Мы сели вокруг стола, ожидая, пока мисс Ламонт сконцентрируется на… вызове духов, – с запинкой произнес он.

Должно быть, военный заметил чувства Телмана, которые можно было назвать по меньшей мере скептицизмом, и отражавшуюся во взгляде смесь жалости и презрения. Его отношение, казалось, уже пропитало атмосферу гостиной.

Питт сомневался в своих чувствах, но вместо презрения и неловкости скорее испытывал своего рода подавленность. Причин ее он не мог бы назвать, но полагал, что она как-то связана с безумными попытками вызова духов умерших, при всей непостижимости такой возможности.

– Как именно вы расположились за столом? – спросил Томас.

– Во главе стола на стуле с высокой спинкой сидела мисс Ламонт, – ответил генерал, – напротив нее – женщина, а слева – припоздавший мужчина. Он сидел спиной к окнам. А сам я сидел справа. И, естественно, мы сцепили руки.

Телман нервно поерзал.

– Это традиционная практика? – уточнил Питт.

– Да, чтобы исключить предположения об обмане, – объяснил Рональд. – Некоторые медиумы даже предпочитают сидеть в специальных кабинках, вдвойне ограничивая свободу своих действий, и, полагаю, мисс Ламонт иногда пользовалась таким устройством, но не во время моих посещений.

– А почему она не делала так при вас? – резко спросил Телман.

– В этом не было необходимости, – ответил Кингсли, стрельнув в него сердитым взглядом. – Никто из нас не испытывал никаких сомнений. И нам не хотелось обижать ее таким… таким глупым физическим ограничением. Мы стремились не к дешевым развлечениям, а к знаниям, к выяснению более верных сведений.

– Понятно, – спокойно заметил Питт, не глядя на коллегу. – И что происходило дальше?

– Насколько я помню, мисс Ламонт вошла в транс, – ответил генерал. – Казалось, она поднялась в воздух, отделившись от стула на несколько дюймов, а чуть позже заговорила совершенно другим голосом. И я… – Он опустил глаза. – Я полагаю, что через нее с нами говорил ее дух-наставник. – Последняя фраза прозвучала так тихо, что Томас с трудом расслышал ее. – Он пожелал узнать, что мы хотели бы выяснить. Это был голос русского мальчика, замерзшего до смерти… далеко на севере, где-то за Северным полярным кругом.

На этот раз Телман словно окаменел.

– И что же вы ответили? – спросил Питт.

Ему требовалось узнать, зачем пришла Роуз Серраколд, но он боялся, что если Кингсли сначала ответит на этот вопрос и заметит, какова реакция Сэмюэля, то предпочтет скрыть причины своего интереса. А они, возможно, тоже были важны. В конце концов, именно этот человек написал то враждебное политическое письмо, нападая на Обри Серраколда, хотя и не знал, что его жена сидит рядом с ним за столом Мод Ламонт. Или знал?

Рональд хранил молчание.

– Генерал Кингсли? – повысил голос Питт. – Что вы хотели узнать через мисс Ламонт?

Откровенность далась военному с огромным трудом.

– Мой сын Роберт служил в Африке, воевал с зулусами, – не отрывая взгляда от пола, начал он. – Его убили там в ходе одной операции… – Теперь голос генерала срывался от волнения. – Мне хотелось убедиться, что его смерть… что его дух упокоился с миром. О той операции поступали… противоречивые отчеты. Я должен был узнать правду. – Он так и не посмотрел на Томаса, похоже, не желая видеть, что отразится на его лице, или обнажать собственную душевную рану.

Питт испытал, по меньшей мере, уместное удовлетворение.

– Понятно, – мягко произнес он. – И вам удалось получить известие?

Задавая этот вопрос, он уже догадался, что Кингсли не дождался никаких известий. Страх военного, казалось, материализовался в комнате, и теперь стали понятны причины его горестного потрясения. Со смертью Мод Ламонт он потерял возможность общения с тем единственным миром, откуда надеялся получить ответ. Разве могло у него возникнуть желание уничтожить ее?

– Нет… пока, – прошептал Рональд. Слова словно застревали у него в горле, и Питт даже на мгновение усомнился, слышал ли он их.

Он почувствовал, как мучается рядом с ним Телман. Инспектор привык к проявлениям обычного горя, но непостижимые страдания генерала вызвали у него глубокое замешательство и острую тревогу. Он сомневался даже в собственных чувствах. Ему следовало бы испытывать насмешливое раздражение, порожденное переживаниями всей его былой жизни. Но, взглянув мельком на лицо Сэмюэля, Томас увидел на нем выражение сострадания.