Ее вопрос заставил мужчину замереть, его рука повисла в воздухе, а глаза застыли на лице Елены.

— О чем это ты? — тяжело сглотнул, пытаясь выиграть время на размышления.

— Говорят, что Ставрос Кассианидес, наконец, связал себя узами брака, — спародировав голос известной телеведущей, протянула девушка. — Можно тебя поздравить, — ее серые глаза лукаво заблестели. — Наконец, ты одумался и оставил в прошлом свою «неповторимую» Ирину, — при этом, Елена недовольно поморщилась, давая шефу понять, как сильно ей противна его бывшая девушка.

— Я потом все объясню тебе, — отозвался Ставрос, погрузившись в собственные мысли.

«Сразу, как только сам во всем разберусь,» — закончил он про себя, но так и не произнес этого вслух.

— Меня ни для кого нет, — с этими словами Кассианидес скрылся в своем кабинете, тем самым, поставив точку в неприятном разговоре.

* * *

Врачи сказали, что через пару дней Диану уже можно будет выписать из больницы. Эта новость заставила девушку задуматься: что делать дальше? Как быть? Куда пойти? И, самое главное, позволит ли ей Ставрос уйти?

Разговор с бабушкой только подлил масла в тот огонь, в котором она горела и так. Она кричала, ругалась и, даже не пыталась скрыть, как сильно зла, и разочарована поступком внучки.

— Я не ожидала от тебя такого, Диана, — строго, без тени на прежнее тепло, произнесла Клер Хоггарт. — После всего, что мне пришлось пережить... После всего, что случилось с твоей матерью... Я разочарована в тебе, юная леди!

— Бабушка, — сквозь слезы, пыталась, хоть как-то, оправдаться девушка. Ей было важно, чтобы единственный родной и близкий человек в этом мире понял ее и был на ее стороне, — пожалуйста...

— Нет, — перебила Диану Клер, — я не желаю ничего слушать. Поговорим, когда я буду там! Ты не останешься в этой стране! Это я тебе обещаю.

Диана не стала рассказывать бабушке о своей неудачной попытке вернуться домой и об аварии. Достаточно и того, что она уже знает. Девушка боялась, что, несмотря на крепкий стержень, бабушка не выдержит таких потрясений. А больше всего на свете Диану пугала вероятность того, что она останется совершенно одна...

«Пусть все идет своим чередом, — решила она, когда Анна — медсестра, помогала ей выйти в парк, на вечернюю прогулку. — Скоро приедет бабушка и заберет меня отсюда. Боже, какая же я беспомощная! Даже развестись самостоятельно не могу...»

— Мисс Хоггарт, — единственное, чего ей удалось добиться — это, чтобы ее больше не называли женой Ставроса, — мистер Кассианидес пришел. Он хочет с Вами встретиться...

Воображение, вмиг, нарисовало образ Ставроса, она стала, лихорадочно, придумывать речь, которая станет достойным ответом его выпадам. Всю дорогу до центрального входа девушка думала только об этом. Ей казалось, что какую бы остроумную реплику она не придумала, Ставрос, все равно, победит. Но девушка даже представить себе не могла, какое разочарование ее ждало...

— Диана, дочка, — Демитриос Кассианидес подошел к ней, раскрыв объятия. Мужчина был одет в деловой костюм из дорогой темно-серой ткани и, видимо, собирался ехать куда-то по делам, — как ты себя чувствуешь? Как твоя рука, голова? — он заботливо коснулся здорового плеча девушки и мягко улыбнулся.

Внутри у нее оборвалась последняя ниточка надежды. Диана вымученно улыбнулась ему в ответ и попыталась проглотить ту обиду, что противным ядом жгла ей душу.

— Со мной уже все в порядке, — ответила она. — Доктор сказал, что через пару дней уже сможет выписать меня... А вы? Как Ваше здоровье? Как миссис Кассианидес?

Свекровь еще ни разу не приехала к ней за эти пару дней. Диана начала за нее беспокоиться.

— Что с нами станет, — пожал плечами свекор. — Главное, чтобы ты поправилась и вернулась домой...

«Значит, и он туда же, — с грустью подумала девушка. — Нужно дать им понять, что и ты — живой человек, который имеет не только свое мнение, но и право выбора. Скажи ему, что уедешь. Пусть поговорит с сыном,» — вторил ей внутренний голос.

— Даже не знаю, как Вам сказать, — начала она, с трудом подбирая подходящие слова. — Мне не хочется, чтобы у Вас сложилось неправильное впечатление обо мне... Я не хочу оставаться здесь больше, чем того требует состояние моего здоровья. Как только мне дадут покинуть больницу, я планирую вернуться домой... в Лондон, — добавила Диана, когда Демитриос вопросительно взглянул на нее.

— Я все понимаю, дочка, — Кассианидес, по-отечески, коснулся головы девушки и погладил ее по волосам. — Ты сама выбираешь свой путь, и мы не вправе запрещать тебе что-либо. Я поговорю с сыном и постараюсь объяснить ему все. Поправляйся, милая, — после короткого прощания и легкого поцелуя в щеке, Демитриос ушел.

Диана стояла на крыльце клиники, пока свекор не сел в свой автомобиль и тот не выехал со стоянки, напротив. Девушке хотелось верить, что все будет так легко и Ставрос не станет делать ничего, что заставит ее взглянуть на любимого человека по-другому.

«Он должен отпустить меня, — уговаривала она себя, — я не нужна ему. Ставрос не любит меня, а, значит, не станет удерживать здесь против моей воли...»

* * *

Оставив позади не только дела компании, но и собственную помолвку, Андреас сел в машину и выехал со двора огромного ресторана. Мужчина ударил по газам, глубоко наплевав на все правила дорожного движения. Он не мог думать ни о чем другом, кроме свободы, в которой так нуждался. Ему хотелось, как можно скорее, покинуть этот душный, пропыленный и переполненный людьми, город, чтобы вырваться из оков обстоятельств и долга, который ему навязали родители.

— Ты — мой единственный сын, — кричал, в порыве гнева, Янис, — наследник семьи Анетакис! Ты не имеешь права делать все, что придет тебе в голову! Я не позволю, чтобы весь наш род, наша фамилия были опозорены только потому, что такой сопляк, как ты, решил поиграть во взрослого!

Никого в семье не беспокоил тот факт, что Андреасу было тридцать лет и он, уже давно, не нуждался в наставлениях и советах. Девушка, которую они выбрали для него, была из обеспеченной, знатной семьи и идеально вписывалась в представления Анетакисов о «подходящей» невестке. Только вот сам Андреас не собирался плясать под их дудку и принимать участие в семейном торжестве.

— Я не женюсь на ней! Не женюсь, — мужчина, со всех сил, ударил кулаком по рулю автомобиля, на секунду, потеряв не только самообладание, но и контроль над дорогой. — Она не станет моей женой. Черт возьми, этого не будет!

Скоростное шоссе, по которому ехал Андреас, уходило далеко, вперед, сливаясь с линией горизонта. Над Афинами уже замаячил закат, день клонился к концу, унося с собой события и слова, произнесенные в порыве гнева. Только вот, воспоминания время, никак, не хотело забирать. Даже спустя столько лет, боль от них оставалась, по-прежнему, невыносимой...

Единственное, что оно, неумолимо, забирало у него — это те, жалкие, мелочи, которые, когда-то, подарила ему судьба. С каждым прожитым днем, Андреас, все чаще, ловил себя на мысли, что забывает ее. Из памяти, медленно, но верно, стираются черты ее лица, звуки голоса и запах...