* * *

— Я не могу дозвониться до него, — опустив руку со смартфоном, произнесла Афина. Женщина, с мольбой, взглянула на мужа, едва сдерживая слезы. — Господи, лишь бы с ним ничего не случилось... Демитриос, я не переживу этого! Если с моим сыном что-то произошло...

Преодолев расстояние между ними, мужчина, вмиг, оказался рядом с женой. Обхватив её хрупкие плечи, прижал к себе, нежно поцеловав висок любимой. Брак Кассианидесов, заключенный по решению их семей, продолжался уже много лет и, за это время, не дал ни единой трещины. Отношения, зародившиеся после свадьбы, стали настолько тёплыми и крепкими, что им завидовали даже молодые. Редко когда можно встретить пару, настолько гармоничную и любящую, как Демитриос и Афина.

— Наш сын в порядке, милая, — уверенно, без тени сомнений, будто знал это точно, сказал он. — Ставросу нужно было собраться с мыслями. Мне кажется, я даже знаю, где он, — не разжимая объятий, Демитриос посмотрел на Леонидеса. Его глаза сказали всё без слов. Мужчина понял приказ. Коротко кивнув, он развернулся и отправился прочь от операционной.

— Где, — мгновенно оживившись, Афина отпрянула от мужа. — Где он?

— У Агапи, — отозвался тот. Восемь лет назад, когда её не стало, Ставрос наложил запрет на произнесение этого имени. Никто из Кассианидесов не смел, напоминать ему о жене и том чёрном вечере, когда его жизнь потеряла смысл. Вот и сейчас, при звуках этого прекрасного слова, которое должно означать «любовь», они оба не почувствовали ничего, кроме боли.

Слёзы, которые, только-только, высохли, вновь заструились по щекам Афины. Она спрятала лицо на груди мужа и горько заплакала.

— Почему всё так, Демитриос? Почему мой сын должен, снова, переживать весь этот ужас? За какие наши грехи он расплачивается?!

Для мужчины, который вырос по всем законам и традициям своего народа, подобное проявление чувств было категорически запрещено. Кассианидес старший, хоть и не выносил слёз жены, не мог позволить себе подобной эмоциональности. Даже, несмотря на ту боль, что сжимала его грудь.

— Я велел Леонидесу привезти его сюда, но ничего не говорить о случившемся, — отозвался он, когда Афина пришла, немного, в себя. — Несмотря ни на что, Диана — его жена и он обязан быть рядом с ней!

— Но...

— Это моё решение, — перебил её мужчина. — Нужно организовать всё должным образом. Скоро сюда прибудут журналисты и мы должны придумать достойный ответ. Как только Ставрос приедет, — он погладил жену по спине, — я отвезу тебя домой. Тебе нужно отдохнуть...

* * *

Над городом уже нависла ночь, а Ставрос всё, никак, не мог покинуть кладбище. Сидя в той же позе, что и днём, он думал о своей ошибке, за которую заплатил, непростительно, высокую цену...

Они поссорились в тот вечер и наговорили друг другу очень много. Произнесли вслух слова, о которых даже думать не смели. Это было впервые, за все время их знакомства, но, самое ужасное то, что Ставрос, никак, не мог вспомнить, из-за чего всё началось. По какой причине они поругались?

Именно это убивало его, больше всего. Мужчина понимал, что это была какая-то мелочь, нечто незначительное и не стоящее внимание. Пустышка, из-за которой он потерял все самое драгоценное, что имел в этом мире...

— Если бы только я не сел в этот автомобиль! Если бы послушал тебя и не стал так гнать, — слова, сами собой, вылетали из уст мужчины, а глаза едва сдерживали горькие слезы. — Почему я не умер вместе с вами?! Почему остался жив?! Господи, за что?! Ты отнял у меня всё! — Ставрос уже не контролировал себя. Совсем как в день похорон. Он будто обезумел. Мужчина кричал на всё кладбище, как полоумный. — Мою жену... Мою Агапи... Ту, которую я любил всем сердцем и всей душой! Ты, просто, забрал её у меня... Но и этого тебе показалось мало... Ты не дал мне даже увидеть нашего сына, — Ставрос упал на колени, рядом с маленьким, ангелом, который был почти незаметен среди огромного количества цветов. Слёзы потекли по лицу мужчины, голос охрип и превратился в шепот. — Нашему ребенку уже могло быть восемь лет... Мой сын уже должен был ходить в школу...

Во второй раз в жизни Ставрос столкнулся не просто со страхом, а с настоящим ужасом. Находясь в полном оцепенении, мужчина бежал по длинному коридору отделения хирургии афинского медицинского центра, врезаясь в людей и расталкивая всех вокруг. Затуманенный взгляд его не видел и не замечал ничего, сердце билось с такой силой и частотой, что от этого эха закладывало уши. Он, словно вновь оказался в собственном кошмарном сне, когда, как в день сурка, миллионы раз повторялось одно и то же событие — он, снова, терял ту, что нашла место не только в жизни Ставроса, но и в его душе...

«Это не может быть правдой! Я не верю, — повторял, как в бреду, внутренний голос, призывая на помощь всех святых. — Она не умрет! Диана не оставит меня ТАК! Я не смогу пережить еще одну смерть... Только не сейчас...»

— Папа, — заметив у дверей операционной отца, Ставрос подбежал к нему, — почему вы все здесь?! Что-то с Дианой?! Что произошло, — от пережитого стресса у него дрожали руки. Мужчина, никак, не мог справиться с той безысходностью, в которой, вдруг, оказался. Его голубые глаза были полны слез. Налитые кровью, они напоминали взгляд раненного волка, который не смог защитить свою стаю и уже смирился со своей участью. Принимая смерть от руки своего врага, он хотел присоединиться к тем, кого потерял...

Демитриос смотрел на сына и не мог понять, в какой момент временная граница исчезла и они перенеслись в прошлое. Перед его мысленным взором возникла картина восьмилетней давность, когда Ставрос, в точно таком же состоянии, выслушал весть о гибели жены и сына. Но, даже тогда, он не плакал. Даже в тот момент, в его взгляде не было такого могильного холода, как сейчас.

Кассианидес взял его обеими руками за шею и притянул к себе так, чтобы их лбы оказались прижаты друг к другу. Заглянув в глаза сыну, он, в очередной раз, вздрогнул от увиденного. Он и представить себе не мог, сколько боли может вместить в себя один человек...

— Она жива, — произнес Демитриос, медленно, словно говорил с ребенком, который только знакомится с людской речью, — Диана уже в порядке. Слышишь?! С ней все хорошо.

«Жива!.. Господи, она жива, — возликовал он. — Моя сказочная принцесса жива...»

— Что... что с ней, — всего за долю секунды и Ставрос преобразился до неузнаваемости. Все, что было до этого, вмиг, исчезло. Теперь, он снова был тем самым SK, которого знали и уважали все воротилы современного бизнеса. Эмоции, которым он дал волю, отступили на второй план, спрятавшись за надежной и прочной маской настоящего грека.

— В аэропорту произошла авария, — объяснил Демитриос, когда они присели на диван, в зоне отдыха, где стояли кофе машинки и аппараты со сладостями. — Водителю автобуса, ехавшего от самолета, стало плохо и он, потеряв управление, врезался в тот, на котором ехала наша Диана. Слава Богу, никто не погиб! Но удар пришелся, как раз, на ту сторону, где сидела она. Врачи сказали, что она еще легко отделалась: перелом руки и небольшое сотрясение, — мужчина, неуверенно, замолчал. Он не знал, стоит ли рассказывать сыну ВСЮ историю или же, лучше, повременить с этим?