— О! На верстальщиков переключился. Значит, потом у него фотокоры пойдут. Этих он всегда под занавес мочит.

— Ой, — сделала вид, что испугалась Кира. — Может быть, я лучше в другой день зайду?

— А у него теперь каждый день такое настроение будет.

— Почему это?

— Пока с подружкой своей не помирится, так и будет зло на окружающих срывать.

— Почему?

— Такой уж человек!

— Нет, вы меня не поняли. Почему он со своей девушкой поссорился?

— Вот этого я не знаю. А только сегодня утром она прямо в редакцию заявилась. Пощечину нашему влепила. Да и была такова.

— Пощечину?

— Да уж, приласкала, — хихикнула секретарша. — Он ей: «Ласка, Ласка», — а у самого щека аж распухла! Сама ему лед потом из холодильника таскала. А как отек у него спал, он на сотрудниках отыграться решил.

— И часто он так? Отыгрывается?

— Нет, в последнее время так совсем тихо было. Как он со своей Всеславой познакомился, характер у него заметно улучшился.

— А раньше? — спросила у девушки Кира, отметив про себя, что надо не забыть выведать у Всеславы, из-за чего у них сегодня с Петечкой вышла ссора с мордобоем.

Секретарша продолжала что-то мило чирикать. Кира снова включила слух и услышала:

— А до этого беда прямо с таким начальником была. Лично я так и вовсе об увольнении подумывала. Охота каждый день терпеть, что на тебя орут — и по делу, и без дела.

— А до этого у вашего редактора девушки что, не было?

— Да была, — вздохнула секретарша. — Но как-то непонятно у них все происходило. Он вроде бы влюблен был, а она частенько обламывала его.

— Это как?

— Ну как женщина мужчину обломать может? — усмехнулась секретарша. — Сами ведь женщина. Должны понимать.

— Я понимаю.

— Вот, а она еще и замужем была.

— Что вы говорите?

— Точно. Сюда только днем приходила. Придет, нашего главного подхватит, и вроде как обедать идут.

— Вроде как?..

— Ну да, что бы они там на своих свиданиях ни делали, но точно не ели.

— Почему?

— Да потому что я каждый его шаг вижу. Как наш главный со своего «обеда» приходит, всегда из нашей столовой бифштекс с картошкой требует или свиную рульку, у нас повар ее вкусно с кислой капустой готовит. Ну или с собой хот-догов притащит, сидит лопает.

— Значит, они не кушать ходили.

— Вот и я о том! Любовью они в это время занимались. А всем для отвода глаз говорили, что обедают.

Кира молчала, ожидая продолжения.

— И если наш главный возвращается и напевает, значит, все у них хорошо прошло. Доволен. Сейчас обед себе закажет и кушать наконец будет. А если молча идет, значит, снова поссорились. Тут жди новой бури в редакции.

— Ну и ну! Вот это нахалка! — притворно возмутилась Кира. — Мужа за нос водила, да еще и любовником помыкала! Никакой благодарности у некоторых женщин.

— Ага, а на вид такая тихоня! Вроде бы и воды не замутит. Юбка до пят. Кофта длинная. Хотя сама красавица.

Ну, точно! Это Алена приходила к Петечке. Ее приметы. Петечка ее ждал. И тут, в редакции журнала, у них был плацдарм для любовных свиданий.

— А идет, головку нагнет, — продолжала самозабвенно сплетничать секретарша. — А глаза у самой так и сверкают, зыркает по сторонам, да все на мужиков! Уж не знаю, как ее муж с такими глазами взял, только рога она ему наставляла такие, что в дверь не пролезали! Да и не ему одному!

— Кому еще?

— Наш-то не просто так злился. Догадывался, что не по себе дерево рубит. Алена эта и его обманывала! Не могла не обманывать. У нее это на лбу написано.

Все-таки Алена! И Петечку обманывала. И мужа! Ай-ай! И бог весть кого еще и с кем. Ах, как все запущено, честное слово!

После разговора с Петечкиной секретаршей Кира вошла в его кабинет в полной боевой готовности. Если раньше у нее еще были сомнения — давить на Петечку или пока не стоит, то теперь колебаний не осталось.

— Я все знаю про вас с Аленой! — заявила она, едва дождавшись, когда получившие нахлобучку сотрудники — разобиженные, красные и несчастные — вышли за дверь.

Петя в этот момент, надувшись, раскладывал какие-то бумаги. Права была секретарша, настроение начальника прямо пропорционально зависело от зигзагов его личной жизни. Услышав слова Киры, он выронил бумаги, которые разлетелись по всему покрытому серым жестким ковролином редакционному полу.

— Это ты! — изумился Петя. — Что ты тут делаешь?

Кира с удовлетворением отметила, что он не удержался и обшарил взглядом ее ноги. Подумаешь! Пусть смотрит, если получает от этого удовольствие.

— Пришла, чтобы сказать тебе: я знаю все!

— Не понимаю.

— Все ты прекрасно понимаешь! У тебя был роман с Аленой. Не скрывай, вас видели вместе. И не один человек, а многие.

Петечка покраснел и промямлил:

— Уже и ты знаешь. Кто тебе-то рассказал? Хотя знаю, можешь не отвечать. Ласка небось нажаловалась.

— Ласка. Нажаловалась.

В голосе Киры звучало сомнение. Но удрученный своими мыслями Петечка его не заметил. И принял слова Киры за чистую монету.

— Черт меня дернул рассказать ей про Алену, — бормотал он. — Вот дурак! Думал, лучше будет. А она тут же взвилась на дыбы, почему, мол, сразу не сказал, да как смел ее, Ласку, привезти в дом, где полюбовница живет, пусть и бывшая.

— Правильно возмутилась. Так дела не делаются.

— А я знал, как они делаются? Да и потом, менты, когда копать начали, все равно бы докопались. И до Ласки бы запросто дошло. А так она от меня это услышала.

И помолчав, Петечка мрачно добавил:

— Только ей это все равно не понравилось.

Что же, причина ссоры между Петечкой и Лаской была установлена. Но в данную минуту она интересовала Киру меньше всего.

— Значит, ты с Аленой был близок?

— Предположим. Ну и что?

— Это я у тебя должна спросить: что? Верней, почему? Почему ты не рассказал следователю, что знал Алену очень и очень хорошо.

— С чего ты взяла, что я знал ее хорошо?

— Как это? Вы же с ней были любовниками!

— А тебе никто не говорил, что можно жениться на человеке, спать с человеком каждый день, сношаться по пять раз в сутки, но так и не узнать, что у него творится в душе?

— Я не была замужем, поэтому не знаю. Разве такое возможно?