Дориан заколебался.

– Я обещаю, этот человек не пострадает, если только он сам не убийца.

– Убийца? – дядя короля усмехнулся. – Нет, он совершенно безобиден. Хорошо, Кэриас, я знаю, что ты человек чести. Это был Филипп.

– Филипп? Казначей? – брови бастарда так и поползли наверх. – Разве он ссорился с Вальтером?

– Нет, он переживал за сына. Вы, молодые, весьма трепетны. Вальтер что-то сказал ему, и тот затаил обиду, собираясь отомстить. А Филипп лишь переживал, что это обернется ему боком. Вальтер несносен и гневлив… впрочем, ты итак это знаешь.

И Дориан вышел. Сквозь окно бастард наблюдал, как он сел в свою карету и уехал.

– Он мерзавец и негодяй, это бесспорно, – проговорила Лина. – Он с презрением относится ко всем низкородным, считая их недостойными титулов, даже если король решил иначе. Он борется за чистоту крови, а еще он бы наверняка сам убил вас, если бы только мог. Но кроме прочего он трус, и сейчас сказал чистую правду. Однако, лорд Вальтер, чем вы смогли так задеть сына казначея?

– В том-то и дело, – медленно протянул бастард. – Что я не делал ничего оскорбительного. Или не считал, что сделал.

Лина покачала головой.

Все детали этого дела цеплялись одна за другую, складываясь в причудливый и запутанный снежный ком событий. И очень сложно было понять, где же простое совпадение, а где четкий, продуманный план злого умысла.

Бастард молчал, опустив взгляд. Кажется, его мысли сейчас были заняты несколько иными вещами.

– Знаете, – проговорила Лина, взяв Вальтера за руку. – Лорд Дориан очень ошибается.

Девушка видела, что несмотря на показное ехидство, слова брата короля задели бастарда.

Как бы он ни пытался скрывать свои чувства за усмешками, его происхождение все равно волновало его. На самом деле, он все еще оставался просто бесконечно одиноким мальчишкой, которого лишили материнской заботы, поместив в совершенно чужой для него мир. И пусть король сделал это из любви к сыну, но едва ли его поступки пошли на пользу самому Вальтеру.

Жить среди гордых аристократов, что снисходительно смотрят на тебя. Знать, что они никогда не смогут признать тебя равным, и при этом быть потомком короля – бастарду пришлось очень нелегко.

– Что ты имеешь ввиду? – не сразу понял Вальтер, большим пальцем погладив ладонь девушки, такую теплую и бархатистую.

– Я… – Лина покачала головой. – Я лишь хотела сказать, что тебе не стоило обращать внимания на насмешки других. Ты гораздо лучше и благороднее Дориана, пускай и рожден вне брака.

Ведьма сама не заметила, как опустила привычное «лорд», которое повторяла лишь чтобы сохранить дистанцию, хотя Вальтер давно просил называть его просто по имени.

– Пожалуй, даже самая последняя свинья будет благородней Дориана, – усмехнулся бастард.

Подняв голову, он наткнулся на взгляд Лины. Девушка сидела очень близко, он чувствовал, как щеку ему щекочет горячее дыхание.

– И… что мы будем делать дальше? – запнувшись, спросила ведьма.

Она давно могла бы отстраниться или отодвинуться, но не делала этого, замерев на месте, лишь глубоко втягивая воздух, будто чего-то ожидая.

– Лично я собираюсь тебя поцеловать, – прямо ответил Вальтер.

Ведьма промолчала, покраснев, и тогда бастард осторожно коснулся ее губ. Она подалась ему навстречу, позволяя углубить поцелуй. Прикрыла глаза, крепче стиснув руку Вальтера.

Лина знала его всего несколько дней, но аура не может лгать.

То, как он заботился о брате, при этом совершенно ему не завидуя. То, как он был готов спокойно расстаться со своей жизнью, ради высших целей… так бы сумел далеко не всякий, рожденный в браке.

Да, порой Вальтер бывал груб, но ведь поступки куда важнее слов. К тому же окружение сделало свое дело, и бастард заперся внутри себя, выставив иголки. Однако с ней он понемногу начинал раскрываться.

– Прости, – проговорила Лина, прерывая поцелуй. – Я… я все равно не могу быть с тобой.

– Знаю, я обидел тебя в первую нашу встречу, – Вальтер по-прежнему сжимал ее пальцы, не желая их отпускать. – Ты в праве злиться…

– Я не злюсь, – возразила девушка. – Больше не злюсь. Дело в том, что ты в итоге умрешь, и я не хочу остаться в одиночестве, с разбитым сердцем. Ты начал мне нравиться, но я не могу допустить что-то большее… тем более, что и твои чувства вызваны лишь злосчастным влиянием новогодней магии…

Лина врала.

Ее сердце разбилось бы в любом случае – она уже успела привязаться к Вальтеру. И пусть они провели совсем немного времени вместе, но событий, наполнявших эти дни, событий, что позволили ей узнать бастарда ближе, было достаточно.

– Так если я все равно умру, может стоит сделать меня счастливым перед смертью?

– Я… я пока просто не могу, – покраснев, девушка вышла из кареты.

– Лина, постой, – выскочив следом, Вальтер схватил ее за плечи. – Хорошо, только не уходи. Если ты не хочешь большего, то просто будь рядом со мной. И знай, что ты не права. Дело не в твоей, как ты говоришь, новогодней магии, или привороте. Дело в тебе. Ты понравилась мне еще на площади, а сейчас я просто схожу с ума, каждый раз глядя на тебя и не имея возможности прижать к себе, защитить, или сделать счастливой. Наверно, слишком эгоистично просить тебя об этом, но я повторю. Пожалуйста, просто будь рядом. Смейся, колдуй и читай мне нравоучения. Можешь даже еще раз приложить меня оглушающим заклинанием, только останься.

Понимая, что после пожалеет об этом, и прольет еще немало слез, девушка развернулась и уже сама поцеловала бастарда.

– Я буду, Вальтер, – отстранившись, решительно пообещала ведьма. – Буду с тобой рядом до самого конца. И ты вовсе не эгоист. Это нормально – хотеть, чтобы тебя любили. А сейчас, нам надо спасать твоего брата. Что мы имеем в итоге?

– Дориан не виноват, – проговорил лорд, с неохотой разжимая объятия. – Хотя я надеялся на иное. Начнем с начала. Кэриаса прокляли, и ведьму, что сделала это, мы так и не нашли. После меня заманили в ловушку, где убили. Записку, из-за которой я пришел, написал Ник. Но он отдал ее королю, значит бумагу мог забрать кто-то из приближенных. В то же время меня сумели одолеть только из-за проклятых ножен, которые мне подбросил Дориан.

– Он сделал это по просьбе Филиппа, казначея, – продолжила мысль Лина. – И, как я поняла, Филипп не только знал о твоем происхождении, но и был близок к королю, а значит, мог украсть записку. Тем более, ты говоришь, что ничем не оскорблял его сына…

– Не оскорблял, его сын довольно славный, – согласился бастард. – К тому же, если бы мои убийцы не знали о ножнах, они бы оставили их на месте. Вывод из этого только один.

– Филипп наш убийца, – закончили они уже вместе.

– Но почему? – Вальтер почесал затылок. – Казначей нейтрально отнесся к закону о черни. Да и если бы все же решил помешать Кэриасу… причем тут я?