— Тут Аришка со всех ног к нему как запрыгала: «Жулька, здорово!». И ну, обниматься! А Змей к ней ластится, как щенок, всеми тремя головами. Я со страху за нее чуть не помер. Едва отошел. Говорю, ты чего его как дворняжку, кличешь? А она говорит: «Жуль Вейр Алет, знакомься, это Митька». «Алет?» — переспрашиваю. Ну, совсем обалдел. Третья голова, флегматично так, пустила по траве струю огня, вздохнула и кивнула, соглашаясь: «Ну да, Алет». Я говорю, а чего у него имя-то такое… ненашенское? А Аришка мне: «Он и сам ненашенский».

Даниэль хохотал уже в голос. Полинка, не в первый раз слушавшая этот рассказ в разных вариациях, улыбалась, глядя на Митьку. Я дополняла его рассказ, по мере возможности:

— Как назвала, так вот теперь и летает. Ну, не Каштанкой же мне его звать?

— Я говорю: «А что, если бы ему кличку подобрать, Летун, например». Аришка мне: «Ты в своем уме? Он что, собака, чтоб ему кличку давать? Здравомыслящее существо. Вполне себе. Гхм. Иногда», — Митька изрядно добавлял к рассказу новых вымыслов. — Горынычу, видимо, тоже кличка Летун не понравилась, продолжил по мне огнем пуляться.

— Митька орет: «Аришка! Забери своего дракона! Зажарит и сожрет!». Я ему говорю: «Не пугай округу, полоумный! Никто не станет тебя жрать». Горынычу говорю: «Чай, не дикие звери, правда, Жуль?» Тот, вполне доброжелательно, кстати, кивнул.

— Ага, кивнул. А третья голова выдохнула в сторону струю дыма и мне так многозначительно: «Я бы все же поставил на более разумный вариант, что не все здесь такие, во благо воспитанные». У, ехидна, думаю! — хохотал Митька.

— Шутил, конечно! Он такой! — защищала я дракона. — А Митька перехватил покрепче дубину и говорит: «А вот я тебе сейчас палкой, да по зубам!». А Горыныч: «А че сразу по зубам-то?!». Я его приструнила, мол, ладно, Алёш, кончай уже пугать. Мы же тебе гостинцев принесли. Митька, говорю, доставай зайчатину.

— Да ему того зайца — на один зуб, с такими-то башками, — Митька изобразил руками размеры голов Горыныча.

— Да, он сытый был, — успокоила я Даниэля. — Я его спрашиваю: «Скажи-ка мне лучше, ты телят из деревни таскал?»

— Две головы скромно потупились. Дракон от смущения шаркнул по земле лапой. А третья голова сделала абсолютно независимый вид, будто вопрос был задан вовсе не ей, — снова перехватил повествование в лицах Митька. — «Только тех, что жители сами давали».

— Пришлось поверить, — смеялась я. — Подрядился деревни охранять от волков. Те разошлись в ту пору, управы не было. Так жители тех деревень ему вскладчину отару овец выделили. По лесам, опять же, промышлял, чем мог. Нормально жил. Без бандитских налетов.

Митя с Полиной ушли вперед, подтрунивая друг над другом и перешептываясь. Отсмеявшись, я вспомнила, о чем хотела рассказать Даниэлю.

— Я нашла твои стрелы в лесу. То есть, я думаю, что они твои.

Даниэль остановился и развернулся ко мне всем телом. Удивлен. Озадачен. Потом продолжил идти.

— Покажешь? — промолвил он.

— Отдам. Мне они без надобности, — заверила я его.

— А где нашла и когда?

— На следующее утро после того, как подстрелили птицу. Недалеко от того места, где мы ее подобрали. В землю были воткнуты.

Даниэль задумался. Я какое-то время не мешала ему думать. Помолчав, он спросил:

— Что это за птица, Аринушка?

— Я зову ее Птицей Счастья. У меня очень светло на душе, когда она прилетает, — немного смутившись, призналась я.

— Подозреваю, потому она к тебе и прилетает, что у тебя светло на душе, — рассмеялся Даниэль.

— Ты узнал что-нибудь о том, кто мог тебя в бане запереть? — затронула я, волнующую меня тему.

Даниэль отрицательно покачал головой.

— Ничего.

— Подумай, может быть, ты кому-то дорогу перешел? Девушку отбил? Что-то видел или узнал, что не должен был? — настаивала я.

На все мои вопросы он только качал головой: «Нет».

— А общался с кем в последнее время? — не теряла я надежду все же найти какую-то зацепку.

Даниэль, задумавшись, пожал плечами:

— В последнее время… с ребятами из группы, и все. Здесь, на острове, у меня достаточно ограниченный круг общения. Светозар не в счет? — снова улыбнулся.

— Не в счет, — улыбнулась. — Расскажи о своей семье, Даниэль, — попросила я, пользуясь возможностью узнать его поближе. — Стороннему слушателю бывает проще услышать что-то особенное… какую-то мелочь, на которую ты сам никогда не обратишь внимания, — я понимала, что вряд ли я что-то так вот сразу пойму, но вдруг и в самом деле какая-то зацепка прозвучит в его словах. Даниэль улыбнулся своей спокойной загадочной улыбкой.

— Идет, только, если ты тоже расскажешь мне о себе, — хитро глянул на меня. Я тут же кивнула, принимая условие, и приготовилась слушать, хотя до столовой оставалось совсем смешное расстояние.

— Я родился и вырос в королевстве Лундер Эльфен. Это очень живописное место. Находится в самой глубине эльфийских земель. Там все буквально пронизано Магией Леса. Горы со снежными вершинами сказочной красоты! Чистейшие озера! Дремучие леса и изумрудные луга. Любоваться ими можно бесконечно! Даже, когда видишь эти чудесные виды каждый день. Мне хотелось бы, однажды, показать тебе эти места. Наш с Хальгором отец — высокородный эльф. Хальгор — законорожденный сын. Я — бастард, но отец признал меня и, после смерти матери, принял в свою семью. Мы с Хальгором выросли вместе в нашем родовом замке Ливинстауне. Оба закончили университет по управлению эльфийской магией. Теперь здесь учимся создавать изделия, в которые вплетаются магические потоки и нити. Ставить на них магические печати. Это большое искусство. И большая работа.

— А Нериэль? — вклинилась я в повествование, хотя обещала себе, что не буду перебивать.

— Нериэль — дочь высокородных эльфов. Мы знакомы с детства, — Даниэль явно сдерживал улыбку.

— Она влюблена в тебя? — слишком жарко спросила я. Сердце сжалось в ожидании ответа.

— Нет, что ты, Аринушка! — рассмеялся Даниэль, — Нериэль влюблена в себя. И каждый, кто с первого взгляда не оценит по достоинству ее уникальность и красоту и не присягнет на верность, должен быть тотчас же сожжен на костре. Сомневаюсь, что когда-нибудь она станет думать иначе. Я никогда не был в числе ее поклонников, отсюда происходит ее интерес ко мне.

— Если вы такие высокородные, зачем вам учиться ремеслу? — озадаченно заморгала я.

— Видишь ли, Аринушка, я обладаю уникальной магией и не считаю праздный образ жизни для себя возможным. Я могу приносить пользу людям, чем и собираюсь заниматься. Хальгор получит состояние отца, а мне необходимо зарабатывать, пусть не на жизнь, но на комфортную и обеспеченную жизнь, поэтому я очень рад возможности учиться. Мне не хочется влиять на порядок наследования, манипулируя своей беспомощностью. Я люблю отца и не хочу ставить его в положение трудного выбора между сыновьями. Хальгор — его наследник, а я — взрослый мужчина и вполне способен сам о себе позаботиться.