***

АРИНА

Утро началось с взволнованного шепота домовенка прямо мне в ухо:

— Аришка, чего это? — Елисей толкал меня в бок и глаза у него лезли на лоб от удивления. — Вот чудеса-то! Сколь живу, а такого чуда не видывал.

— Что случилось? — я встрепенулась и моментально села.

Проследив за взглядом домовенка, уставилась на изголовье кровати и ахнула. А посмотреть было на что: резная спинка изголовья была сплошь покрыта молодыми зелеными побегами.

Должна признать, выглядело это очень красиво! И необычно. Я протянула руку и осторожно потрогала клейкие зеленые листочки. Настоящие.

— Забавно, — протянула я, рассматривая шедевр. — Посмотри, Елисей, а корни она не пустила случайно?

Домовенок мигом нырнул под кровать и прогудел оттуда приглушенно, даже как-то расстроенно:

— Нет, корней нету.

— И то ладно, — вздохнула я облегченно и, счастливо улыбаясь, плюхнулась обратно на подушку.

Долго валяться не стала, заря уже занялась, самое время собрать крапиву. Обычно я собирала ее в овраге, недалеко от сторожки. Там для нее было раздолье и найти можно было от молоденькой и мягкой травки до крепких стеблей, корней и семян.

Прихватив холщовые рукавицы, я стала спускаться по лестнице, когда на эльфийском этаже заметила Нериэль, осторожно выскользнувшую в коридор из-за двери одной из комнат.

Увидев меня, эльфийка скривилась и негодующе скосила взгляд на туфли, которые держала в руках. Вид у нее был довольно небрежный, распущенные волосы растрепаны, под глазами залегли темные круги.

Я невозмутимо прошла мимо. Меня ничуть не интересовало поведение этой девицы. Думаю, как и ей было без надобности мое порицание или одобрение. Выйдя на улицу и, пройдя шагов десять, я услышала, донесшееся мне в спину приказным тоном:

— Постой!

От неожиданности на долю секунды я остановилась, но тон, каким это было сказано, отбил всякое желание обернуться, поэтому я продолжила свой путь в сторону леса, не сбавляя шага. Если каждая вздорная девица станет мне указывать, что делать, а я стану к ней прислушиваться, то где я окажусь через неделю?

— Ты глухая?! Я к тебе обращаюсь, чучело огородное! — эльфийка шла за мной, не отставая, почти догоняла.

— Чучело — гороховое, пугало — огородное, — со смешком поправив на себе старенький выцветший сарафан, пробормотала я себе под нос, передразнивая иностранку, невесть где, нахватавшуюся наших словечек.

Комичность ситуации умиляла: снова ей что-то от меня нужно и вместо того, чтобы по-человечески обратиться, она требует, будто я и в самом деле ей что-то должна.

Шла я быстро, почти напрямик, лишь иногда обходя особенно густые заросли орешника или шиповника. Вредная девица почти не отставала, все больше распаляя себя ругательствами в мой адрес:

— Что мог найти в тебе Даниэль? Как это у вас говорят? Ни кожи, ни рожи! Тупая деревенщина! Он никогда, слышишь, никогда на тебе не женится! Эльфы женятся только на своих! Сколько лет ты проживешь? Триста? Пятьсот? Ты понятия не имеешь, что такое эльфийская магия!

По большому счету, мне было плевать на ее болтовню. Ситуация по началу меня забавляла и где-то даже веселила.

Подойдя к оврагу и надев рукавицы, я смеялась уже в голос. Гневные угрозы и крики по прежнему неслись мне в спину:

— Ты никому ничего не скажешь! Слышишь ты, безмозглая курица! Никому и ничего! — всклокоченная и растрепанная эльфийка выскочила, наконец, на полянку перед оврагом.

Солнце радостными утренними лучами уже вовсю золотило верхушки деревьев. Все чаще и громче слышались трели потревоженных криками птах. Пахло свежестью, травой и цветами.

И, оттого еще более безобразными и неуместными показались резкие слова Нериэль:

— Иначе останешься в этом овраге, я тебе это устрою!

Я и не собиралась никому ничего сообщать, но лишь потому, что никому не было интересно, где и с кем она проводит время. Но радовать ее этим сообщением я не спешила, а вдруг еще что-то расскажет.

— Чему ты радуешься, дурочка? Надеешься, что Даниэль тебе поверит? Или Хальгор тебе поверит? Тебе никто не поверит!

Так, уже становится интересно. Значит, она была не с Даниэлем и не с Хальгором. Чья там была дверь? Терниреса?

— Тернирес точно поверит, — продолжая рвать крапиву, кинула я реплику в шутку наудачу.

— Ах, ты! — эльфийка кинулась на меня, намереваясь столкнуть в овраг, но я выставила впереди себя пучок сорванной крапивы и хлестнула им ее по рукам. Она, обжегшись, взвизгнула и отскочила, потирая покрасневшую кожу на обнаженных руках.

Сдернув рукавицу, я вытянула вперед руку и, направив ее ладонью в землю, мысленно приказала крапиве расти.

Толстые сочные стебли с гигантскими листьями, унизанными жгучими волосками, стали тотчас же расти широкой стеной вокруг опешившей от такого поворота Нериэль. Вид у нее сделался испуганный и растерянный.

С чего бы это? С эльфийской магией так пугаться простой крапивы? Эльфийка поежилась и попятилась, но натолкнувшись спиной на все ту же живую жгучую стену, взвизгнула и резко отскочила на прежнее место, обхватив себя руками и с ужасом взирая на окружавший ее травяной лес.

Позволив крапиве вырасти выше человеческого роста, я повернулась и, не обращая внимания на крики и вопли скрывшейся в зарослях девицы, отправилась в сторожку.

Я была очень довольна собой и своей проделкой — злой, но абсолютно безвредной, как мне казалось. Я понимала, что для эльфийки — скосить эту крапиву под корень и развеять по ветру или загнать обратно в землю, или просто раздвинуть, как зачастую стала делать в зарослях я сама — дело одной минуты.

Мой поступок в этом свете был не более, чем детская шалость — маленькая такая, но приятная месть вредной девице за ее высокомерный, вздорный характер и резкие слова. Она в ответ вполне могла вырастить мне поперек дороги непроходимый лес.

Однако, почему-то, этого не сделала. Даже странно, почему она этого не сделала?

Разложив крапиву под навесом у сторожки, я вышла к озеру.

Туман отступал, прогоняемый осмелевшими солнечными лучами. Клоками цеплялся за ветки деревьев, в последней попытке удержать позиции, но неизбежно сдавался, становясь все более редким и прозрачным, стелясь все ниже, опадая росой на еще сонные в тени травы.

Я скинула сарафан и рубашку и зашла в прохладную воду, с наслаждением смывая с себя все тревоги этого утра.

Полина ждала меня в столовой за нашим столом.

— Ты чего так долго?

— Переодевалась, — ответила я, подсаживаясь ближе и подвигая к себе тарелку с кашей. — Поль, как ты думаешь, почему Нериэль такая… грубиянка? Такая дама и такая…

— Меня больше интересует, почему тебя это волнует? — проницательная подруга с интересом всмотрелась в мое лицо.