Потом мама стала разбирать чемодан и показывать покупки. Всякие одежки и сувениры. Нам с Алешкой она привезла джинсы. Мне они оказались безнадежно малы, Алешке - почти так же безнадежно велики. Мы попытались обменяться - лучше не получилось. В общем, Алешке достались обе пары, правда, в далекой перспективе.

– Ничего, - сказала мама. - Останутся на вырост.

И еще ему перепала футболка с Эйфелевой башней. Вот она ему подошла. Правда, только по длине. А по ширине не очень, раза в два больше.

– Ничего, - сказала мама. - Я тебя подкормлю - и будет в самый раз.

Потом она вытащила «самые модные в этом сезоне» рубашки для папы. Вечером, когда он их примерил, они тоже ему оказались отчаянно маловаты.

– Ничего, - сказала мама. - Диме подойдут. Годика через два.

А потом она стала примерять свои парижские наряды. Тут-то она не ошиблась! Правда, потом выяснилось, что все эти дамские шмотки она могла купить здесь, не выезжая в Париж, и в три раза дешевле.

– Ничего, - сказала мама. - Зато прямо из столицы мира. Это будет меня согревать.

Ага, подумал я, особенно купальник.

Мама повертелась перед зеркалом, а потом убрала покупки в шкаф и пошла в магазин.

В общем, в этот день было много суеты до самого вечера. А потом все улеглось и вошло в свою колею. Мама навела порядок в доме, еще раз перемыла всю посуду, заставила нас вынести на помойку ведро, полное яичной скорлупы, и приготовила на ужин… яичницу.

За столом она похвалилась:

– А я в Париже ела спаржу, устриц и анчоусы!

– А мы к яичнице привыкли, - сказал Алешка. - Жить без нее не можем.

А папа тоже был очень доволен своей поездкой на международный аукцион, где выставлялись на торги всякие антикварные ценности.

Сначала мы его не очень слушали, потому что искали удобный момент, чтобы договориться с ним о коллекции, а потом вдруг навострили уши.

– А в последний день, - рассказывал папа с улыбкой, - такой уникальный случай произошел! Заявился на аукцион наш земляк, некий гражданин Глотов, и предъявил на комиссию древнюю драхму…

– А это чего такое? - из вежливости спросили мы.

– Монета такая, древнегреческая, - пояснил папа и продолжил: - И этот Глотов заявил, что будет настаивать на стартовой цене этой монеты - в миллион долларов. Все эксперты ахнули! Такое ведь не часто случается.

Неужели это наша «Гречанка»? Вот теперь она уже окончательно пропала! Купил ее какойнибудь заграничный миллиардер и спрятал в самый толстый сейф…

А папа не знал, что произошла трагедия, и рассказывал так весело, будто сто рублей нашел в своем старом пиджаке.

– И вот, представляете, эксперты начинают рассматривать эту монету. И как-то странно себя ведут. Смотрят друг на друга, плечами пожимают и молчат. Потом назначают сложный анализ. Ну, все как положено: соскоб, электронный микроскоп, химические пробы…

– И что? - не выдержали мы.

– И - ничего! - расхохотался папа. - Это оказалась даже не подделка. А простая медяшка, вроде шайбочки, только без дырки.

Мы сидели с раскрытыми ртами. Довольно долго. Мама даже забеспокоилась.

– Что с вами? - спросила она. - Вы нам не рады?

Тут я немного пришел в себя и спросил:

– Пап, а ты ее видел?

– Конечно, - спокойно ответил папа. - Она и в самом деле немного похожа на монету. Вроде даже какой-то рисунок просматривается…

– Голова в шлеме? - спросил я.

– Ну да. А ты откуда знаешь?

– Догадался. А дальше что?

– А дальше все очень просто. Взяли мы этого Глотова под руки и предъявили ему обвинение в попытке совершить крупное мошенничество. Ведь мы давно до него пытались добраться, но он, хитрец, все ускользал. Теперь не отвертится, все его делишки распутаем. Он ведь очень крупный жулик, руководитель одной преступной группировки, которая наживается на игорном бизнесе. Карты там и прочее. У него и кличка подходящая…

– Туз! - выпалил я.

Папа посмотрел на нас очень внимательно и сказал очень весомо:

– Так!

Но тут зазвонил, на наше счастье, телефон.

Я подошел к нему и снял трубку.

– Дима? - спросил Олег Иванович. - Привет. Позови отца.

– А… А он еще не приехал, - с отчаяния брякнул я.

– Не ври, - засмеялся Олег Иванович. - Я сам его в аэропорту встречал.

Я подозвал папу к телефону и подмигнул Алешке.

Он все понял, и мы стали незаметно перемещаться в прихожую. Но вскоре туда вышел папа с трубкой и, продолжая разговаривать, наблюдал, как мы переобуваемся.

– Секунду, Олег, - сказал он, подошел к двери и вынул из нее ключи. И продолжил разговор: - Я все понял. Ты меня порадовал. Не знаю, кто уж нам помог, но фактически группировки Туза больше не существует. Да, завтра все обсудим. Будь здоров. - И спросил нас: - Куда это вы собрались?

– Погулять, - сказал Алешка. - Хочу Ленке показать, - и он ткнул себя пальцем в живот, - эту… Филейную башню.

– Эйфелеву, - поправил папа. - Задержитесь на минутку. Будет мужской разговор, - и показал на дверь кабинета.

Когда мы расселись, вернее, забились в угол тахты, папа спросил строгим тоном:

– Рассказывайте. Может, вместе что-нибудь придумаем.

И мы, конечно, все рассказали. Как дураки! Оказывается, папа-то еще про наши подвиги не знал! Олег Иванович ничего ему про нас рассказать не успел. А папа хотел с нами «по-мужски» обсудить, что будем дарить маме на предстоящий день рождения…

Тут он нам, конечно, выдал! А потом, немного успокоившись, задумчиво сказал:

– Кажется, я что-то начинаю понимать. Похоже, что группировка Туза распалась не сама по себе, а развалила эту злостную карточную колоду маленькая фальшивая монетка. Вашими руками.

А мне уже на эту группировку было глубоко наплевать! Другая мысль - страшная в своей простоте - посетила мою голову. Значит, бедный Антон Кузьмич всю жизнь лелеял не редчайшую и древнейшую в мире монету, а какую-то жалкую медяшку! На которой царапины и вмятины сложились в какое-то подобие рисунка - древняя голова в древнем шлеме.

Да, от этого удара его не спасет даже найденная нами коллекция…

Алешка тоже понял всю глубину предстоящей катастрофы. И попытался ее предотвратить:

– Пап! А эта медяшка у тебя? Ты сможешь нам ее потом отдать? Ведь Ленкин дед уверен, что она настоящая. А у него сердце и нога хромая.

Папа задумался.

– Через некоторое время, конечно, можно будет ее отдать. Но ведь это не выход из положения.

Тогда мы насели на него, чтобы он помог поскорее вернуть коллекцию монет.