Он осекся, заметив, что Пятак укоризненно качает головой.

– Нет, – тихим, вибрирующим от эмоций голосом возразил Пятак. – На меня не рассчитывай. Во имя мороза, дважды я на такие испытания не готов. Я думал, мы друзья, думал, между нами полное доверие. Я чуть не погиб! А тебе как будто все равно!

– Доверие. – Шестой нервно теребил шерсть Вьюги. – Уже второй раз слышу от тебя это слово. А где было твое доверие? Почему ты молчал, что испытываешь ко мне чувства?

– Почему? – воскликнул Пятак. – А какой смысл мне каяться? – Он с ненавистью покосился на Дюжину. – Патриарх использовал ее, а не меня. По-моему, все предельно ясно.

Дюжина против воли смутилась:

– О чем ты?

Пятак тяжело дышал.

– Чтобы добиться от меня ответа, Дуб угрожал Шестому. Но, допрашивая его, он угрожал тебе, а не мне. – В его интонациях сквозила ревность. Дюжина мрачно усмехнулась, чем окончательно разозлила Пятака. – Сама-то ничуть не лучше! Ты лгала всем на заимке, крала еду и время у тех, кто действительно мечтает стать Охотником и верит в их миссию. Меня от тебя тошнит!

– Ничего, переживу, – презрительно бросила Дюжина, чувствуя, как внутри закипает гнев.

– Прекратите, оба! – выпалил Шестой. – Дуб натравил нас друг на друга. Нельзя позволить ему победить.

Дюжина скривилась:

– Лучше он, чем ты.

– Как это понимать? – опешил Шестой.

– Довольно! – рыкнул Пес, пытаясь втиснуться между ними. Однако девочка обогнула каменного исполина.

– Тебе разъяснить? – процедила она. – Пещерное отродье! Твой клан убил мою семью, истребил всю деревню, вплоть до скотины. Мне понадобилось трое суток, чтобы всех похоронить. Трое суток грязи, пота и крови – крови тех, за кого я отдала бы свою до последней капли. Трое суток борьбы с осатаневшими воронами. Отправилась бы я спасать Семерку, если бы знала, кто она? Нет! Надеюсь, ее нет в живых!

Повисла мертвая тишина. Дюжина мечтала забрать последние слова обратно, однако они уже вылетели изо рта и ранили сильнее топоров.

По телу Шестого прокатилась дрожь.

– Как у тебя язык повернулся? – срывающимся голосом заговорил он. – Она не сделала тебе ничего дурного. И подарила Хрума.

Дюжину словно парализовало. Хрум изваянием застыл у нее на плече.

– Верни мне лунный камень. – Голос Шестого посуровел, дыхание сбилось. – Она допустила ошибку, доверив его тебе.

– Так это камень Семерки? – изумился Пятак.

Со смесью удивления и стыда Дюжина вытащила сферу и перебросила ее Шестому. На душе почему-то стало тоскливо. Лишившись камня, она будто лишилась опоры, выручавшей их столько дней кряду.

– Да, – ответил Шестой, поглаживая сферу.

– Даже это ты утаил, – спохватившись, попрекнул Пятак. – Сколько еще у тебя секретов? Может, тебе известно, почему Семерку похитили?

– Какая теперь разница, – с горечью откликнулся Шестой.

– Так ты знаешь причину! – Пятак не сумел удержаться от крика. – И не счел нужным с нами поделиться! Пудрить нам мозги ты горазд, а довериться – рылом не вышли? – Он сгорбился и, как живое воплощение скорби, обнял себя за плечи.

– Шестой? – Глаза Пса недобро сверкнули. – Это правда?

– Охотники не позволяют нам сберечь даже имена! – выпалил Шестой. – Думаешь, они бы не разлучили нас с сестрой?

В памяти всплыла омытая слезами сцена: верный своему холодному прозвищу, старейшина Иней остается глух к ее мольбам и забирает отцовские топоры. Дюжина тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания.

– Семерка настояла, чтобы мы оба отправились на заимку. Я пытался ее переубедить, молил, упрашивал, но она уперлась. Хотя наверняка заранее знала, что случится. Знала и молчала. До сих пор не пойму, зачем она отдала свой камень Дюжине!

Пятак мгновенно утратил свой безучастный вид. Теперь его лицо выражало крайнее недоумение.

– Откуда ей было знать про похищение?

Дюжина и Пес недоумевали не меньше. Напрасно девочка убеждала себя, что ей нет никакого дела до Семерки, – любопытство оказалось сильнее.

– Не знаю! – Шестой в отчаянии всплеснул руками. – Мне… трудно объяснить. Она… как бы это сказать… заранее предвидит многие события.

– А поподробнее? – прошипел Пятак, едва сдерживая ярость.

– Ну ладно. – Шестой рассеянно потер лицо. – Все началось еще в раннем детстве. Ей снились пророческие сны. Однако с возрастом схема усложнилась. Семерка не просто видела будущее, а потенциальные варианты развития событий, где исход полностью зависит от выбранного тобою пути. Теперь видения являются ей не только во сне, но и наяву.

Дюжина силилась понять, о чем он толкует, но без особого успеха. Пес, напротив, слушал затаив дыхание.

– Твоя сестра предвидит будущее? – помедлив, спросил он.

– Да. – Шестой спрятал лицо в ладонях и всхлипнул.

Дюжину вдруг осенило.

– Вот почему ее похитили, – протянула она, ощущая мрачное удовлетворение оттого, что тайна наконец разгадана.

– Да, неплохая способность, – присвистнул Пятак. – Да какая там неплохая, выдающаяся! Погоди. – Он вдруг осекся, пытаясь поймать взгляд Шестого. – Получается, она… ведьма?

Кожа Дюжины моментально покрылась мурашками. Она почесала бельчонка за ушками – не столько успокоить его, сколько себя.

– Не знаю, – грустно отозвался Шестой. – Если верить наскальной живописи, Айсгард предрекает появление ведьм в каждом клане. Мы ждали, ждали, но тщетно. После смерти родителей Семерка захотела отправиться на заимку. Только не сказала зачем. И ни словом не обмолвилась о грядущем похищении. – Голос у него сорвался.

– Не припомню, чтобы вы хоть раз разговаривали друг с другом, – пробормотал Пятак, заметно оттаяв.

Шестой поежился:

– А мы и не разговаривали. Простились заранее, и я пошел на заимку. Семерка явилась чуть погодя. Мы решили, что лучший способ избежать разоблачения – не замечать друг друга.

Дюжину затопила волна неописуемого гнева. Семерка была вечным изгоем: рекруты насмехались над нею, дразнили, а собственный брат, единственная родная душа, не проявил ни малейшего участия. Да еще и позволил лучшему другу измываться над сестрой.

– Значит, так пещерный клан заботится о своих сородичах? – холодно спросила она. – Ну, это многое объясняет.

На шее Шестого запульсировала вена.

– Не тебе судить! – рявкнул он. – Не ты единственная потеряла семью. Моих родителей убили без причины. Просто так. За принадлежность к пещерному клану. Их даже не ограбили, просто выкинули в канаву, как мусор. – Из груди у него рвались судорожные всхлипы. – Все кланы ненавидят нас. А из-за чего? Из-за глупости! Страха, основанного на невежестве и древних преданиях. Взять, к примеру, тебя. – Шестой с горькой ухмылкой обратился к Дюжине. – Еще недавно ты считала меня другом, а теперь ненавидишь только за то, что я происхожу из пещерного клана. По-твоему, я монстр?

– Монстр? – У девочки в висках застучала кровь. – Нет, не монстр, – протянула она, тщательно подбирая слова, чтобы ранить побольнее. – Скорее, отвратительный брат.

Порывистый вдох.

– Брат из меня получше, чем из тебя сестра.

Кулак Дюжины угодил Шестому в челюсть, лунный камень выскользнул у него из пальцев. В следующий миг девочка набросилась на обидчика. Шестой царапал ей лицо, пытаясь оттолкнуть. Хрум с визгом отпрянул, пока Дюжина исступленно молотила мальчика по торсу, проклиная толстую шкуру, смягчавшую каждый удар. Вылетевший откуда ни возьмись кулак врезался ей в скулу, запрокинул голову.

Пятак истошно вопил, Вьюга пятилась, но Дюжина, не замечая ничего вокруг, отражала удары Шестого и наносила собственные.

– Угомонитесь! – рыкнул Пес.

Снег угрожающе