Их никто не останавливает. Я поднимаюсь посмотреть, что происходит. Учителя, еще оставшиеся в зале, заняты пострадавшими. Раненые и мертвые лежат повсюду, но вот появляются те, кто уцелел. Они поднимаются из углов, выползают из-под сидений. Некоторые подходят к раненым, накладывают жгуты, чтобы остановить кровотечение, рвут рубашки на повязки. Другие замерли от ужаса. Бледные, залитые слезами лица обращены в одну точку.

Все смотрят на меня.

Они смотрят на меня с беспомощностью, гневом, ненавистью и страхом. Куда бы я ни повернулась, все смотрят на меня. Не только ученики, но и учителя – все потрясены случившимся. Здесь нет никого, кого я могла бы назвать другом.

Я гляжу на Мэтта. Он лежит под сиденьями и весь дрожит. Если я останусь здесь, кто помешает Таю убить Сильв? Кто помешает ему убить себя?

Брат и подруга. Я чувствую, что теряю обоих. Сердце у меня разрывается.

Но Мэтт рассчитывает на меня. Если я уйду за Таем, кто позаботится о нем? Я присаживаюсь рядом с ним:

– Можешь выбраться?

– По-моему, я застрял, – отвечает он.

Хотя Мэтт дрожит, я не понимаю, что с ним происходит. Впрочем, когда Тай ушел, Мэтт заметно расслабился.

– У меня ноги не двигаются, – добавляет Мэтт.

Я поднимаю его костыли и убираю с дороги.

– Дотянешься до меня?

Он кладет телефон на пол и хватается за мои руки. Хватка у него на удивление крепкая. Нетрудно вытянуть его и усадить.

– Спасибо. Не знаю, сумел бы я выбраться сам.

Мне не хватает духу сказать ему, что не сумел бы. Я вздрагиваю при виде крови, которая сочится сквозь его рубашку. Я не могу его бросить.

– Жди здесь.

Я сую дрожащие руки в карманы, поворачиваюсь и иду к кафедре на сцене. На полочке стоит стакан с водой – директор Трентон пила из него во время выступления.

А на нижней полке лежит аптечка. Я несколько раз пользовалась ею, когда получала синяки и ссадины во время репетиций – не могла же я показаться дома в таком виде.

Я вытаскиваю аптечку и возвращаюсь к Мэтту. Аптечка большая и тяжелая. Она лежала там с момента постройки школы. Открываю аптечку и вываливаю содержимое на пол. Как бы теперь с этим разобраться?

В аудитории нарастает шум. Все говорят разом.

– Полиция здесь.

– Помощь близка.

– Если можете бежать, бегите, – говорю я чуть громче. – Если останетесь, нам нужно обеспечить безопасность. Сначала нужно заняться самыми тяжелыми. Уцелевшие пусть помогут пострадавшим. Кто-нибудь знаком с основами первой помощи?

– Что это ты раскомандовалась?

Резкий голос доносится с другого конца зала. Это Си Джей, помогавшая нас запирать. Я считала ее героиней – она так хорошо справилась. Си Джей смотрит на меня с ненавистью.

– Он твой брат. Откуда нам знать, что ты не такая, как он? Ты ничего не сделала, чтобы остановить его.

– Она пыталась, – перебивает кто-то, но я не вижу кто.

Я наклоняюсь и беру бинты, чтобы помочь Мэтту. Си Джей права. Я виновата. Когда все кончится, она может ненавидеть меня сколько угодно.

– Кто связывался с полицией? – спрашиваю я.

Несколько человек поднимают руки и телефоны.

– Расскажите им про ситуацию. Нам нужны медики с носилками.

Даже если это единственное, что мы можем сделать.

– Вот как мы это сделаем, – говорит Фарид, переводя взгляд с лестницы на коридор перед нами. Двери по обе его стороны закрыты. Здесь гораздо темнее, чем внизу. – В этих классах есть пожарный выход на крышу. Нам нужно найти открытый класс и забаррикадироваться. Вы начинайте отсюда, а я с другого конца. Не шумите. Если что найдете, махните мне.

Сильвия пытается протестовать, но Фарид улыбается и говорит:

– Не волнуйтесь обо мне.

Он постукивает по стене отверткой. Акцент его чувствуется сильнее, чем обычно.

– Вы меня видели? Кто решится обидеть парня с такими чудесными глазами? Заботьтесь о себе.

Он смотрит не только на Сильвию, но и на меня.

– А если все классы заперты? – возражает Сильв.

Второй этаж – это один длинный коридор, огибающий аудиторию. С одной стороны кабинеты физики, оттуда через окна можно выбраться на козырек над первым этажом. Из лабораторий можно вылезти на крышу над фасадом школы. Но что бы мы ни выбрали, если появится Тайлер, нам не защититься.

– Единственная альтернатива – смерть, а у меня на сегодня другие планы.

Я дергаю дверь. Она не открывается, и я пинаю ее изо всех сил. Замок не поддается.

– Мы прошли большой путь. И не можем отступить, – говорит Фарид.

– Оби-Ван Кеноби, что бы я без вас делал? – Я закатываю глаза, но мне становится легче.

– Смирись. Я – твоя единственная надежда, – отвечает Фарид.

И это правда. Он был моим товарищем по проделкам с самого первого дня. Когда мы с Тайлером дрались, он всегда был на моей стороне. И когда Мама́ начала уходить. Он присматривал за Сильв, когда она не хотела меня видеть.

Мы проверяем двери по обе стороны коридора. После выстрелов в аудитории грохот запертых дверей кажется таким же громким. Мы действуем быстро. Когда Сильвия ловит мой взгляд, я пытаюсь ободряюще улыбнуться. В такой день мне хотелось бы, чтобы рядом были именно они. Вместе мы выберемся. Вместе мы это переживем. Вместе мы будем сильными и справимся с тем, что нас ждет.

Здесь это закончится.

Невозможно не слышать приглушенные телефонные разговоры.

Невозможно не гадать, что отвечают на другом конце линии. Мы не можем вам помочь? Помощь близка?

Я возвращаюсь к Мэтту и прохожу мимо тела Ниа. Я не могу смотреть на нее. Горе и чувство вины терзают меня на каждом шагу.

Я присаживаюсь на корточки.

– Мэтт? Как ты?

Он дрожит.

– Нормально.

– Прибыл спецназ, – восклицает кто-то из парней. – И полиция. Скоро они будут здесь!

Его слова встречают гулом одобрения. А он начинает плакать. Крупные слезы текут по щекам. Он то смеется, то плачет.

– Видишь, мы выберемся отсюда, – подмигиваю я Мэтту и сразу же чувствую себя идиоткой – ему же не восемь лет!