Веспер Юнсон медленно снял колпачок авторучки, но словно забыл зачем.

— А не могло это письмо прийти с норрландским поездом? — спросил он.

— Вполне возможно, — кивнул портье. — Вечерняя почта из Норрланда приходит как раз в это время.

Комиссар что-то записал.

— Вы не помните, прочитал Леслер письмо, пока был здесь, или нет?

— Отчего же, прекрасно помню, — любезно отозвался портье. — Он не вскрывал конверт. Сунул в карман и ушел. Времени было в обрез.

На минуту-другую Веспер Юнсон задумался. Потом спросил, когда Лео Леслер вернулся в гостиницу. Примерно в половине двенадцатого. Портье как раз дежурил в ночь и сам выдал ему ключ от номера. Да, он действительно вроде как слегка нервничал. Схватил ключ и чуть не бегом к себе. А из номера сразу позвонил в город. Разговор был коротким. Нет, по части одежды портье ничего не заметил.

— Вы не знаете, позавчера вечером он не выбрасывал ботинки? — поинтересовался комиссар.

— Сейчас спрошу у горничной, — сказал портье.

Он отошел к коммутатору, а я наклонился к Весперу Юнсону.

— Выходит, сержант не обнаружил в гардеробе Лео правого ботинка с кнопкой? — самодовольно ухмыльнулся я.

— Все верно, — буркнул он.

— Вы забываете об одной возможности.

Он скептически покосился на меня.

— Какой?

— Лео мог просто-напросто вытащить кнопку.

— Но след от нее он удалить не мог.

— А следа не было?

Он нетерпеливо мотнул головой.

— Раз этот ловкач догадался купить ботинки на два номера меньше, чтобы на него даже тень подозрения не упала, вполне вероятно, что он избавился от опасной обуви.

Портье вернулся к стойке. Нет, горничной выброшенные ботинки не попадались.

Веспер Юнсон даже бровью не повел. Верный своей привычке, он тотчас сменил тему разговора.

— У Леслера есть машина?

— Да, есть. Маленький «опель». Сейчас он где-то в ремонте. Кажется, в автомастерских поблизости от Ернгатан. — Портье улыбнулся. — Херр Леслер неслучайно выбрал эти мастерские. К их услугам обычно прибегал его богатый брат, что позволяло Лео Леслеру относить расходы по ремонту на его счет. Херр Леслер сам на это намекал.

Послышались шаги, я оглянулся: Лео Леслер, по пятам за ним сержант. Лео Леслер остановился перед Веспером Юнсоном и сердито буркнул:

— Что теперь?

Комиссар пропустил его реплику мимо ушей, поблагодарил портье, и мы все вместе проследовали по лестнице на улицу, к машине.

Трое моих спутников разместились на заднем сиденье. Сам я остался на тротуаре, подозревая, что в моей помощи больше не нуждаются. И предчувствие оправдалось.

— Позвоните через часок-другой, — сказал Веспер Юнсон, захлопывая дверцу у меня перед носом.

Машина рванула с места и скрылась из виду.

Мавр сделал свое дело?

Скорее обиженный, чем огорченный, я послонялся по городу и, в конце концов, сел на скамейку в парке. Сенсационные события этого вечера по-прежнему занимали мои мысли. О чем Свен Леслер писал брату? О неожиданном решении жениться? Случайно ли Хелен получила письмо в тот же день? Связаны ли эти письма между собой? Вопросов было множество, и все они ставили в тупик. Может, как раз сейчас Веспер Юнсон узнал ответ на большинство из них. Может, его секретарша как раз переписывает набело признание Лео Леслера.

Он сказал, чтобы я позвонил через часок-другой. Пока прошло всего сорок пять минут. Я вздохнул, поднялся и по переулкам отправился домой. Дежурный телефонист сообщил, что было несколько звонков: два из студии, четыре от Алана Андерсона. Рекорд поставила моя тетушка: пытаясь связаться с любимым племянником, она звонила раз восемь, не меньше.

Я обзвонил всех по очереди. В студии не ответили, что совсем неудивительно, поскольку время близилось к семи. Алан Андерсон был полон ожиданий.

— Как дела у нашего знаменитого репортера?

— Блестяще! — буркнул я. — Убийца с почти стопроцентной вероятностью изобличен, и ваш покорный слуга весьма этому поспособствовал.

Он присвистнул.

— Будешь получать нашу газету по гроб жизни, обещаю!

— От любой самой фантастической истории тебе и то было бы больше проку, — остудил я его пыл. — Из нее можно хоть заметочку выжать. А тут ни строчки не жди. Во всяком случае, до поры до времени.

— А когда придет пора?

— Понятия не имею. Попозже позвоню.

После известной душевной борьбы, в которой одержали верх родственные чувства, я набрал номер тетушки. И совершенно зря.

— У нас не хватает четвертого, — объявила она, — поэтому ты непременно должен прийти. Столько раз меня обманывал…

— Но я хотел сегодня лечь пораньше, надо выспаться, — жалобно возразил я.

Ее молчание стало суровым укором.

— Я полагала, ты мог бы пожертвовать один вечерок бедной старой тетушке, — наконец заявила она. Я молчал, и она оживленно продолжила: — Прелестные дамы и в бридж играют изумительно.

Я тяжело вздохнул.

— Куда ехать?

— Какой ты милый! — защебетала тетушка. — Корнхамнсторг, шесть. В Старом городе. Прелестная квартирка-студия, поверь. Хозяйку зовут Эстер Карлберг. Честное слово, ты будешь в восторге. Она просто восхитительна. Только, Харри, без четверти восемь, не опаздывай.

Квартирка у госпожи Карлберг и правда была завидная — на самом верху одного из самых внушительных домов на площади Корнхамнсторг, построенных три века назад по заказу состоятельных купцов. Высокие узкие окна смотрели на Риддарфьерден, где плыл белый кораблик, украсив облачком сизого дыма лазурное вечернее небо, которое прозрачным куполом поднималось над скоплением домов на скалах возле Седер-Меларстранд. Слева вдали виднелись узлы шлюзовой развязки, а дальше — неровная стена домов со световой рекламой. Я тотчас узнал светло-зеленый дом с тюбиком «Стоматола» и с удивлением подумал, что случай даже вечером пожелал привести меня по соседству с местом преступления.

Опять-таки волей случая моей партнершей оказалась хозяйка дома. Играла она неплохо, с умом, и не мешала посторонними разговорами. Но зато была до невозможности медлительна, долго тянула и при объявлении, и при розыгрыше, порой по нескольку минут раздумывала, выкладывать козырь или нет. Я облегченно вздохнул, когда на ее четверку пик все сказали «пас», и положил карты. Было почти полдевятого, и я бросился в холл, к телефону. Не скрою, номер Веспера Юнсона я набирал, сгорая от любопытства.

— Ну, как?

— О чем вы? — отозвался он таким тоном, будто говорил с совершенно чужим человеком.

Я взял себя в руки, понизил голос: