— Он для нее что-то делал? — спросила я.

— Институт для мужа. Имение купцов Рогозиных. Оно пошло для Елениного клуба «Белая лилия». По документам эти объекты не проходят. Скорее всего, он их приватизировал на посторонних лиц. Тут дело техники, я знаю, что такое возможно, но как — мне не понятно.

— До Лены мы доберемся. Начнем с Загряжского. ФСБ в курсе моего приезда, они помогут. Начальник местного управления учился вместе с нашим прокурором. Они старые друзья.

— Тогда вперед. А я займусь клубом. Елена не из тех, кто будет тратить время на ерунду. Тут глубже копать надо.

Задачи распределили, к делу приступили.

На следующий день Елена Сергеевна привела в институт покойного мужа, который теперь принадлежал ей, Бориса Лущенкова и объявила его директором. Никто не спорил. Институт был частной шарашкой. Люди тут работали за зарплату, отделы не вмешивались в дела соседей. Перед каждым ставилась задача, он ее выполнял, а дирекцию видели лишь на собраниях или если поступал срочный заказ от руководства.

Так ближайший соратник и сообщник Коптилина приблизился к женщине, за которой шла охота. Но она ничего об этом не знала. До нее очередь не дошла. Коптилину надо было срочно избавляться от Моркляка. Сделал он уже немало, хотя вопрос с дублером висел в воздухе. Он потерял из виду Алену и Игоря. На арендованной квартире они больше не появлялись. Если у них что-то получилось, то они свалили в Питер. Он знал, где их там искать. Квартиру он подобрал им уникальную. Если они не оставили следов, то их никогда не найдут. Второй вариант был худшим. Дублер их раскусил и отбился. Значит, нельзя спускать глаз с Анфисы. За ней он придет первым. Надо увозить ее в Питер. Там легко затеряться. Времени в обрез, через неделю Жора выходит на волю. О его планах можно только догадываться. Дублер и деньги.

С такой суммой даже дурак разберется, что делать. Кроме адвоката, у Моркляка никого не осталось. Дублер под вопросом. Борис звонил из Питера. Он сумел влезть в доверие к Леночке. Это важно. Придется сделать ему еще пару сывороток. Иначе она потеряет к нему интерес. Это недопустимо. Сейчас он на коне. Утром он, полковник и Анфиса уехали на загородное кладбище. Женщина ему была не нужна, но Анфису в одиночестве оставлять нельзя. Сейчас может произойти любая неожиданность. Хуже всего, что он не знал, с какой стороны ждать опасность.

Выходили из дома через чердак, обошли дом и спустились вниз. Через последний подъезд, где их ждал полковник на военном «козлике». В телогрейках и сапогах они мало походили на городских жителей. Анфиса повязала на голову деревенский платок и надела очки. Слежки за собой не заметили.

Кладбище находилось на сорок седьмом километре. На шоссе стоял указатель. Дорога покрыта снегом. Сюда давно никто не приезжал. Свернули. Еще через пару километров уперлись в полукруглые каменные ворота со сломанными, поржавевшими петлями. Взяли инструменты и пошли пешком.

— Здесь недалеко, — сказал Гальперин.

Пришли быстро. Склеп был заперт на ржавый замок. Открывали осторожно, чтобы потом так же закрыть. Через решетку был виден памятник ангелу, как он и был изображен на рисунках. Наконец-то проникли внутрь. Пол был выложен гранитной плиткой, так что следов не оставалось. Пять надгробий. Начали с того, где стоял ангел. «Болгаркой» спилили надгробную доску, сняли. Под ней лежало два алюминиевых чемодана с цифровыми замками. Ломать нельзя.

— Тут должно быть все просто. Ночью разбуди, и вспомнишь. По четыре цифры на замке. Скорее всего, это год рождения кого-то из близких.

Начали гадать. Так все и получилось. Первый чемодан открылся быстро. Набрали год рождения Моркляка и Анфисы. Распахнули чемодан, он был набит до верха деньгами.

— Так. Тут требуется осторожность. Купюры новенькие. Придется состарить. Намочить, высушить, помять, погладить, но все это мелочи.

Андрей перебрал несколько пачек, потом выдернул сотню из пачки и внимательно изучил ее.

— Деньги фальшивые. Обычный ксерокс.

Он послюнявил палец и потер купюру. Краска осталась на его пальце.

— Как, — удивилась Анфиса, — я же ими расплачивалась.

Андрей сел на приступок и задумался.

— Тебе для расчетов дали настоящие, а где-то лежат остальные, подлинные. У этих серия другая, а номер на всех купюрах один и тот же. Копию снимали с одной бумажки.

— Может, во втором чемодане настоящие?

— Сорок или тридцать миллионов в один чемодан не влезут. Тут должна быть другая хитрость. Самое главное, что Моркляк об этом ничего не знает, — сказал Гальперин. — Друзья не доверяли друг другу, только делали вид. Жора знал, что все равно его убьет. Смерть Твердохлеба повернет все стрелки на него же. Тем более деньги везли из его банка. Он их видел еще до погрузки. Я думаю, Твердохлеб не был наивным парнем. Тем более, как мы считаем, он план придумал. Но где-то мы ошиблись. А если Моркляк спрятал деньги во временном хранилище? Не везти же ему их домой. А Твердохлеб тем временем подменил настоящие на фальшивки, а заодно всех пугнул, что серия новая и тратить их нельзя. Чемодан забит полностью. Вот только Твердохлеб не догадывался, что Жора может его убить. Он знал, Жора сядет в тюрьму, а он за это время сумеет распорядиться настоящими деньгами. Когда и каким образом он подменил чемоданы, мы уже не узнаем. Но где-то пылятся настоящие купюры. Возможно, Моркляк видел фальшивки, если замки на свои коды запирал. Но ему и в голову не пришло, будто он хоронит макулатуру, которой грош цена. Они все делали вместе. Друзья же. Только один обчистил напарника, а второй его убил. И тем самым еще глубже зарыл клад. Мало того, Моркляк всех своих подельников уничтожил. Правильно. Они того стоили. Эти отщепенцы трех милиционеров завалили во время налета. Теперь Бог их наказал.

— Ладно. Мы нашли два чемодана фальшивок. На них Моркляк и погорит, — сказал Андрей. — Мы с Анфисой уедем в Питер. Моркляк выжидать не будет. Розыск меня и своей жены — дорогое удовольствие. Он начнет с тайника. Даже если дублер жив, ему нечем с ним расплатиться. Правда, поймет он это не сразу.

— А что мы знаем о Твердохлебе? Одни лишь разговоры, будто он сбежал с деньгами. Но от него тянется веревочка. Надо бы потянуть за нее. Деньги где-то на виду. Он должен быть готов в любую секунду сорваться с места, — задумчиво произнесла Анфиса.

— Дача, где назначался сход, куплена на его имя. Причем в своих декларациях он ее не указывал. Хорошее местечко. Вот только он не знал, что там найдет свою смерть. А так все чисто. Никто из налетчиков туда не ездил. Моркляк в тюрьме. Ключи у него есть.

Андрей взглянул на рассуждающего полковника.

— В твоих словах есть резон, Илья Федорович. Москва под носом, рядом с домом. Дача в собственности. И никто туда носа не сунет. Как это ни странно, но менты на дачу не обратили внимания. В ней даже обыска не делали.

— Он оплатил земельный налог на шесть лет вперед с учетом инфляции, — добавил к сказанному Гальперин.