– Моргана, – проквакал жаб, ухватив меня за подол юбки и пытаясь всеми силами остановить, – выслушай! Кроу…

Я резко обернулась, согнулась и накрыла рот фамильяра своей ладонью.

– Ни слова больше! – прошипела я, чувствуя, как внутри вновь просыпается пламя, готовое испепелить все вокруг. – Ничего не хочу знать о некроманте!

– М-м-м, – промычал мне в ладонь жаб, притопывая короткими лапками.

Ей-богу, зря говорить научила!

Слушать нравоучения моего маленького друга я сейчас была не намерена. Бросила на жаба предостерегающий взгляд и отпустила, чтобы уже в следующее мгновение, вопреки его неразборчивым возмущенным крикам, смешанным с громким кваканьем, скрыться за дверью домика Аши.

Внутри, вопреки моим ожиданиям, было светло. Огоньки свечей плясали, отбрасывая на стены причудливые тени. В воздухе, как и прежде, витал запах жженых трав, щекочущий нос. Ни мне, ни моему малышу он отчего-то не нравился.

Аша в доме была не одна. Я поняла это сразу, стоило только переступить порог ее жилища. Гомон громких голосов тут же настиг меня у порога, заставив быстро юркнуть за ширму, дабы остаться незамеченной.

Собравшимся в доме главы поселения явно было не до меня. Они что-то обсуждали. Несколько голосов – среди них и женские и мужские – о чем-то совещались.

– Мы должны положить этому конец, Аша! – Громкий мужской голос, казалось бы, заполнил все тесное помещение. – Немедленно!

– Все зашло слишком далеко, – вторил ему женский голос, который принадлежал Хильде.

Я попыталась рассмотреть собравшихся сквозь узкую щель между двух тканных полотен, натянутых на деревянный каркас. Тщетно. Лишь тени пляшут на стенах, да чьи-то силуэты мечутся по дому, будто в агонии.

– Знаю, – усталым голосом произнесла Аша. – Но еще не время.

– Мы не можем бездействовать, – зазвенел девичий голос, который я уже однажды слышала. – Поселение в опасности! Все мы в опасности! – В нем плескалось отчаяние.

– Аша. – Я вздрогнула. Не узнать голос Кроу я не могла. Как ни силилась забыть, как не старалась – все усилия мои заведомо были обречены на провал. – Могила Катарины пуста. Останки перезахоронили. Нам нужна ваша помощь. Все эти бесчинства не прекратятся до тех пор, пока…

– …Пока пламя не уничтожит то, что от нее осталось. – Не в силах больше прятаться, я вышла из своего укрытия.

Взгляды всех собравшихся тут же устремились на меня. В руках мужчины-пророка, которого мне уже однажды довелось увидеть на погосте в компании некроманта, сверкнула изогнутое лезвие. Кинжал. В точности такой же, как у Хильды.

– Далия, – улыбнулась Аша.

Рука Хильды опустилась на запястье пророка, заставив тем самым вновь убрать кинжал в ножны.

– Не называйте меня так. – Тряхнула головой, и копа серебристых волос рассыпалась по плечам.

– Но это твое настоящее имя, – пожала плечами Аша.

– В таком случае, как мне называть вас, Аша? Какое имя носили вы в тот год, когда прогнали из поселения родную сестру? – спросила я, пристально глядя на главу поселения.

Кажется, ее губы дрогнули, а морщины на лице будто стали глубже.

– Фрида ушла сама. Я ее не прогоняла, – сухо ответила женщина, отводя взор.

– Но вы, – мой палец бесцеремонно уткнулся в грудь Аши, – причастны к этому! Если бы фьер Жизель в тот день не скончался от болезни, маме, – вздохнула, удивляясь с какой легкостью стала произносить это слово, – не пришлось бы уходить из поселения.

В свете свечей мелькнули кольца на тонких пальцах, в тишине зазвенели браслеты, а после, спустя краткий миг, горло обожгло холодное лезвие. Передо мной, словно из ниоткуда, выросла девушка. Высокая, статная, красивая. Ловкая, словно дикая кошка.

Инга…

– Ты не посмеешь очернит главу поселения, ведьма! – прошипела она змеей, не сводя с меня гневного взора. Кто бы мог подумать, что эта трепетная лань, ласково называющая Кроу «фьером», окажется злобной фурией?! – Аша сохранила твою жизнь! Ты должна быть благодарна ей!

Значит, ни для кого в поселение не секрет, что я болотная ведьма, которую ищут по всему Междуземью.

– Принеси свои извинения! – потребовала Инга, плотнее прижимая лезвие кинжала к моему горлу. К слову сказать, выглядело оно точно так же, как и лезвия кинжалов Хильды и мужчины-пророка.

Извинения?! А вот это она конечно зря!

В пальцах появилось привычное покалывание. Если и решу спалить все поселение, то начну точно с этой светловолосой химеры! А следующим будет некромант!

– Учи манерам своего фьера! – огрызнулась я, отталкивая упрямую девицу.

Глаза Инги округлились. Не то от удивления, не то от неожиданности.

– Фьера? – Кажется девица и правда была озадачена. – Ах, фьер… – протянула она, закусив губу. – Какое недоразумение!

Я нахмурила брови. Кажется, собравшиеся что-то пытались утаить от меня. Уверенна, и мой «верный» жаб был с ними за одно. Предатель пупырчатый!

Мой взгляд скользнул по лицу некроманта. Казалось, оно высечено из камня. Холодное, неподвижное, равнодушное… Ни чувств, ни эмоций. В голубых кристалликах глаз – лед. Спешно отвернулась. Смотреть на Кроу было жестокой пыткой.

– Что значит недоразумение? – сощурившись, поинтересовалась я, вновь переведя взгляд на Ингу. Ее кинжал уже покоился в ножнах.

Заметив мой взгляд, девушка бережно погладила рукоять:

– Это подарок. Олаф выковал ровно три одинаковых кинжала, которые хотел вручить сыновьям. Увы, Жизель родила только Альва. Я, Хильда и Грэй – первая троица, рожденная за последние годы. Не совсем сыновья конечно, но… – Инга улыбнулась.

– Говори за себя, сестрица, – заговорил мужчина-пророк, который, судя по всему, и был Грэйем. – Я сын Лоренца. Предок Олафа и Жизель, – не без гордости заявил он.

Олафа и Жизель?

– Постойте, – догадалась я, – выходит вы, – обвела рукой собравшихся детей Лоренца, – кровные родственники Катарины?

Повисла гнетущая тишина. Мне показалось, что признавать свое родство с Катариной не желал никто из присутствующих. Что ж, значит мы с ними в одной лодке.

– Да. Жизель родила сына незадолго до смерти Катарины. Его имя Альв. Он наш покойный прадед, – равнодушным голосом произнесла Хильда.

Это что же получается? Кровные узы связывают Катарину не только со мной? Так почему же именно я стала ее мишенью? Почему тело Инги или Хильды не стало сосудом для не упокоенной девичей души?

На душе стало неспокойно. Внутри все затрепетало. Кажется, и природа взбунтовалась, будто силясь чем-то со мной поделиться. Завыл ветер, хлесткие ветви застучали по оконному стеклу.

Тревога росла, множилась.

Я взглянула на Хильду, а после на Ингу. А что, если я ошиблась? Что, если Катарине удалось выбраться из бесполезного тела Аннушки? Но как? С чьей помощью? Кому я могу верить, а кого должна подозревать?